Алексей Сиднев – генеральный директор сети частных резиденций для пожилых людей Senior Group – рассказывает, почему в России не приживается американская модель учреждений для стариков, почему в Израиле нет лежачих и навещают ли стариков в частных домах престарелых чаще, чем в государственных.
Что американцу хорошо…
– Вы копируете какую-то зарубежную модель частного пансионата для пожилых? Американскую? Европейскую? Пришлось изобретать велосипед?
– Я закончил школу бизнеса в Америке (по первому образованию я физик). Один из кейсов, о котором мы говорили, был кейс бизнеса гостиничной сети «Мариотт». У них было три линии: гостиница, кейтеринг и дома престарелых. Я очень удивился, что дома престарелых – это, вообще говоря, бизнес, решил посмотреть. Оказалось, что ухаживать за пожилыми людьми можно с удивительной любовью. Мне потребовалось много лет, чтобы решиться и бросить чужбину, пересмотреть различные модели такого бизнеса, а в 2007 году я вернулся на родину и вскоре запустил этот проект.
Но американская модель assisted living не заработала вообще. Я сначала хотел сделать такие дома ассистированного (сопровождаемого) проживания, когда люди не очень зависимы, и им нужна помощь, может быть, только со стиркой, с приготовлением еды, а так они могут и гулять, и на машине ездить. Я насмотрелся на эти модели в Америке и в Англии и подумал, что у нас это будет работать. Но ни одного клиента мы не нашли.
– А каких клиентов нашли?
– Клиентов «следующего уровня» – тех, кому нужен уход. Это мы увидели во Франции и Израиле. Там семейные узы гораздо сильнее, чем в Америке и в Англии, и бабушка и дедушка будут жить в семье до тех пор, покуда это возможно. Когда семья уже не справляется, потому что реально нужен серьезный уход – бабушка или дедушка переезжают в дома сестринского ухода. Когда наша компания стала делать это, то оказалось, что спрос есть как раз на подобные услуги.
– То есть у нас приживается французская модель?
– Сейчас мы склонны использовать израильские ноу-хау по уходу, потому что, на наш взгляд, они более проработаны. Вдобавок в Израиле почти все говорят по-русски, и мы можем обучать наш персонал там, а специалисты из Израиля обучают нас здесь. Диалог идет напрямую – сестра с сестрой, врач с врачом, управляющий с управляющим – гораздо проще, чем общаться через переводчика с французскими партнерами.
Но в частностях мы долго не могли друг друга понять и с партнерами из Израиля. Они говорили: «Мы сейчас проектируем новые дома – вот здесь отделения для колясочников». Я говорю: «Зачем проектировать отделения для колясочников, когда все могут быть на колясках?» Выяснилось, что у них нет понятия «лежачих», у них есть понятие «колясочники». То есть всех, кто лежит, они с утра высаживают в кресла, и они становятся колясочниками. Они могут быть без движения, но их обязательно вывозят из комнаты. Они не едят в кровати, их вывозят в столовую. Они участвуют во всех мероприятиях, хотя могут просто спать в коляске и никаких признаков интереса не проявлять. Ведь мы же не знаем, что происходит у человека в голове, если он лежачий.
Мы тоже усаживаем лежачих, и некоторые потом встают, а некоторые из тех, кто никак не реагировал на внешние раздражители – теперь поют песни, всех узнают – вот что делает любовь.
В отпуск на годы
Алексей Сиднев. Фото Александры Кузьмичёвой
– Сколько у вас подопечных, кто живет годами, и сколько тех, кто живет две недели, когда родные уехали? Большая часть отзывов на ваших сайтах – в духе: «Спасибо сотрудникам, что три недели, пока я была в командировке, моя мама у вас прекрасно себя чувствовала».
– Совершенно верно. Есть и такие отзывы: «Наша мама прожила у нас два года… ее недавно не стало – и сотрудники пансиона плакали вместе с нами. Спасибо вам большое за то, что подарили нашей маме два года». А когда человек живет долго, отзывов никто не пишет, вернее, это происходит потом. Большая часть подопечных, конечно, живет у нас постоянно, то есть шесть месяцев и более. У нас есть клиенты, которые могут жить шесть месяцев, уехать на неделю – и мы приветствуем это, – а потом снова приехать. Если родственники захотят повидаться подольше или бабушка захочет пожить неделю дома – все можно.
В России – высокая сезонность. Летом нас рассматривают как некий курорт. Мы – не медицинское учреждение, но люди, приезжая к нам, действительно чувствуют себя лучше: правильное питание, вода, развлечения, тусовка, компания, свежий воздух – и лечить не надо – человеку становится уже лучше. Высокий сезон – лето и в районе Нового года. Низкий сезон – это осень-весна и последние месяцы зимы. Достаточно большая часть клиентов, которые приезжают на один месяц и остаются надолго. Есть и такие бабушки-дедушки, которые на второй день забывают, что это не их квартира.
Приезжая к нам, люди находят себе компанию по интересам, могут общаться и дружить. В нашей резиденции в Улиткино есть клиенты, которые приезжают к нам на лето группой – каждый едет при условии, что приедет подружка.
Если бабушка или дедушка к нам не хочет, мы говорим: «Можно просто попробовать». Бывает, что бабушке категорически у нас не нравится, – очень редко, потому что мы считаем, что у нас не может не нравиться, но есть разные люди, разные истории.
– Эти приезды с друзьями очень контрастирует с государственным распределением по интернатам, когда соседей по комнате могут перевести в разные учреждения.
– Нельзя разрывать социальные связи своих подопечных. Например, сейчас мы рассматриваем варианты, где разместить новые учреждения. Мы хотим делать это для государственного заказа, по государственным расценкам. Но нам предлагают участок около города, который вы на карте не найдете, и от этого города еще на перекладных ехать. Представляете, бабушка живет, допустим, в Коломне, там у нее есть родственники и подружки. Бабушка уже не может жить дома, и ей дают место – настолько далеко, что все связи мгновенно обрываются. Подружки раньше могли прыгнуть в автобус и доехать в гости – а на каком-то сельском автобусе они не поедут. Это мгновенно приводит к ухудшению качества жизни. Так нельзя. Дома-интернаты, современные резиденции должны находиться в пределах пятнадцати минут езды от того места, где люди жили. Пока этот принцип не удается соблюдать.
Почему не сиделка
– Если у человека есть 70–100 тысяч рублей в месяц, чтобы платить за ваш пансион, почему не нанять сиделку и не оставить старика дома?
– Есть несколько причин. Первая – сиделка вряд ли будет с высшим образованием, такие люди обычно в няни идут. А ваша мама любила ходить в Большой театр, ей нужно, чтобы было с кем поговорить. У нас есть службы ухода на дому, мы ищем таких сиделок, – и это, скажем так, штучно. В пансионах у нас есть психологи-аниматоры с высшим образованием, достаточно людей, с которыми можно поговорить. Находиться дома лучше, если человек может находиться дома. Но у пожилого человека бывает и семья, и квартира в центре, и новейшие телевизоры… И – тоска.
Вторая причина в том, что нахождение в резиденции для пожилых людей – это 24-часовой уход. Там всегда есть медицинская сестра. Она не убежит в магазин, не пойдет домой ночевать. Чтобы обеспечить 24-часовой уход дома, нужна не одна сиделка, а несколько.
Третья причина: ты не всегда можешь доверяться другому человеку и пускать его в дом. Что это за сиделка? Какое у нее прошлое? Понятно, что мы обязательно проверяем все, что можно, есть специальная система тестирования. Когда мы берем на работу людей, у нас есть тест «обними бабушку». Если человек правильно это делает – видно, что с удовольствием – это наш человек. Дальше обучим.
– Чему вы обучаете персонал?
– Если у подопечного возникают какие-то проявления деменции, болезни Альцгеймера, он становится агрессивным, дома он может замахнуться на сиделку – она может ответить. Это же, к сожалению, естественная реакция человека. Сиделка должна быть специально обученной, понимать психологию этого возраста. В резиденции, когда у человека возникают дементные проблемы, просто происходит перегруппировка персонала, подключается специальный уход, специальные методологии работы с такими людьми – а дома сиделка не всегда это знает.
Мы обучаем также использовать технологии, которые упрощают уход. Задача – чтобы все было в том числе не так инвазивно для бабушек. Губки для мытья опробованы во всем мире, есть специальные повязки, которые накладываются на рану вместо нарезанной марли с мазью, прикрепляются и легко отходят. Они стоят дороже, чем марля. Есть миллион старших сестер в государственных интернатах, которые скажут: зачем повязки, я посажу медсестер, пускай они марлю режут! Это – вопрос отношения и к инновациям, и к самому дорогому ресурсу – времени этих людей. У нас нет готовых медсестер, которые знают современные технологии ухода за пожилыми людьми. Мы вынуждены учить. Кто-то готов учиться, а кто-то не очень, но мы можем отвезти делегацию в Израиль, они увидят, как нужно, попробуют, поймут, что так легче, и будут внедрять это в России.
Навестить маму в пансионе
– Волонтеры фонда «Старость в радость» часто сталкиваются с тем, что пожилых людей в домах престарелых не навещают годами.
– Интересно, что когда бабушка или дедушка начинают жить у нас, то родственники поначалу посещают редко, а потом, когда они чувствуют, что тяготы ухода с них сняли и остается возможность просто общаться, – увеличивается частота визитов. Члены семьи распределяются так, что могут навещать почти каждый день. Люди не обучены ухаживать, делать какие-то гигиенические вещи, особенно если это твоя мама, и особенно если сама мама не хочет, чтобы дети это делали. Надо освободить от этого семью.
– А такие клиенты, кого не навещают, есть?
– Такие есть, но их не навещают не потому, что не хотят, а потому, что не могут: например, если семья живет за границей. Есть и люди из малообеспеченных семей, за которых платит государство. Они могут и не приезжать. Отсутствие машины – не аргумент: мы находимся недалеко от электрички, полчаса от Белорусского вокзала. Мы делали шикарный праздник ко Дню пожилого человека, 1 октября – не гармошка с чаем, а реально интересная программа, конкурсы. Конечно, мы заранее предупредили всех родственников по е-мейлу, и мы понимаем, что это было в рабочий день, но из приглашенных 70 человек приехали два или три. Люди из обеспеченных семей приезжают чаще. Неблагополучная семья – это подчас и разрушенные семейные связи…
«Сынок, я на тебя квартиру отпишу»
– Если бабушка хочет отдать или продать свою квартиру и переехать к вам, вы с этим работаете?
– Такие обращения к нам поступают. Но моя принципиальная позиция состоит в том, что мы не можем брать квартиру в оплату услуг. Как только мы получили квартиру, мы все деньги уже получили и не очень заинтересованы в продолжении жизни и качестве жизни клиента. Я не говорю, что заинтересованность пропадет вовсе, но на каком-то подсознательном уровне это у кого-то может произойти. Поэтому должна быть не связанная с нами организация, которая брала бы квартиру и гарантировала оплату услуг ровно столько, сколько потребуется. Если бабушка, дай Бог, проживет сто лет, – значит, все сто лет эта организация будет платить. Организация будет фактически бабушкиным омбудсменом или контролером-гарантом того, что бабушка получает качественный уход. Иначе, как только бабушка приезжает, квартира / деньги получены – кто будет следить за тем, чтобы бабушке оказывается правильный уход?
Сейчас, если человек живет в Москве, есть организация ГУП «Моссоцгарантия», куда можно сдать квартиру и получить место в социальном доме – это обыкновенные, панельные, не очень комфортные дома далеко не в центре Москвы. Должна быть некоммерческая организация, которая бы выполняла контролирующие функции и была бы переговорщиком, чтобы разместить бабушку в лучшее место.
– Государство не может выступить в этом процессе медиатором?
– Государство тоже должно участвовать. На госсовете по делам пожилых людей, который был в Воронеже, эта тема поднималась. Будут внесены изменения в законодательство о договорах ренты с проживанием, пожизненной ренты, которые используются как механизм обмена каких-то денежных средств на квартиру. Многие пожилые люди становятся жертвами обмана.
Все переговоры о передаче жилья за уход должны вестись при свидетелях, либо записываться, все риски обязательно должны разъясняться. Это должен быть фонд – не коммерческий, потому что он не может на этом зарабатывать, иначе мотивация нарушится, и благотворительный, потому что, если денег не хватило, нужно будет деньги откуда-то (из пожертвований) взять. Предположим, слава Богу, все бабушки живут долго, все квартиры, которые бабушки оставили, сданы – а денег не хватает. Конечно, нужно будет привлекать откуда-то деньги. Это можно делать только через полностью открытые, прозрачные, контролируемые механизмы.
Читайте также:
Как частный дом престарелых может быть дешевле государственного
