Возможно, это просто моя проблема – человека, давно живущего в мире НКО. Читая о недавней дискуссии об эффективном менеджменте и сострадании, я ловил себя на ощущении, что читаю пьесу, которую знаю наизусть. Было понятно заранее, кто из героев что скажет и чем дело кончится. А сама пьеса многажды поставлена и перепоставлена и проблематика ее кажется если не избыточной, то избитой.
Разве кто-то сомневается в том, что организацией надо управлять, и делать это разумно? Вроде таких людей не особо встретишь, если специально не искать. Или кто-то считает, что управление лучше доверить роботам, лишенным чувств? Тоже вроде бы нет – среди сотрудников НКО психопаты как-то не приживаются.
И вряд ли кто-то всерьез предполагает, что смыслом жизни НКО являются вечные слезы и сопереживание, и чем больше эмоций, тем лучше – люди с подобными воззрениями не то, что в секторе – просто в подлунном мире долго не живут.
В результате получился, кажется, разговор, в котором все друг с другом, в общем, заранее согласны, но раз заявлена дискуссия – надо делать дискуссию, и вот они реплики. Реплики правильные, очень разумные, под каждой можно подписаться, и почти любую из них мог бы сказать любой иной участник. И ничего бы не изменилось.
Бывает, кстати, иначе. Например, когда на «Белых ночах фандрайзинга» организаторы попытались устроить встречу между грантодающими и грантополучающими организациями, разговор получился куда ярче.
Представители социально ответственного бизнеса говорили о том, что они хотят от НКО профессионализма, измеримых показателей, простроенных планов и четкого KPI, а получают непродуманные слезливые просьбы.
А НКО из зала отвечали, что хорошо бы бизнесменам спуститься со своих идеальных небес и понять, что профессионализм по бизнес-лекалам и качественная работа НКО не всегда совпадают между собой, что умение решать социальные проблемы – это навык и компетенция особого рода, и подходить к ней надо соответствующе, и вообще, «положена между нами великая пропасть».
И что в текущей перспективе бизнес выглядит капризным падишахом, требующим за свои деньги танцевать особый краковяк и вообще грантодающие организации занимаются просто зарабатыванием очков репутации для своих хозяев из бизнеса, а до собственно проблем НКО или общества им дела нет.
В результате модератор Мария Черток, подводя итоги, выглядела слегка ошарашенной, а разговор выявил реальное напряжение в отношениях между разными типами организаций.
Вернемся к проблеме сострадания. Ну да, менеджерские проблемы лучше решать с холодной головой. Но и без сострадания наша работа была бы невозможна. Никто не начал бы решать чужие проблемы, а случаи, когда НКО решает собственную проблему, относительно редки.
Более того, решение проблемы личной легко перерастает в решение чужих, и тогда, собственно, организация и возникает – как случилось с Ольгой Романовой (признана в РФ иноагентом), которая в борьбе за освобождение мужа из тюрьмы создала «Русь Сидящую» (признан в РФ иноагентом) для помощи заключенным вообще.
Но самое главное, что НКО ничего не могут без поддержки людей, и в поисках этой поддержки они взывают именно к состраданию. Общий лозунг НКО в России – «посмотрите, как они страдают», и он не меняется от подхода к модели управления.
Митя Алешковский (признан в РФ иноагентом), повторяющий, как заклинание, слова «эффективность», «менеджмент» и «законы экономики для НКО» в своем издании «Такие Дела» публикует тексты провокативно эмоциональные, – именно потому, что менеджмент в НКО без человеческих чувств бесполезен. Сострадание – это топливо, на котором мы все работаем, и никакие улучшения устройства автомобиля и навыков водителя не помогут, если бензина не будет.
Неизбежность сострадания порождает определенные моральные проблемы. Всегда было немного странно смотреть, как какое-нибудь НКО «делает этот мир лучше», решая социальные проблемы, но по жизни за ним остается шлейф обиженных, разочарованных, выгоревших и озлобившихся людей. Ведь если человек плодит вокруг себя конфликты и несчастье, то непонятно – улучшает он мир или ухудшает.
Я не верю в подсчет полезного эффекта как математическую реальность, ибо в этом случае стирается граница между НКО и революционерами, которые считают, что страданиями части общества можно купить счастливое будущее для всех.
Вот, например, я на своей работе сделал так, что 300 детей за год получили должное лечение и помощь. В то же время я – из соображений эффективности – систематически портил отношения с собственными сотрудниками и семьей, доведя некоторых людей до отчаяния, а одного до длительной депрессии с запоем. Я совсем не уверен, что польза для дальних перевешивает несчастье ближних.
Возможно, я просто слишком церковный человек и подхожу к НКО с меркой, с которой привык подходить к священникам: ну не может проповедник милосердия быть немилосерден, руководитель общества трезвости не должен пить, а борец с коррупцией не может быть замешан в двусмысленных схемах.
Я не знаю, о каких ценностях говорила в ходе дискуссии Оксана Орачева, но для меня всегда было интересно, распространяются ли эти ценности, например, на сотрудников собственной организации или это просто набор лозунгов для публики, чтобы сочувствовала лучше.
Или вот знаю я директора организации, который немало написал о том, как важно в любой ситуации оставаться человеком, о необходимости соблюдения чужого достоинства и чужих границ, о том, как страдают дети и взрослые от хамства и бюрократии. В то же время этот директор орет на сотрудников, публично их унижает, поощряет доносительство и экономит на зарплатах среднего и низшего персонала под разговоры о важности миссии организации. Организация, кстати, успешна в достижении своих целей и весьма эффективна, какую линейку ни приложи.
Построить схемы управления, разумно распределить обязанности, и соблюдать их четко, корректируя по мере необходимости – важная и вполне решаемая задача, об этом написаны библиотеки книг. Да и сам факт, что организация сумела просуществовать больше трех лет, когда первоначальный энтузиазм истратился, обычно свидетельствует о том, что худо-бедно эта задача решена.
Гораздо тяжелее остаться человеком, который соответствует провозглашаемым ценностям, и сумел найти в схемах эффективного менеджмента норку для сострадания.
И это, как мне кажется, единственно важная проблема. Жалко, что она не решается панельными дискуссиями.
