Три недели назад в Иркутскую область пришел паводок. Большая вода уничтожила сотни домов, пострадало около 100 населенных пунктов, где проживало почти 33 тысячи человек, 25 человек погибли. Тяжелее всего пришлось город Тулуну, где вода уничтожила несколько районов, а жилые дома просто унесла прочь. Пока у людей нет никакой ясности, как жить дальше, и все, что они получили от государства – 10 тысяч рублей на человека.
Родители до сих пор в шоке
Дом Алины Заика стоял на берегу реки Ия. «Мы оказались в эпицентре наводнения», – жестко подчеркивает женщина. У ее младшего сына – тяжелая форма ДЦП, он не ходит, не ползает, не сидит. Алина жила в частном доме вместе с двумя детьми, родителями и братом.
«Наводнение началось с утра и продолжилось сутки, все это время вода прибывала, часа за два она дошла до нашего дома и окружила его с двух сторон. Нас никто не предупреждал о катастрофе. Когда вода уже была по грудь взрослому человеку, приехала какая-то женщина на непонятной машине и прокричала: «Экстренная ситуация, эвакуируйтесь». Мэр до этого призывал сохранять спокойствие. Тревогу забили только тогда, когда вода пришла в город», – вспоминает женщина.
Эвакуировать детей ей пришлось самостоятельно – родители остались на крыше дома. Алина посадила напуганных детей в резиновую лодку и поплыла к прабабушке. Плыть пришлось минут 25, навстречу попадались бревна, доски с гвоздями, одно неосторожное движение и лодка могла перевернуться или напороться на что-то острое.
Два самых сильных инстинкта – инстинкт выживания и материнский – не дали впасть в панику, в истерику. Только после спада воды пришло понимание опасности, в которой находилась ее семья. И другие люди.
Родители Алины до сих пор в шоке и не дают сносить свой дом. Как рассказала Алина, мама взяла дом в оборону, не подпускает к нему сотрудников МЧС, никого другого. Вода затопила дом до потолка, избу приподняло с фундамента, нижние бревна выдавило, внутри все пришло в полную негодность. Вся улица идет под снос.
«Но мы пока не можем переубедить маму, не можем донести до нее, что с домом придется расстаться, ведь это дом ее мечты, она строила его по бревнышку, все делала сама – штукатурила, красила». Это то, с чем до сих пор трудно смириться большинству жителей Тулуна и других затопленных городов, – домов у них больше нет.
Сейчас Алина пытается снять жилье в деревне неподалеку от Тулуна. В городе находиться невозможно: нечем дышать, пахнет гнилью, тиной, трупами животных, туалетами, болотом. Другие оставшиеся без домов люди также пытаются куда-то уехать, лишь бы была крыша над головой. Переезжать Алине будет не так-то просто, ведь на ее руках – 5-летний ребенок с ДЦП. Но выхода нет.
«Мама, как мы теперь без картошки будем?»
Одним из последствий наводнения стал потерянный урожай. С голоду люди не пропадут, но зима может быть непростой. Особенно для многодетных семей.
Надежда Наумова из Нижнеудинска – мама трех кровных и восьмерых приемных детей. Надежда работала в приюте воспитателем, постепенно между ней и детьми, оставшимися без попечения родителей, рождалась привязанность. Надежда заручилась поддержкой мужа («Одна бы я не справилась») и в 2016 году семья взяла под опеку пятерых детей. Через год в семье появились два брата, и еще через год – еще один приемный ребенок. Сейчас младшему 6 лет, осенью он пойдет в первый класс. Из восьми опекаемых детей – трое с умственной отсталостью в легкой степени с нарушениями поведения. «Их в основном не берут, а дети все равно же хотят в семью, – поясняет Надежда. – Пусть они в школе учебу не догоняют, а по жизни мыслят так, как положено».
Надежда уволилась с работы, чтобы вести большое хозяйство, дети помогали ей ухаживать за коровами, поросятами, курами, гусями и за огородом. Без огорода такой большой семье не прожить. Сибирь – это суровый климат, яблоки на деревьях не поспевают, но картошка, капуста, морковка и другие овощи, ягода растут очень даже хорошо. И Сибирь – это простор, в деревнях у людей обычно большие огороды.
– Когда началось наводнение, я возвращалась из Иркутска, отвозила одного из детей на операцию. Это было в ночь на 27 июня, река уже бурлила. Всю ночь мы караулили дом, надеялись: может, всё-таки пронесет? Но когда прорвало дамбу и начала подступать к дому, стали эвакуировать детей. Очень хорошо сработала опека, предложила помощь в эвакуации детей. Мы их отправили в центр помощи, сами начали собирать документы и спасать животных.
Поднялись в гору, вывели коров и телят, а вот поросят и курей пришлось бросить дома. Они воду увидели, испугались, мы тянули, тянули их, не вытянули, не хватило сил. Трое суток ночевали возле костра рядом с привязанными коровами.
Дети большую воду не увидели, не успели испугаться. Но когда вернулись домой, их ждал шок: огород затоплен, картошки нет, дрова плавают. «Мама, мы же садили, работали, как мы теперь без картошки будем?»
Кроме огорода, мы лишились и сена, с прошлого года осталось заготовленное сено, думали, меньше будем косить, но все утонуло. Но, слава Богу, у нас дом остался. Подполья ещё стоят наполовину в воде, стайки затопило. Сейчас мы мебель сушим.
Да, остались без покосов и без картошки, но, дай Бог, проживем и дети будут сытые. У нас есть молоко, творог, сметанка, а макароны и все остальное купим. Нашу большую семью Бог спас и дальше будет беречь, я уверена.
Надежда Наумова говорит, что не надеется ни на какие выплаты и помощь. «Мы всегда работали и работаем сами», — подчеркивает многодетная мать. Обещанные 10 тысяч на человека семья получила не сразу. Точнее так: быстро их выплатили только женщине, ее мужу и родному сыну. На детей под опекой ничего не дали, потому что у них была временная регистрация. Нервная волокита длилась несколько дней. И после нее Надежда поняла, что самое лучшее – это надеяться только на себя.
«Вы молодые, ничего страшного, еще наживете»
Татьяна Свидерская из Тулуна, в одиночку воспитывающая троих детей, спокойно рассказывает о пережитом 27 июня, но плачет, вспоминая слова одного из местных чиновников. Когда она узнала, что место, где был ее дом, скоро разровняют с землей, пришла на свой бывший участок. Здесь же ходила какая-то комиссия, один из ее членов ляпнул: «Вы молодые, ничего страшного, еще наживете». Если эти слова были попыткой подбодрить, то это была очень неумелая попытка. Если же власть имущие действительно так думают, то народу придется несладко. Тулун и без того считается одним из самых депрессивных городов Иркутской области.
– В тот день мне позвонили на работу и сказали, что на другой стороне города, как раз там, где стоял мой дом, прорвало дамбу. Я отпросилась домой, боялась, что закроют мост. Ребятишек заранее увезла к маме. Вода захлестывала город на моих глазах, дома стояли по окна в воде. Я пыталась вывезти вещи, вода неслась со всех сторон, люди из соседних домов тащили что могли. Спасателей пока не было, семьи с детьми выскакивали из домов. Вода накрыла наш район сразу с трех сторон, утром они были по самую крышу в воде. Я ночевала у мамы, нам было слышно, как всю ночь работают моторки, это МЧС-ники людей на лодках вывозили.
Когда вода спала, Татьяна пришла на свою улицу и вместо домов увидела пустоту. Дом, баню, гараж полностью смыло, остался фундамент и разбросанные кирпичи.
Как и многие другие жители Тулуна, Татьяна Свидерская живет в страхе перед будущим: «С актами на дом пока ничего не понятно. Кто говорит, что губернатор сертификаты на жилье даст, кто говорит, что дадут деньгами. Один сказал, второй передал, третий дополнил. Чтобы конкретно кто-то из власть имущих сказал: «Мы дадим вам жилье», такого нет. Хотя больше 3 тысяч человек осталось без домов. Нам сказали, что улицы возле дамбы разровняют, строить там не дадут больше. Нам пообещали, что до октября все разрешится. А как это будет на самом деле, никто не знает. Хорошо, что мама здесь, хоть есть, где остановиться».
В первые тяжелые дни помогла гуманитарная помощь из Иркутска, Братска и других городов области. Когда началось наводнение, во всех крупных городах были открыты пункты, где для пострадавших собирали одежду, обувь, питьевую воду, продукты длительного хранения, постельное белье и т.д. Волонтеры работали на сортировке, грузили вещи и продукты, сопровождали груз до пострадавших районов. Люди помогали целыми семьями, приводили детей, работали с утра до ночи. Беда сплотила всех, равнодушных почти не было. Многие стремились помогать адресно: перечисляли деньги на карты пострадавших, а также на специально открытые для этого счета.
«Если бы у меня не было запаса зондов, нам пришлось бы туго»
Татьяна Богидаева из Тулуна, мама ребенка с синдромом Пьера-Робена, благословляет свою предусмотрительность – она позаботилась о запасе трахеостом и аспирационных зондов для своего сына. Мальчик родился с врожденным редким заболеванием, практически с рождения живет с трахеостомой. Ее нужно менять каждый месяц, а зонды – ежедневно. Все это Татьяна покупает за свои деньги, в программу ИПР трахеостома и зонды не входят. Обходятся они примерно в 4500-5000 рублей в месяц. Весь доход неработающей мамы – пенсия ребенка по инвалидности в 15 тысяч и пособие по уходу за ним. Пенсию недавно подняли с 6600 рублей до 10 тысяч. Но 25 тысяч рублей для семьи из трех человек – это мало даже в небольшом городе.
– Когда началось наводнение, мы с сыном ехали из Иркутска, где лежали в больнице. До рождения ребенка я жила в деревне, потом переехала в Тулун. В городе нам легче получить медицинскую помощь. Дом купила за материнский капитал, отец ребенка с нами жить не захотел. Если бы у меня не было запаса зондов, нам пришлось бы очень туго. Их и так в Тулуне не купишь, я заказываю из Москвы, как бы я решала эту проблему, когда город ушел под воду?
Дом Татьяны Богидаевой уцелел, затопило только подполье и огород. Но в доме стоит неприятный запах сырости и тины, сколько времени уйдет на просушку, непонятно. В ближайшие дни синоптики снова прогнозируют дожди.
«Пока ничего конкретного нам не обещают»
Антон Лапин стал отцом в третий раз за 16 дней до наводнения. Но жена с новорожденным не успели вернуться в Тулун – пришлось остаться в больнице. И это было очень кстати, эвакуацию с грудным младенцем страшно даже представить.
– В тот день, я, что мог, вывез на машине. Когда вода начала топить дом, я не стал ждать и по пояс в воде перешел на сушу. Многие соседи пережидали на крышах, их спасатели снимали с крыш. Наш дом подняло с фундамента и немного сместило, для проживания он непригоден – печка разрушена, все в кирпичах, штукатурка облетела. Диваны, холодильники, кровати – ничего из этого не просушить. Живем у родственников. Все живут, где приходится. У мамы, у бабушки дома просто уплыли.
Пока ничего конкретного нам не обещают. Мама недавно ходила на собрание, вроде обещают компенсацию 45 тысяч за квадратный метр. Если так будет, то неплохо. Но будет ли? Непонятно, как дальше будет существовать наш город. Четыре района в нем сносят, дома возле дамбы просто не будут больше строить. Мы не знаем, уезжать или оставаться. Никакого понимания, как жить дальше, нет.
И это самое страшное. У людей нет уверенности в будущем. Уже в сентябре в Сибири могут наступить ночные заморозки. Снег может выпасть в начале октября. Если осень будет холодной, а зима ранней, если к тому времени не решат вопросы с жильем или переселением всех пострадавших, что будет с этими людьми? Времени, чтобы просушить дома или построить новые, осталось катастрофически мало.
«Мы сибиряки, нам не привыкать к таким проблемам, — храбрится Татьяна Богидаева, мама ребенка с инвалидностью. «Будут ли какие-то выплаты? Раздадут ли обещанные сертификаты на строительство новых домов или выдачу жилья? Мы эти обещания слышим постоянно: и зарплаты повысят, и пенсии у детей – инвалидов. Пока с июля подняли только пособие по уходу за ребенком, — все также жестко говорит Алина Заика. — Не верю я ни в какую помощь и поддержку». «Заработать – мы заработаем. Но когда? И сколько времени уйдет на то, чтобы вернулась наша привычная жизнь?». – спрашивает Надежда Наумова, мама 11 детей.
«Разрушения, как в Крымске»: как помочь жертвам наводнения в Иркутской области?
