В 2012 году Сергей Скоробогатов продал успешный бизнес и занялся экологией. Так в Балашихе появилось семь пунктов приема вторсырья. Корреспондент «Милосердия» провел день с бывшим предпринимателем и узнал, как «изменить мир» в отдельно взятом городе.
Фото http://lamcdn.net
«Очень харизматичный и замечательный», – отрекомендовала Сергея общая знакомая. Мол, бери – не пожалеешь. И я отправилась в Балашиху.
Стоя в лучах январского солнца, бородатый мужчина, в прошлом боксер-любитель, крепко жмет мне руку. Он одет в трикотажные шаровары и дутую куртку с капюшоном. Лет шесть назад я бы без удивления обнаружила такого персонажа на опен-эйре в заброшенном пионерском лагере.
Из-под мышки Сергея торчит квадрат тротуарной плитки. Нечасто встретишь людей, таскающих по городу бетонные плиты под мышкой, как буханку хлеба. Но я уже приготовилась к чудесам.
Год назад Сергей Скоробогатов продал собственный бизнес и, закрыв глаза на общепринятый здравый смысл, занялся спасением Балашихи от мусора. Точнее, решил внедрить в городе раздельный сбор. Купил и установил баки сначала в своем доме, а затем еще в семи точках: в школе, благотворительном центре, общественной палате, антикафе и других местах.
На «Газели», купленной для этих целей, он объезжает все пункты, грузит отходы в машину и везет в Мытищи на перерабатывающий завод. Хотя сортированные отходы – востребованный ресурс, заводы не берутся за вывоз при объемах меньше тонны. Оплаты за привезенный мусор хватает только на то, чтобы «отбить» бензин.
Узнаю, что у Сергея двое детей и ипотека. Деликатность меня покидает:
– А на что же ты живешь?
– На деньги, которые остались после типографии. Нам много не нужно на самом деле. Когда у меня был свой бизнес, типография, я зарабатывал очень много: в месяц минимум 400 тысяч. Просто для меня деньги не являются источником счастья. Я не знал, на что мне эти деньги тратить. Я зарабатывал по инерции, потому что считал, что это необходимо.
Несмотря на двадцатиградусный мороз Сергей говорит много и быстро, не жалея слов для этого холода.
– Потому что друзья вокруг меня тоже зарабатывали. А счастье же не измеряется в деньгах, машинах, вещах. Оно вообще от денег не зависит. Мне захотелось делать что-то полезное, благостное, – слова «благостное», «благостный» вообще часто звучат в речи Сергея. – Я решил внедрить культуру раздельного сбора в нашем городе. Это непросто. Но если бы это было просто, его бы уже давно организовали.
К тому времени, когда деньги кончатся, эко-энтузиаст надеется запустить завод по производству плитки из переработанных материалов, смешанных с песком. А плитку он собирается продавать, в том числе – городу. Звучит как утопия. Но в два часа дня Сергей с единомышленниками сидит в конференц-зале Городского собрания депутатов и готовится обсуждать свою идею с местным депутатом и главой союза предпринимателей Балашихи.
Чиновник экологу друг
Депутат Анатолий Никитин щупает образец плитки. – Для каблуков может быть не очень удобно, – его палец проваливается в рельеф узора. – Да, мне уже об этом говорили, – реагирует Сергей.
Плитка, которую Анатолий Никитин держит в руках, сделана на 80 процентов из песка и на 20 – из переработанной промышленной пленки. Например, той, которой покрывают упаковки с кока-колой. Образец Сергей привез из Ижевска, где уже организовали подобное производство и продают другим заводам оборудование.
Времени у председателя балашихинских предпринимателей мало, поэтому он говорит быстро и по делу:
– Значит так. Вам нужно составить четкий бизнес-план. Надо выяснить какое нужно оборудование, в каком количестве, сколько оно будет стоить. Какое нужно помещение, какие энергозатраты, нужно ли проводить тепло…
Две эко-активистки в строгих платьях стенографируют речь чиновника в блокноты. Сергей сидит напротив депутата, с боярских масштабов бородой, в футболке с лошадкой и голубем. С чиновником он на «ты», раньше они вместе работали в Общественной палате.
– Надо понять, кто нам будет продавать отходы, и по какой цене, – чиновник энергично расчерчивает линии на бумаге, они символизируют тезисы.
– Можно предложить … (называет фамилии предпринимателей) принять участие в заводе, – говорит Сергей.
– Если ты их позовешь, они выяснят, как все устроено и сами откроют такой завод.
– Ну и отлично! – неожиданно радуется балашихинский богатырь. – Если кто-нибудь откроет такой завод, я буду только рад!
Его открытые очень русские глаза излучают аномальный альтруизм. Я не понимаю, как это: позволить забрать у себя идею и радоваться?
Через полчаса заседание закончено. Следующую встречу решено провести, когда появится бизнес-план. Эко-активисты пионерской гурьбой высыпают в коридор, возбужденно обсуждают дела.
В здании Городского совета у нас еще одна остановка. Сергей идет в отдел по благоустройству.
Непримечательная казенная комнатка заселена четырьмя чиновниками в форме. Один с медвежьей элегантностью заполняет форму на допотопном компьютере. Другой, молодой, с внешностью советских космонавтов, отвлекшись от дел, с любопытством сканирует ситуацию:
– Скажите, вы выяснили, что это за хреновины из бетона и прутьев стоят в нашем дворе? Я писал заявление на прошлой неделе, – крепкая, хоть и невысокая фигура Сергея источает решимость.
– На Черняховского? Я ездил, проверял, эти конструкции никакой ценности не представляют, – сухой чиновник, похожий на доброго деда-лесника, расторопно листает страницы отчета.
– Так давайте их уберем.
– Пока снег лежит – не получится, надо ждать весны, – звучит как извинение.
– А ямы вы смотрели? – продолжает Сергей – На перекрестке Рудневой и Аптекарской поставили заплатки, через месяц там уже снова ямы. Они запечатали это все асфальтом, даже не убрав грязь и лед.
Чиновник-лесник снова зашелестел папкой с отчетами. – Надо выяснить, что это за управляющая компания была, – заключил он примирительно.
– Хорошо, я потом зайду, – Сергей выходит из кабинета.
Счастье не в четырехстах тысячах
Разрезая хрусткий морозный воздух, Сергей, я и скромный эко-волонтер движемся по Балашихе. Мне будут проводить «экскурсию» по пунктам раздельного сбора.
– Что за логотип у тебя на футболке – «Подари дерево.рф»? – вспомнила надпись на его футболке с голубем.
– Это еще один мой проект. Им занимаюсь я и еще четыре человека. Люди могут зайти на сайт (подари-дерево.рф) и купить сертификат на покупку дерева, любого: дуба, яблони, клена и так далее. Причем это не так дорого: сосну можно посадить всего за 350 рублей. Вот представляешь – тебе надо что-то человеку подарить…
– А у него все есть.
– Да у всех все есть на самом деле. И вместо того, чтобы дарить всякий хлам, который через месяц вот так же полетит в корзину, ты даришь дерево. И он сможет через десять лет привести на это место внука и показать это дерево.
– А если дерево умрет?
– За этим, мы не следим. Но если есть желание, то, как говорится, «любой каприз за ваши деньги».
Кроме сертификата, по словам Сергея, владелец дерева получает точные GPS-координаты и фотографии саженца. Доход, однако, это замечательная задумка пока приносит маленький – около пяти тысяч рублей в месяц на брата. Но Сергей оптимистичен на этот счет: проект еще совсем молодой.
В десяти минутах ходьбы от здания администрации – новый жилой дом. В его подвале находится антикафе «Вне времени», одна из точек раздельного сбора.
– О! Сергей! – лицо девушки-администратора становится радостным, она обегает стойку с кассой и несется приветствовать знакомого. Кажется, куда бы ни заглянул этот балашихинский богатырь, он везде будет своим человеком.
Вход во «Вне времени» гостеприимно караулит мусорный контейнер. Туда сознательные посетители антикафе складывают безопасные отходы: макулатуру, стекло и прочее. На цветных плакатах над баками инструкции, что куда класть. И главное – зачем.
– А если я захочу устроить раздельный сбор мусора хотя бы в своем доме, с чего мне начать?
– Начни с малого. Посмотри на сайте Greenpeace (признан в РФ иноагентом и нежелательной организацией) где пункты приема в твоем городе. Начни сдавать. Потом можно установить контейнер для макулатуры в подъезде, обойти соседей, рассказать об этом. Заодно познакомишься. Потом уже можно поставить баки.
Предмет разговора
Мы с Сергеем мчимся на маршрутке к следующему пункту – школе. Машина, проехав через пролесок, останавливается на спуске. Это окраина Балашихи. Отвоевав неслыханные для Москвы сотки, с дачным размахом стоит школа. Между внешней и внутренней дверью, в темном предбаннике томятся разложенные картонные коробки. Ждут Сергея и его «Газели» через неделю. Отдельно стоит бак для макулатуры. Кто-то недобросовестный кинул туда пакет с фантиками и пластиковой бутылкой. Сергей достает его и переносит в мусорную корзину.
– Сколько времени отнимает у тебя вывоз мусора?
– Два полных дня. Но все эти пункты находятся в местах, куда я и так часто езжу. В благотворительную организацию, например, езжу волонтером: с детьми-инвалидами занимаюсь.
Кажется, я начинаю понимать. Вольтеровское «каждый должен возделывать свой сад» балашихинский герой воспринимает шире, чем большинство. Для него сад – это не только его квартира. Это вся Балашиха. И ее надо возделывать.
– Не хочешь брать со школы деньги за вывоз мусора? – пытаюсь воззвать к предпринимательским инстинктам.
– Да зачем? Мне достаточно, чтобы был предмет разговора. Например, я ходил на собрание в администрацию, и сообщил им факты. Когда ты делаешь дело, к тебе уже другое отношение.
Мы снова выходим на солнечный свет.
– Сейчас много людей, которые могут говорить правильные вещи, вот реально правильные и по делу, – продолжает Сергей. – Но есть большая разница между человеком, который умеет хорошо говорить, и человеком, который еще и дела делает. У испанцев есть даже поговорка: между делом и словом – пропасть. Когда у тебя есть дело, ты приходишь и говоришь: вот я поставил урны в школе, благотворительной организации и т.д. Дети вовлеклись, инвалиды вовлеклись, жители вовлеклись. Они даже споласкивают отходы, разделяют их. И мы вывозим мусор на переработку в компанию «Тара Трейд» в Мытищи. И этот мусор стопроцентно будет переработан. И дальше уже появляется предмет разговора. Многие же хотят что-то хорошее сделать: приходят, жалуются, критикуют…И не получается у них взаимоотношения с администрацией построить. У меня таких проблем нет.
Кроме статичных пунктов Сергей придумал еще мобильную точку:
– Когда у нас старая «Газель» стала плохо ездить, я предложил знакомому эко-активисту Никите Бутакову: «Давай ее поставим возле твоего дома, и там у нас будет мобильный пункт приема». Он согласился. И теперь каждое воскресенье Никита стоит там и разговаривает с людьми, которые мимо проходят. Объясняет, зачем это нужно. Например, не все знают, что батарейки очень токсичны и разлагаются десятки лет, а одна батарейка заражает 20 квадратных метров почвы.
Борода моего собеседника покрылась инеем. Он напоминает мне героя не то народных сказок, не то былин: русская смекалка сочетается с готовностью спасать мир. И он его правда спасает. В этом смысле Скоробогатов Сергей – последний из могикан. Много ли у нас в России мужчин, которые делают что-то бескорыстно для чужого благополучия? Женщин – да. Мужчин – навряд ли.
http://www.mn.ru
Отношения человека и бака
Мы сворачиваем на улицу – эдакий балашихинский вариант Рублевки, но побюджетнее. Обитатели этого пригорода явно передвигаются только на колесах, потому что тротуар здесь не предусмотрен.
– Что ты дальше планируешь делать с этим пунктами?
– Теперь их количество будет увеличиваться, потому что город пошел навстречу. Глава Балашихи поддерживает эти инициативы. Со службами по уборке мусора есть договоренность.
– Тебе повезло с местными властями – они пошли навстречу. А что делать, если – не повезло?
– Я встречал такие проблемы у других своих соратников. Например, в городе Видное администрация какая-то невменяемая. Очень часто я вижу, что люди не умеют друг с другом разговаривать. Он приходит, хочет добра, а выставляет претензии. Зачем ему претензии выставлять? Вот он сидит, глава города. Что он, супер-человек? Ну везде грязь, везде воруют. Если он светлый человек, он что-то меняет. Но все он изменить не может, нужно чтобы каждый начал что-то менять.
– Как ты вышел на контакт с чиновниками?
– Я написал письмо главе города, попросил о встрече. Он нас принял. И первая встреча была не сказать, чтобы удачная. Он пригласил санэпидемврача, который противоречил каждому нашему слову.
Проходим мимо симпатичного коттеджа на несколько квартир. Сергей обращает мое внимание на очередной пункт сбора. Установленные им баки стоят на огороженной территории, как бы говоря: мы только для этих жильцов, не для всех.
– Все жильцы сортируют мусор?
– Нет, буквально два-три человека из пятнадцати. Вот и возле своего дома я поставил урны, и никто не пользуется. Ну, один человек пользуется из всего дома. Эта урна заполняется раз в неделю, при этом она на 100 литров. А обычный большой кубовый контейнер заполняется каждый день. Люди не хотят ничего делать! – в голосе Сергея впервые появились восклицательные ноты. – Человек сейчас желает получать, потреблять и жить только для себя!
Вот есть хорошая женщина – моя соседка. Она строит свой положительный имидж, у нее хороший ремонт в квартире. Она говорит: «Я так планировала ремонт, что у меня на кухне уже нет места для второй урны, значит, я не буду сортировать». Все! Человек живет, и ему на-пле-вать на все вокруг и на будущие поколения. Он живет и думает только концепцией своей жизни. По сути человек живет сейчас в формате раковой клетки. У нее логика: потреблять и размножаться. Человек, если он ведет себя эгоистично, и является этой раковой клеткой на планете. Получать-получать-получать.
За забором одного из особняков растет небольшая сосенка. Со всей широтой русской души хозяин завесил ее новогодними игрушками и гирляндами. Сосед напротив сделал то же самое со своей сосной.
Мы сворачиваем на еще более тихую улицу.
– Я изменил свои мысли, выкинул из сердца обиды, критический настрой к другим людям, раздражительность глупую, – уже спокойным голосом продолжает Сергей.
– А что ты думаешь о человеке, когда он тебя подводит?
– Ну, подвел он тебя кто-то, ну пускай что-то убыло. Ну, ничего страшного. Эти обиды – это же тоже желание получать. Желание большего. Человек он и ценен тем, что он собой представляет, когда остается без ничего. Когда все смотрят на него и говорят: а что это за человек? А это, допустим, Алина Кольовска, она организовала центр экономии ресурсов. Да, она великий человек! Она личность! Ее все знают и уважают. А кто-то имеет, ну, автомобиль, яхту, дом. И про него говорят: это такой-то человек, он тем-то обладает. А останется он в одних трусах, и уже никто его не знает. Полный ноль, понимаешь? – голос звенит в тишине так четко, что обитатели особнячков, услышав эти слова, должны бы съежиться.
– Когда у тебя произошел такой щелчок, что надо чем-то полезным заниматься?
– Это, наверное, склонность моей души. Я родился в семье, где считали, что жизнь – это такое соревнование…как там говорят? По-волчьи…
– С волками жить, по-волчьи выть.
– Да. Баш на баш. Выгода и взаиморасчет. Вот в таких вот глупостях я вырос. У меня были в детстве какие-то внутренние несогласия с этим, но родители ведь такой авторитет для ребенка. Я начал отрываться от всего этого только к годам двадцати. И, наверное, годам к тридцати я себе сказал: я живу другими принципами. Я хочу давать, я хочу делиться с людьми, я хочу желать большего людям. Я элементарно хочу жить так, чтобы в моей голове были такие мысли: вот мой сосед; я хочу, чтобы он имел больше, чтобы дом у него был лучше, чтобы все у него было зашибись! И мне от этого – приятно! Мне внутри хорошо! Не хо-чу быть идиотом, который все время всем завидует! Мне от этого хреново. И мне так было сложно переломить это в родителях. Мы были в очень холодных отношениях некоторое время.
Сергей останавливается у шлагбаума при входе в коттеджный поселок и перекидывается приветствиями с охранниками. Он и тут свой.
У Сергея за пазухой
Мы заходим внутрь. На территории искусственной аллеей растут добротные дома. Вроде таунхаусов, но повыше и с большим количеством жильцов. Неожиданно заныриваем в подъезд и Сергей по-хозяйски открывает дверь квартиры. Хватает за шкирку кота, задумавшего побег, и обнимает годовалого сына Елисея. Мы у Сергея дома.
– Здравствуйте! – здоровается теща. С уровня ее колен на меня с интересом смотрит ее трехлетний внук, старший сын Сергея, Тимофей.
Логика говорит нам, что жилище эко-энтузиаста не может выглядеть иначе, как шалаш из хлама и советской мебели. Где мусор во всех своих проявлениях приспособлен под что-то полезное. Например, обрезанная пластиковая бутыль служит горшком для кактуса. А роль тумбочки выполняет укрепленная веревками подшивка «Пензенского вестника».
У человека с фамилией Скоробогатов все не так. Во-первых, тут порядок. Во-вторых, симпатичный современный интерьер. В-третьих, чувствуется живительное влияние женских рук.
– А что сказала твоя жена, когда ты решил продать типографию и заняться мусором? – я ем вкусный вегетарианский суп, приготовленный как раз его женой.
– Жена меня поддержала. Она была рада, что я начну заниматься тем, что мне реально важно. Моя жена – вообще замечательная личность.
– Она не боится, что вы останетесь без денег с двумя детьми и ипотекой?
– Пока у меня есть руки-ноги, моя семья не будет нуждаться в деньгах. Если надо, я пойду и устроюсь на любую, даже самую неприятную работу. Дворы пойду мести. Или грузчиком.
– Ты же говорил, что не хочешь больше работать только ради денег.
– Не хочу, но если нужны будут деньги, значит, придется принять такое послушание на какое-то время.
Сергей угощает меня домашним хлебом, который испекла его жена. На столе сидит младший сын и, убаюканный разговором, медитативно щиплет кусочки мякиша.
– Почему ты решил заниматься «мусорной» проблемой в Балашихе, а не в Москве? В мегаполисе люди более ориентированы на западные примеры.
– Как раз в Москве сложнее всего, потому что нет комьюнити. Никого не соберешь. Все заняты зарабатыванием денег. Москву используют как ресурс. В маленьких городах организовать такое наоборот легко. Люди, которые здесь давно живут, общаются друг с другом. Если я решу что-нибудь организовать, то все придут, а в больших городах – не собрать, потому что там наплевать на свой город … Они живут не здесь, а мечтами о других странах. О Гоа.
– Переработка мусора, – продолжает он, заваривая кофе, – это очень благостное дело. Если бы весь мусор, который производит человечество, перерабатывался, понадобилось бы всего 20-30 процентов нового производства. Вот эта ваза, – Сергей поднимает стеклянный сосуд, обжитый яблоками и киви, – ее можно делать из переработанного стекла. Эту чашку – тоже из поработанного материала. Вот люди воют в Воскресенске, чтобы напротив их дач не устраивали мусорный полигон. А его построят. А куда это все девать?
Пока Сергей переписывается с кем-то в интернете, я изучаю квартиру. Вместо обычного мыла в ванной лежит неказистый брусок чего-то органического – верный признак того, что тут щепетильно подходят к выбору бытовой химии. Покой посетителей туалета охраняют портрет Пушкина в рамке и текст лермонтовского «Узника». На холодильнике висит нарисованное от руки расписание для ребенка, с графами для «плюсиков»: бассейн; испанский язык, чтение и еще минимум восемь пунктов. Дети тем временем бегают под ногами: большой – с большим айпадом, маленький – с маленьким. Старший, правда, учит на нем испанский в специальной детской программе.
– А как проходит твой обычный день? – отвлекаю Сергея.
– Встаю. Иду под ледяной душ. Подтягиваюсь на турнике. Завтракаю. Открываю компьютер. Веду блоги в ЖЖ, ВКонтакте. Смотрю, есть ли из чего суп сварить. Если нет – иду в магазин…
– А детьми ты когда успеваешь заниматься?
– Для меня семья – одно из наиважнейших дел. Если я вдруг понимаю, что не общался с сыном два дня, я могу выключить телефон, компьютер и какое-то время вообще не выходить на связь с внешним миром.
На часах уже около семи вечера. Мне надо ехать в Москву. Сергею – тоже, по экологическим делам. Уже в электричке спрашиваю:
– Ну а все-таки, что ты будешь делать, если бизнес с заводом не выгорит?
– Уеду в эко-поселение, – посмеивается Сергей.
