Минздрав России вначале этой недели представил на общественное обсуждение весьма спорный законопроект – «О донорстве органов, частей органов человека и их трансплантации».
С одной стороны, ничего спорного – все направлено на увеличение количества спасаемых жизней. С другой… Законопроект этот, хоть ты тресни, натыкается на этически-моральный момент: теперь любой скончавшийся гражданин, который при жизни не успел или не захотел официально выразить свое согласие или несогласие на изъятие у него после смерти органов, становится донором – при отсутствии прижизненного волеизъявления медики не будут спрашивать мнение родственников покойного и примут решение об изъятии для трансплантации тех или иных органов самостоятельно. В законопроекте Минздрава эта вещь получила название «Презумпция согласия»…
И такую презумпцию российская православная Церковь во всяком случае пока, как следует из Основ Социальной Концепции, считает недопустимым «нарушением свободы человека». Хоть и умершего. Что же будет дальше – увидим. Как заверяют в Минздраве, с законопроектом РПЦ ознакомлена и взяла месяц на «подумать». Впрочем, «подумать» нам всем – не только церкви, но и обычным гражданам – времени еще достаточно – законопроект планируют принять только в 2015 году. И справедливости ради отмечу, что Минздрав потому и проводит общественные обсуждения своего законопроекта с целью выслушать все «за» и «против».
«Мы даем целый год, для того, чтобы люди могли осознать этот законопроект», – говорят помощники министра здравоохранения. «Мы открыты ко всем предложениям», – заверяет пресс-секретарь ведомства Олег Салагай.
В общем, в Минздраве убеждены: законопроект кардинальным образом может изменить ситуацию с проблемами в области отечественной трансплантации и увеличить количество спасенных жизней.
Позицию Минздрава, как и аналогичную позицию всех тех несчастных, кто ждет очереди на пересадку жизненно-важных органов, можно понять. Жизни нужно спасать.
Причем в Минздраве на устраиваемых для общественности и журналистов брифингах помощники министра подробно разъясняют все тонкости законопроекта: «Презумпция согласия» распространяется только на взрослых дееспособных граждан, в отношении детей требуется волеизъявление их родителей (в настоящее время по действующему законодательству изъятие органов у детей полностью запрещено), в отношении недееспособных также учитывается волеизъявление родителей или родственников. У детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, изъятие органов запрещено. Ну, и конечно, как следует из текста законопроекта, органы для трансплантации не будут изымать у неопознанных трупов и неустановленных лиц, а также у умерших, страдавших заболеваниями, опасными для жизни и здоровья реципиента (пациента, нуждающегося в трансплантации).
– Во всех остальных случаях наступает презумпция согласия, – объясняют помощники министра здравоохранения Людмила Лоцман и Ляля Габбасова. В Минздраве настаивают: речи о каком-либо принуждении человека к изъятию у него органов не идет. «Просто люди должны читать законы. А в законе будет четко зафиксирована возможность выразить согласие или несогласие. Человек может не соглашаться, но он должен знать, что существует презумпция согласия. Но если человек не может и не хочет читать закон, он соглашается на презумпцию согласия».
По словам Людмилы Лоцман и Ляли Габбасовой, медики, безусловно, будут спрашивать разрешения у родственников этого человека. Если в течение двух часов после смерти родственники не заявили, что они «против» или «за», медицинская организация может изымать орган. Если же родные по каким-то причинам не успели вовремя сообщить, допустим, о своем отказе, то тогда изъятие органов будет признано недопустимым».
Что касается технической стороны вопроса, то, как говорят в Минздраве, прижизненно изъявить или не изъявить свою волю на передачу своих органов после смерти достаточно просто: сначала человек идет к нотариусу и оформляет волеизъявление у него, затем сдает бумагу и регистрирует ее в уполномоченном органе. А уполномоченный орган будет отвечать за специальный регистр, где будет содержаться информация о волеизъявлении людей. Регистр этот строго конфиденциален и доступен только для медицинских организаций, которые являются донорскими базами. «Наша задача – обеспечить сохранение персональных данных», – отмечают в этой связи в Минздраве и добавляют, что отвечающего за ведение регистра орган исполнительной власти должен будет определить президент.
Предусмотрено законопроектом и создание инфраструктуры по мониторингу и координации деятельности всей системы на федеральном уровне. Перечень медицинских организаций, которым будет доступен регистр, уже определены. Причем такие организации будут разделены на два вида: одни занимаются изъятием органов, другие – организацией по трансплантации органов.
По данным министерства, сегодня в России более 100 организаций имеют право проводить трансплантацию органов и «ограничивать это число планов нет, однако, чтобы заниматься трансплантацией, организации придется получить лицензию (условия: организация должна быть технически оснащенной для такой работы и иметь специалистов высокого уровня).
Мнение трансплантолога
«Мы о посмертном донорстве узнаем только тогда, когда у нас случилось несчастье, и никогда не задумываемся о том, что органы одного человека, которого уже нельзя спасти, могут продлить жизнь как минимум пяти людям», – законопроект Минздрава поддерживает главный трансплантолог страны, академик РАМН Сергей Готье.
Свою позицию он также довольно четко изложил в ходе одного состоявшегося в Минздраве брифинга: проблема трансплантации, особенно детской, стоит в России достаточно остро. Действующая на сегодняшний день законодательная база не позволяет российским специалистам в этой области конкурировать со своими западными коллегами, где трансплантация ежегодно спасает не одну тысячу человеческих жизней. Доктора вынуждены руководствоваться законом «О трансплантации органов и тканей», принятым еще аж в 1992 году. А он достаточно рамочный и определяет лишь основные положения в области трансплантации, не затрагивая глубоко вопросы донорства. В то время как в зарубежных странах трансплантология развивается гораздо быстрее, чем в России, в частности, потому, что аспект посмертного донорства там разъясняется с детства.
Кроме того, еще одна проблема, по словам Сергея Готье, который является также членом комиссии по отправке детей на лечение за рубеж, заключается в том, что сейчас за границу для пересадки органов едут «пять российских детей в год, может даже меньше». Зарубежные клиники с трудом принимают российских детей, потому что у них есть свои дети, которые ждут эти детские органы. Ни одна страна не обязана в ущерб себе организовывать трансплантацию органов представителям другой страны. Каждая страна должна делать это за счет собственных ресурсов. Поэтому, уверен Готье, законопроект Минздрава позволит решать в России проблему трансплантации своими ресурсами и даже увеличить количество пересадок. Сейчас в России ежегодно производится 1 тыс. трансплантаций почек, 200 трансплантаций сердца, 300 – печени, несколько сотен – поджелудочной железы и легких. После вступления в силу законопроекта, отмечает Готье, в России можно будет производить ежегодно, к примеру, 8 тыс. трансплантаций почек и 2 тыс. трансплантаций печени.
За оставшееся время до принятия законопроекта Минздрав со своей стороны обещает:
а) создать список граждан, уже выразивших свое прижизненное желание в случае смерти стать донорами и
б) разработать акты, устанавливающие как порядок изъятия органов в конкретных медицинских организациях и их трансплантацию, так и критерии установления смерти мозга (новым законом сохраняется старое положение, согласно которому биологическая смерть человека наступает в результате смерти мозга).
Ну, и, конечно, же Минздрав обещает продолжить общественное обсуждение законопроекта и продолжает ждать реакцию на законопроект от Церкви. Повторюсь: с представителями церкви разработчики законопроекта уже не так давно встречались, говорят, донесли до них все аспекты закона, «их выслушали с вниманием, и сказали, что ответ будет дан через месяц».
«Право человека – после смерти не быть расчлененным даже для самых гуманных целей», – сказали опрошенные мною воцерковленные люди (среди которых есть священники), как на условиях анонимности, так и официально. Они убеждены: законопроект в таком виде – с включенной в него «Презумпцией согласия» принимать нельзя.
«Мне тоже трудно сказать. Я хоть и православный, но за всю церковь не отвечаю. Церковь в принципе настаивает на презумпции несогласия. Моя позиция с этим совпадает, – говорит мне глава московского общества православных врачей, профессор-кардиолог, доктор медицинских наук Александр Недоступ. – Но… Есть люди, которые крайне нуждаются в пересадке. А без этих бумажек-согласия от умерших или их родных, получается, ты ничего не можешь сделать, не имеешь права. У тебя связаны руки. Это мучительное противоречие. Кстати, технически собрать такие заявления-согласия до сих пор очень трудно. И мы, врачи, давно уже об этом говорим. Еще покойный Валерий Иванович Шумаков (выдающийся советский и российский врач-трансплантолог, педагог. – В.Ч.) говорил: «Мне придется тогда институт (НИИ трансплантологии и искусственных органов. – В.Ч.) остановить, потому что я должен всех своих сотрудников отправлять по стране, чтобы они собирали такие бумажки». Мы, молодые, с ним спорили… В то же время есть врачи, занимающиеся вопросами медицинской этики, и у них никаких сомнений никогда нет – только презумпция несогласия и никак иначе».
