В одном из детских садов Саратова, детей с аутизмом «реабилитировали», фиксируя скотчем, а детей с боязнью замкнутого пространства – помещали в тканевую трубу, чтобы они «победили свой страх».
Психолог, директор БОО «Перспективы» Мария Островская Фото с сайта ntv.ru
Логопед-дефектолог, рассказавший журналистам об этих методах сейчас дает показания в следственном комитете. Очень печально, что о существовании Конвенции о правах ребенка и Конвенции о правах инвалидов, которую Россия ратифицировала в 2012 году, практикующий специалист узнает именно там. Кроме того, выяснилось, что лицензии на подобную деятельность у детского коррекционного центра не было. «Реабилитация» происходила с согласия и зачастую в присутствии родителей. Сейчас эти родители собирают подписи в защиту «Золотого ключика», они очень боятся, что их дети останутся совсем без помощи, ведь других учреждений, помогающих детям с нарушениями развития, в Саратове нет.
Мария Островская, психолог, директор БОО «Перспективы»:
Эта история ужасна не только с точки зрения этики, но и в смысле последствий для детей, которые подвергаются подобной «реабилитации». Но она хороша тем, помогла обществу увидеть эти проблемы.
Потребность в организации экспертных сообществ психологов назрела уже давно. Деятельность по социальному обслуживанию населения подлежит лицензированию, психологическая деятельность лицензированию не подлежит. Педагогическая деятельность, хотя и лицензируется, но по чисто формальным критериям – помещение, дипломы специалистов. В подходы и методы при лицензировании никто не вникает, а серьезных профессиональных сообществ, с мнением которых считались бы и специалисты и общество и власти, у нас нет. В этом – главная проблема и причина возникновения подобных ситуаций.
За рубежом членство в профессиональной ассоциации является критерием качества. Если специалист не является членом серьезной профессиональной ассоциации, пользование его услугами – это риск, который родитель, конечно, может взять на себя, но при этом он знает о том, что рискует, потому что гарантий профессионализма – нет.
Случаев, когда «специалисты» совершают абсолютно непрофессиональные действия, причиняют ущерб своим клиентам, в России немало. Но сколько именно – оценить невозможно, потому что нет структуры, которая может вынести суждение о квалификации специалистов и обоснованности методик.
Рассказывать обществу, что ребенок сам себе заклеил скотчем рот – за гранью. Это либо натренированное насилием совершенно дикое поведение, либо – неправда. Но в любом случае такую деятельность нельзя назвать профессиональной реабилитацией. Все это ужасно.
Я бы не стала рассматривать ситуацию в саратовском детском центре с позиций морали и этики. Эти «специалисты», наверное, и сами не в восторге от своих методов, наверное, им тяжело слышать крики детей, которых они «реабилитируют». Но они уверены, что с «этим контингентом» по-другому нельзя. И стараются отбросить сочувствие. Возможно, они видят себя кем-то вроде хирургов, которые приносят пользу через боль и страдания. В это я могу поверить. Но любое насилие имеет отрицательные последствия.
Специалист, который рассказывал про скотч, наверняка имеет диплом. Но беда в том, что диплом не гарантирует профессионализма. Не только в России, во всем мире так. Если человек не входит в профессиональное сообщество, которое может ему объяснить последовательно и серьезно, почему это нельзя делать, то такой специалист в развитых странах серьезно не воспринимается.
Одно время бытовала так называемая холдинг-терпапия, эта практика предписывала родителям взять в охапку ребенка с нарушениями и держать его в объятиях до тех пор, пока он не затихнет.
Проводили серьезные исследования, которые доказали, что этот метод причиняет серьезный ущерб, в результате его использование прекратилось. Все насильственные методы такого рода доказали свою неэффективность.
В развитых странах используют метод доказательной эффективности. Для того, чтобы какая-то методика получила официальное признание и тем более – финансирование, она должна доказать свою эффективность. Для этого проводятся специальные исследования. Если метод не доказал свою эффективность, об этом широко объявляется. И люди понимают, что используя этот метод, они идут на риск.
У нас эффективность никто не проверяет, что позволяет специалистам публично произносить речи о пользе привязывания скотчем. Это можно делать совершенно безнаказанно, некому отреагировать на это, нет никаких процедур, которые бы остановили такого специалиста. Это очень плохо.
Но если за это возьмется государство, может стать еще хуже. Последствия могут быть неприятными – от формальных запретов до возникновения коррупционных отношений. Лично я вижу выход в создании профессионального сообщества. То, что у нас в настоящее время нет признанных общественных организаций психологов – очень большая проблема.
Ситуация сложная. Но лично я очень рада, что саратовская история стала достоянием гласности, это повод профессионалам задуматься о том, чтобы сформировать профессиональное сообщество. Никто за нас этого не сделает. В развитых странах нет государственных структур, которые это регулирует. Этим занимаются общественные структуры.
Читайте также:
Екатерина Мень: «Фотография в инстаграме не может быть методом защиты прав»
Реабилитация или насилие? Скандал со «связанным ребенком» комментирует психиатр
Руководство центра, где ребенка привязывали к стулу, вызвали на допрос в СКР
