Молодая мама, измотанная бессонными ночами, участковый врач, который не хочет идти на работу, волонтер, раздумывающий о том, не бросить ли свой проект. Что объединяет этих людей? Как им помочь? Наш корреспондент поговорил с психологом.
Психолог Нана Оганесян, создатель и руководитель АНО «Ресурсный центр социальных инициатив» уже несколько лет ведет собственный социальный проект в одном из детских интернатов столицы. Она «волонтер для волонтеров» – организует, консультирует и поддерживает молодых добровольцев, которые работают с детьми в различных творческих мастерских. Поговорить о синдроме выгорания мы решили именно с ней.
Выгорание ли это?
Психолог, руководитель АНО «Ресурсный центр социальных инициатив» Нана Оганесян:
– В первую очередь надо понять – с чем мы имеем дело. В чем проблема? Бывает, что человек бьется и у него ничего не получается, и он это называет выгоранием. Недавно я разговаривала с молодой учительницей. Эта девушка работает в школе второй год, она очень энергичная. Она мне говорит: «У меня – выгорание». Эта учительница – энтузиаст, она предлагает новые проекты, готова работать сутками. Но начальство такую активность не ценит. Но это не выгорание, а скорее нереализованность. Свою усталость, снижение мотивации, накатывающее равнодушие учительница обозначает как выгорание. И ведет себя, как выгоревшая, а ведь можно подумать о том, как оптимизировать свой труд, выставить себе другие цели и задачи.
– Сегодня я разговаривала с мамой, которая 20 лет одна растит сына-инвалида с ментальными нарушениями. И в какой-то момент почувствовала что «сил нет руку поднять». Это – выгорание?
– Да. А еще это усталость и отсутствие ресурсов.
– А вот – врач. Он работает в поликлинике, у него 8 минут на прием одного пациента и бесконечные документы, которые нужно заполнить. И этот врач понимает, что работа превратилась в каторгу. У него нарушен сон, он просыпается с тяжелой головой и хочет только одного, чтобы его оставили в покое. Это – выгорание?
– Если бы этот труд оценивался по достоинству, то врач был бы о себе другого мнения. Он смог бы уделить внимание не только пациентам, но и себе, своим нуждам, старался бы восполнить свои ресурсы. Нагрузка огромная, а благодарности – нет. Ни от начальства, ни от пациентов, ни от семьи. Врач чувствует себя ненужным, обиженным. Это выгорание. А еще – неоцененный труд.
Нужно понять свой случай. Точно ли у вас выгорание? Обозначая какую-то проблему словом, мы попадаем к нему плен, проблема схлопывается в реальность этого слова. Слово «выгорание» несет тяжелую смысловую нагрузку. Оно, как паровоз, к которому цепляются вагоны. Не надо этим словом называть все подряд. Многие проблемы можно назвать усталостью, скукой, ведь при скуке и усталости мы чувствуем то же самое. Почему ты решил, что это именно выгорание? Когда ты последний раз был в отпуске? Когда высыпался?
Куда уходят силы?
Важный признак выгорания – отсутствие сил, дефицит ресурсов. Какое бы ни было выгорание, нужно думать о том, где их приобрести. Причем желательно начать об этом думать заранее, заниматься профилактикой.
Главное – найти дыру, в которую утекают ваши силы. А дыра – это та самая причина, по которой вы ощущаете себя таким опустошенным и несчастным. Очень часто люди выгорают, потому что они отдают, но не берут. Они не знают, что можно взять и где это сделать.
– А что можно взять?
– Мои волонтеры работают в интернате. Считается, что они должны прийти туда, чтобы что-то этим детям отдать. А ведь у детей, которые растут в интернате очень многому можно научиться. Они не унывают, не ставят на себе крест, они веселы и активны. Они говорят: «Я в порядке!» У волонтеров иллюзия, что в интернате их встретят тихие несчастные дети, которые только и ждут, кто же им поможет. А это – нормальные, здоровые дети, современные, с планшетами и айфонами.
– А если мои подопечные – бабушки?
– Бабушки очень многое могут дать. У каждой есть какая-то жизненная история, выслушав которую можно чему-то поучиться. Люди старшего поколения часто обладают живой образной речью. Конечно, они могут жаловаться на одиночество, отсутствие связей с людьми, болезни. Но когда в разговоре их выводишь на какой-то другой уровень, они начинают тебе доверять, они делятся совершенно потрясающими историями. Ты получаешь доступ к богатству их жизненного опыта, который тебя преобразует. Конечно не все бабушки такие. На общение с некоторыми уходит очень много сил, приходится ставить границы и сигнализировать: «За этой линией начинаюсь я. Я не хочу тебе помогать ценой своего разрушения».
– Сестры милосердия, особенно те, кому приходится работать на дому с одними и теми же людьми говорят: «сложный человек», «непростой характер».
– Человек, ухаживающий за больным, часто попадает в эмоциональную зависимость от своего подопечного. У каждого есть какая-то точка, за которой сближение и общение ему в тягость. Нужно не доходить до нее, останавливаться заранее. Есть нормальное рабочее напряжение. Например, я напрягаюсь почти к каждому вторнику, перед приездом в интернат. Я, как и мои волонтеры, начинаю думать: «Может быть, сегодня без меня обойдутся?» Я даю возможность таким фразам крутиться в моей голове. И знаю, что когда наступит вторник, я снова буду в интернате, хотя всю неделю я позволяю себе думать, что у меня есть выбор – ехать или нет. В основном я – волонтер для волонтеров, я занимаюсь с ними супервизией и разбираю сложные случаи.
– Часто ли приходится говорить с сотрудниками и волонтерами интерната о выгорании? Какие проблемы для них самые основные?
– Да. Они говорит о бессмысленности, об отсутствии перспектив. Многие задают вопрос: «Зачем я это делаю?» В какой-то момент они престают видеть смысл в своей работе, потому что их труд никто не ценит.
Смысл нужно искать не в человеке, а в том, что ты с ним вместе создаешь. Для меня работа, общение с человеком похожи на совместное творчество.
Специалисты по работе с волонтерами, люди вроде меня, немного похожи на политиков с предвыборными обещаниями. Я рассказываю о радости, которую дает волонтерская служба, о помощи, которая нужна и востребована. Волонтеров нужно увлечь, для этого нужна пламенная речь. Но я предупреждаю, что после начальной эйфории наступит период отрицания, отторжения.
Жизненный цикл и «проблема щенка»
Любой процесс в нашей жизни идет по этой схеме: эйфория, сопротивление, продуктивный период, зрелость и угасание. Абсолютно любой. Если мы приезжаем в отпуск в другой город: сначала мы в восторге, потом появляется что-то, что нас не устраивает, потом – продуктивный отдых, а в последние два дня мы прощаемся с местом, осознаем, что завтра мы отсюда уедем и отпуск закончится. Так мы и живем – детство сменяется бунтующим отрочеством, затем – продуктивность зрелых лет и начиная с какой-то точки мы уже окидываем то, что успели сделать, прощальным взглядом.
Любую волонтерскую деятельность (и не только волонтерскую) полезно воспринимать как такой цикл. Мы делаем проект, живем в нем какое-то время, наполняя его жизнью, затем отпускаем его, грустим, а потом идем дальше и начинаем что-то новое.
Особенное внимание к себе требуется в момент сопротивления, когда в нас начинают проявляться все наши механизмы сопротивления. Мы это называем как угодно: «Не хочу!» «Устал». « Заболел». «Выгорел». Иногда этот момент первого внутреннего сопротивления ошибочно называют выгоранием. Человек еще не включен в процесс, он не выстроил с этим процессом никаких отношений.
– Наверное, так бывает, когда мечтаешь о собаке. И вот, наконец, приносишь в дом умилительного щенка. А на следующее утро просыпаешься в изменившемся мире: лужи, погрызенный тапочек, нужно идти на прогулку…
– Да! Мечта о собаке стала реальностью, теперь тебе с этим щенком жить, выстраивать отношения и границы. Но ты в состоянии паники и ужаса. И человеку кажется, что это – выгорание. А на самом деле это – уже трезвый взгляд на вещи. Да что там щенок! В такую ситуацию попадают многие молодые мамы. Даже те, кто долго не мог забеременеть и мечтал о материнстве. В наших мечтах ребенок всегда улыбается и поет, а в реальности – памперсы, горшки, бессонные ночи, зубки режутся…
Выгорающий человек «заперт» с какой-то проблемой, она изматывает его, лишает сил. Если что-то, как этот щенок, отнимает у вас все силы, вы должны воспитать щенка или сделать еще что-то, чтобы с ним можно было сосуществовать. Для начала надо понять, что вас огорчает больше всего, это часто бывает какая-то мелочь, и придумать способ решения этой проблемы. Вариантов решения проблемы множество, в самом тяжелом случае можно найти «щенку» другого хозяина. Например, сменить работу, или – выйти на работу, оставив ребенка с няней (это решит одни проблемы и создаст другие).
Волонтер «в белом пальто»
– В отличие от материнства волонтерство – это такая работа, которую можно бросить.
– В любой момент! Зачастую так и происходит. Отсев очень большой. Руководитель конечно должен проводить профилактику и своего выгорания. Прежде всего потому, что он должен сам гореть так, чтобы зажигать других. Начало волонтерства – на личном магнетизме руководителя. А дальше – волонтеры должны понять, что им даст этот труд.
Но самолюбование волонтеров: «Я такой хороший в белом пальто приду и всем помогу» нужно категорически пресекать: Однажды у нас стажировались девушки, у которых были такие установки. Для будущих психологов волонтерство в интернате – один из видов практики. И вот пришли две барышни: «А чего тут стены такого цвета? Неужели нельзя было нормальный ремонт сделать?» И я, и психолог интерната сразу поняли – будут проблемы. Девушкам пришлось объяснить: «Вы пришли в чужой дом, и не можете тут делать перестановку. Может быть, вас этот дом и не примет». У нас много было непростых разговоров, но девочки гнули свою линию.
На новый год эти девочки, ни с кем не посоветовавшись, решили устроить праздник своим подопечным. Они купили безумно дорогие фрукты, соки, подарки, накрыли стол. Волонтеры представляли, что дети им будут благодарны, удивятся незнакомой еде, обрадуются. Но это – дети из интерната и реакция была такая: «О, пожрать принесли!» Дети за этим столом вели себя просто отвратительно. И когда девочки сказали, что приготовили конкурсы, это не встретило понимания: «Какие еще конкурсы? Жрать дали – оставьте нас в покое!» Девочки были в шоке, но ждать помощи им было неоткуда, ведь за праздничный стол они никого из сотрудников интерната и коллег не пригласили. Они хотели вдвоем насладиться триумфом, но получилось наоборот.
Можно сказать, что на этом их волонтерство закончилось, потому что каждый раз, когда эти девушки приходили в интернат ребята у них спрашивали: «А пожрать принесли?» Дети не простили, что их пожалели. Девочки хотели показать детям, как замечательно в мире, из которого они пришли, но этого взгляда свысока дети категорически не приняли. Если волонтер пришел в проект «себя показать», то он выгорит сразу, как спичка. Если пришел что-то приобрести, чему-то научиться, то он уйдет с новыми знаниями, навыками и ресурсами.
Эти девочки могли бы научиться в интернате многому, если бы поставили себе задачу научиться. Жизненной силе, оптимизму, терпению, принятию, умению не унывать. Меньше показывали бы себя, а больше смотрели и слушали. Ведь им представилась уникальная возможность увидеть людей, ситуации из совсем незнакомого для них мира! Они могли приобрести новый опыт и навыки. Но испугались собственных перемен, работы над собой.
На самом деле «себя показать» изначально приходят все. У каждого волонтера эта «кнопка» срабатывает. Волонтер – супермен, спаситель мира, этакий волшебник в голубом вертолете. С такой установкой приходят многие, но многие с ней и уходят, думая, что проблема в месте и организации их труда.
Человек с резервуаром
– Но давайте вернемся к маме инвалида из нашего примера. Она с ребенком одна, бабушек-дедушек нет. Что мы ей посоветуем? К психологу пойти – не у каждого есть возможность.
– Я думаю, что нужна группа поддержки. Такие мамы обычно дружат и общаются, поддерживают друг друга. Она должна выговариваться, должна быть понята, но ее не должны жалеть.
У каждого человека, в зависимости от того, что он в жизни испытал, есть некий резервуар для ассоциативных переживаний. Тот, кто много пережил, может понять и разделить переживания многих людей. Люди это чувствуют. Человек, который что-то пережил, ищет того, у кого в глазах есть понимание боли. Когда у благополучного человека, что-то вдруг случается, он моментально чувствует, с кем из своего окружения он может это переживание разделить.
Знаете, какая любимая игра у психологов на больших мероприятиях? Смотреть в зал и выбирать: «С кем бы я хотел пообщаться? К кому бы пошел на прием?» Бывает, что в зале 200 человек, среди них множество психологов, а взгляд останавливается на двух-трех лицах.
Маме из нашего примера очень важно найти среди своего окружения человека, который ее поймет, но не пожелеет, а проявит уважение к тому, что она делает, как живет и какие ценности выбирает. Очень важно запомнить: уважение к человеку и его достоинству придает сил, а жалость отнимает, унижает. Найти человека, который понимает, что такое травма, умеет общаться с тем, кто ее пережил. Женщина, которая в 20 лет когда-то потеряла ребенка, и в 80 лет поймет мать, пережившую такое. У нее есть резервуар для таких переживаний.
Есть проблемы, о которых не каждый психолог готов выслушать. Бывает, что говоришь психологу о какой-то проблеме и видишь в его глазах такой страх, что начинаешь его жалеть. Такой психолог не ресурсен, нужно найти своего человека. Человека, который может помолчать с тобой вместе и оценить, как достойно ты справляешься с тем, что тебе выпало.
Выгорание, если это действительно оно – комплексная проблема, действует на все. И тело выдает какие-то реакции, может заболеть голова, могут обостриться хронические заболевания, могут «вылезти» новые болячки.
– Чтобы справиться с выгоранием, нужно работать с телом?
– Кто-то начинает с тела, кто-то с эмоционального состояния. С чего начнете заряжать свои батарейки вы? Есть хорошая традиция возить детей к морю, чтобы они запаслись иммунитетом и положительными эмоциями. Каждый человек должен найти себе свое море.
Мне очень помогает просто помолчать. Это для меня настоящий отдых и восстановление. Психологи устают не столько от сложных человеческих проблем, сколько от огромного количества слов, ведь это их рабочий материал – груды слов, тонны слов. Это серьезный груз, с ним надо расставаться. Поэтому люблю слушать музыку, смотреть кино, сериалы, в том числе и исторические. Мне интересно наблюдать за динамикой взаимоотношений героев, как обстоятельства меняют людей и люди меняют обстоятельства. Важно впустить в свою жизнь еще что-то, кроме проблем и работы. Люблю играть с детьми, сочинять с ними сказки, заряжаться от них умением радоваться и получать удовольствие буквально от всего, это так удивительно!
Выгорание – это такой предел, признание своей социальной несостоятельности. Я выгорел, оставьте меня в покое, отстаньте от меня, чего вы от меня еще хотите?
Если человек напирает на то, что у него выгорание, зачем он это делает? Может, хочет быть жертвой, но зачем? Любой человек должен понимать, что у него есть выбор. Например, можно сменить работу, но сохранить себя. Почему тебе близок образ Золушки? Потому что прилетит фея и отправит на бал? Тебе не обязательно страдать.
Почти всегда можно взять ситуацию под контроль. А еще полезно думать о цене. Например, ты – врач и говоришь про выгорание. Постоянная или периодическая усталость, безразличие со стороны начальства, неблагодарность со стороны пациентов, апатия. Вот – цена, которую ты платишь, возможно, не за выбор своей профессии, а за место работы. Она не должна быть вынужденной. Если выгорание – это осознанная плата, то неси за это ответственность. И не плачь, что ты слишком дорого платишь, а думай, что можно сделать, чтобы себе помочь, кошелек с ресурсами в твоих руках. Главное – не зациклиться на этой проблеме, понимать, что жизнь – всегда шире, чем проблема.
