Понедельник, утро
Сегодня с утра я занимаюсь домашними делами, другими словами – «отдыхаю». Мой обычный отдых – это приготовление еды, походы по магазинам, уборка и – отдельное развлечение – разработка логистики, перемещение детей в пространстве.
Совместить три разные школы в разных концах города, музыкалки, бассейны, танцы и прочие кружки с ограниченным ресурсом тех людей, которые могут куда-то кого-то отвезти, непросто. Но за многие годы я достигла в этом вопросе высочайшего уровня. Думаю, легко могла бы руководить заводом («отраслью», – шепчет муж).
Но бывают дни, когда в повседневную мирную и тихую жизнь вдруг врывается какая-нибудь случайность, вокруг которой закручивается приключение. 30 декабря прошлого года ко мне приехала младшая сестра – помузицировать вместе (есть у нас такое развлечение, недаром родители заставляли учиться в музыкальной школе). Приехала вечером, а утром – 31 декабря – планировала вернуться к себе. Но обнаружив, что у нас болеет ребенок, поехала вместо дома в аптеку за лекарствами. Потом – за продуктами. И, наконец, за елкой.
Так прошли полдня, и сестра готова уже была ехать домой, но внезапно, мой муж, проходя мимо ванной комнаты, почувствовал что-то неладное. Совершив прыжок, достойный хорошего спортсмена, он оказался рядом с бойлером, откуда в этот момент хлынули разом 200 литров кипятка. Пришлось сразу же перекрыть воду во всем доме.
А дальше мы – умывались снегом, мыли руки снегом, в снегу чистили рыбу. Собственно, воды не было до вечера, лишь часам к десяти муж вернулся из магазина с новым новогодним бойлером и другом, с которым мы планировали встречать Новый год и который не бросит в беде. Около одиннадцати часов они все еще меняли краны, а в 23:30 во всем поселке выключился свет. Вот так мы и встретили Новый год – при свечах и без воды.
После такого вечера нормальные люди начинают нас обычно ненавидеть, но те, кто перебарывают в себе это естественное чувство, становятся нашими друзьями на всю жизнь.
Понедельник, вечер
Детям уже пора идти спать, но игра – в самом разгаре. Четверо младших – от 1 года до 8 лет – бегают по дому с дикими криками. Они играют в жмурки. Конечно, самому младшему не завязывают глаза. Их завязывают по очереди двум девочкам. Но обе они играют нечестно, подглядывают. Тогда «водой» становится мальчик Г. Он играет честно, всех находит по звуку шагов, шороху, мельчайшему шелесту и дыханию. Ему не нужно завязывать глаза, он и так ничего не видит, но всегда выигрывает.
Когда в нашей семье появился незрячий сын, принять эту ситуацию старшим детям было непросто – его жалели, задавали вопросы о том, почему Господь допустил страдания маленького ребенка, и искали в интернете информацию о том, какие они – слепые.
Сегодня я застала нашу Дашу сидящей за столом и планомерно дырявящей белые листы бумаги один за другим. Если бы это происходило лет 10 назад, я стала бы ругать ребенка: «Как же так! Ты портишь новую бумагу, карандаш, стол, в конце концов!» Но сейчас я умнее, чем раньше, а может быть, просто более уставшая. «Что ты, деточка, делаешь?» – спрашиваю я. «Как что, мама? Конечно, пишу брайлем!»
Прошло уже несколько лет, как у нас есть мальчик Г., и одно можно сказать наверняка – каждому из нас открылся мир, в котором существуют люди, непохожие на тебя, и этот мир гораздо больше и интереснее нашего прежнего.
Когда мальчик Г. делает уроки, перед ним лежат абсолютно белые учебники, в которых нет ни цветных картинок, ни ярких надписей, они все – в маленьких дырочках. Однажды он спросил, а как выглядят ваши буквы, и мальчик Ф. с сестрой Сашей вылепили ему из пластилина алфавит, они вместе составляли слова из «наших» букв. Но потом Г. вернулся к своему привычному способу письма.
Обычные книги, тетради, буквы он называет «плоскими», в противовес «своим» – «объемным». Иногда я думаю, что мир, в котором нет таких людей, как мой незрячий сын, действительно плоский, в нем слишком мало измерений.
Ранее:
