Некоммерческий фонд поддержки ветеранов и патриотического воспитания молодежи «Связь поколений» (учредитель – генерал-майор Александр Иванович Котелкин) существует с июня 2000 года. Осуществляет проекты «Святая Русь» (участвовали в восстановлении Никольского и Смоленского скитов Валаамского монастыря, Свято-Никольского Черноостровского женского монастыря, создании в нем приюта для девочек «Отрада», Тихоновской пустыни в Калужской области, Богородицкого Раифского монастыря в Татарстане, Пюхтицкого подворья в Москве, храм вмц. Екатерины на Всполье в Москве, помогают детскому приюту в Грузии), «Возрождение» (помогали возрождать Московские кадетские корпуса № 2, № 3, в настоящее время опекают Московский кадетский корпус юстиции № 8), «Диалог поколений». В этом году фонд приступил к реализации проекта помощи заключенным «Милость к падшим». Об этом проекте исполнительный директор фонда Сергей Васильевич МАШИН рассказал в интервью нашему сайту.
– Сергей Васильевич, как родилась идея вроде бы непрофильного для вашего фонда проекта?
– Довольно неожиданно. Началось всё с Международного детского конкурса, посвященного 125-й годовщине освобождения Болгарии от османского ига. (Уже несколько лет мы входим в Союз друзей Болгарии). Нас потрясло сочинение 14-летней девочки из Твери о генерале-фельдмаршале Гурко, оборонявшим Шипку и совершившим зимний переход через Балканы. Эта девочка – Катя Манилова – написала, что в 1925 году останки фельдмаршала и его супруги были выброшены из родовой усыпальницы в сточную канаву в насаждавшемся там парке. Захотелось увидеть всё своими глазами. Летом 2003 года я приехал туда и познакомился с настоятелем местного храма отцом Геннадием Ульяничем. Мы подружились. Через год в Болгарском культурном центре состоялась презентация Фонда генерала-фельдмаршала Гурко. Отец Геннадий – исполнительный директор Фонда, я один из соучредителей. Но речь не об этом. В одну из первых встреч батюшка подарил мне книгу инока Всеволода (Филипьева) «Начальник тишины». (Отец Геннадий поет песни на стихи инока Всеволода). Вернулся я в Москву очень поздно, во втором часу ночи раскрыл полистать книгу и… в шестом часу утра закрыл ее. Не мог оторваться! Ключевое событие происходит в тюрьме, где отбывает срок герой – в дальнейшем замечательный православный человек. Инок Всеволод убедительно показал, что поговорка «от тюрьмы и сумы не зарекайся» – не метафора, а реальность.
– И вы решили, что надо идти в тюрьму?
– Это был поворотный момент, но тогда я еще до конца не осознал. Вскоре мы познакомились с Марией Валерьевной Каннабих – президентом Фонда помощи заключенным, секретарем общественной комиссии при министре юстиции по вопросам реформирования пенитенциарной системы, а главное – замечательным человеком. Сначала мы помогали ей посылать гостинцы для заключенных. А прошлой осенью она пригласила меня поехать с ней. К тому времени я уже познакомился с певицей Ульяной Ангелевской, был покорен ее пением, особенно исполнением русского духовного стиха, который раньше не слышал. И я позвал Ульяну с нами. Итак, осенью мы были в колонии в Больших Перемерках под Тверью. С нами также ездил благочинный Конаковского района отец Валерий Ильин. (Благодаря его стараниям в местах лишения свободы Тверской области открываются храмы, заключенные принимают крещение, начинают воцерковляться. Их немного, примерно 50 человек на тысячу заключенных, но ведь и одна душа бесценна для Господа). Даже мне, военному человеку, было не по себе, когда нас проводили по три человека через тамбуры, захлопывали за нами двери. Могу только догадываться, что испытывали Ульяна и гуслярша Люба Басурманова. Конечно, я волновался, как отреагируют заключенные на русский духовный стих. Ульяна выступала после местных певцов, такого местного «Лесоповала». Заключенные были возбуждены, во время первой песни многие разговаривали. Но вот Ульяна запела «Райскую птичку», и наступила тишина. Они дослушали до конца, потом аплодировали, кричали «браво». Потом Ульяна исполнила еще «Русь называют святою» на слова архидиакона Романа. А на концерте присутствовало руководство Тверского УИНа. Когда мы выходили из зала, я слышал, как один начальник сказал другому: «Да что там заключенные, мы сами в жизни такого не слышали!». После концерта девушки сказали, что будут и дальше ездить с нами. Вскоре мы побывали в Можайской женской колонии строгого режима.
– Наверное, там было тяжелее?
– Да, условия содержания там лучше, но мы испытывали такой гнет на душе… Подумайте только, из тысячи заключенных 400 женщин сидят за особо тяжкие преступления! Мне рассказывали, что однажды там выступала очень известная певица, и она сказала, что больше в тюрьму ни ногой – такой опустошенной чувствовала она себя после концерта. Наши девушки выдержали и это испытание. После концерта была церемония награждения, а потом на сцену вышла пожилая заключенная и попросила девушек еще раз спеть. Так тронуло этих женщин Ульянино пение и гусельный аккомпанемент. Будем продолжать посещать заключенных. Прежде всего планируем ездить в колонии, где уже есть храмы, заключенные, обратившиеся к Богу. Не потому, что мы равнодушны к судьбам остальных. Просто я трезво оцениваю наши возможности. Они ограничены. Если мы явимся непрошеными гостями к людям, пока не раскаявшимся в содеянном, то только вызовем у них негативную реакцию. Помочь им измениться по силам опытным священникам и миссионерам. Наша задача скромней – дать понять людям, ставшим в тюрьме православными христианами, что после освобождения они не будут одиноки. Что многие люди на воле отнесутся к ним как к братьям во Христе.
– А что вы планируете делать, когда кто-то из них после освобождения придет к вам и скажет: «Как жить дальше? Помогите устроиться на работу». А это может произойти уже через год.
– Не через год, а раньше. Честно вам отвечу: пока не знаю. Мы думаем об этом. Проект только начинается. Будем благодарны каждому, кто подскажет всем нам пути решения этой важной проблемы. Мы не должны вновь потерять людей, которые в тюрьме поняли, что они тоже дети Божии.
— Ульяна, вы когда-нибудь раньше думали, что будете выступать в колонии?
– Среди моих знакомых были люди, отсидевшие в тюрьме. За нетяжелые преступления, недолгий срок, но всё равно выходили они на свободу совершенно другими, душевно покалеченными. Поэтому я довольно часто задумывалась о том, что такое тюрьма, как живут люди в неволе, но никогда не думала, что буду петь перед заключенными. Это произошло спонтанно – Сергей Васильевич предложил, и я поехала. Мне казалось, что заключенные не воспримут мой репертуар. Больше, чем негативной реакции, боялась равнодушия. А на самом деле увидела живые лица, какие в нормальной жизни не всегда встретишь. Чувствовалось, что у людей болит и плачет душа. И в женской колонии были живые лица, но всё же психологически там было намного тяжелее. Притом, что внешне она даже не похожа на тюрьму: розовое здание, в центре зоны красивый храм. Но ощущение было очень тяжелое.
– Сергей Васильевич рассказывал, что одна известная певица после выступления там чувствовала себя опустошенной. У вас такого чувства не было?
– Я приехала оттуда подавленной, но чувства опустошенности не было. Даже женщины-убийцы оказались восприимчивы к русскому духовному стиху, а ведь он говорит об очень глубоких вещах. Но тяжело. Если после выступления в детском доме я готова была выступать на следующий день (3 спектакля и 2 сольных концерта в неделю для меня обычное дело), то после женской колонии мне нужен был как минимум двухдневный перерыв. Не думаю, что смогу ездить в колонии часто, но периодически – обязательно. Чувствую, что я там нужна.
– А кто-нибудь из заключенных обращался к вам за обычным житейским советом: как устроить свое женское счастье после освобождения?
– Нет, просто подходили женщины, спрашивали диски, просили еще раз приехать. Я не обладаю достаточным жизненным опытом, чтобы давать такие серьезные советы. Но думаю, что если меня спросят, найду что ответить. Господь подскажет.
– Расскажите, пожалуйста, о своем творческом пути?
– Я родилась и выросла в Новокузнецке, окончила там музыкальную школу по классу балета и флейты. После школы приехала в Москву, несколько раз пыталась поступить в разные актерские вузы, но не сложилось. Училась в музыкальном училище имени Ипполитова-Иванова на отделении народного пения, потом в джазовом колледже. Но там было платное обучение, а у меня были финансовые проблемы, поэтому колледж я не закончила. Попала в театр Елены Камбуровой.
– Начинали как джазовая певица?
– Нет, начинала я как исполнительница фольклора и старинного русского романса. Всегда увлекалась стариной. Выросла в неверующей семье, но в 1991 году моя мама уверовала и через нее постепенно пришла к вере и я. В 1998 году крестилась. Полтора года пела на клиросе в Новодевичьем монастыре. Сестры, можно сказать, помогли мне встать на ноги – мне после крещения было очень тяжело (говорят, так бывает). Но потом поняла, что не могу разрываться между работой в театре и пением на клиросе. Выбрала театр. Пока еще слишком привязана к миру.
– Кто открыл вам русский духовный стих?
– Моя любимая певица Евгения Смольянинова. Лично мы до сих пор не знакомы. Но я открыла ее для себя как исполнительницу деревенских песен и русского духовного стиха. Русский духовный стих пою уже несколько лет. Хотела бы также всерьез заняться деревенской песней. Но это трудно, я всё-таки не деревенский человек.
– Ульяна, но всё-таки поездки в тюрьмы для вас – потребность?
– Нет, пока я не осознала это как потребность. Как у всех творческих людей, у меня подвижная психика. Эти поездки мне даются очень тяжело. Но мне хочется делать то, в чем нуждаются люди. В тюрьмах они нуждаются в духовном окормлении и просто в добром слове, человеческом участии. Духовное окормление осуществляет священник. Я же могу поделиться с ними своими чувствами, переживаниями. Надеюсь, что со временем эти поездки станут для меня внутренней необходимостью.
На концерте Ульяны
Беседовал Леонид ВИНОГРАДОВ
