– Есть много вариантов этого песнопения, исполняется оно обычно хором, так как и сам текст идет от лица множественного – «седохом», «плакахом», – говорит Семен Сегаль, регент хора храма святого благоверного царевича Димитрия, церковный композитор. – В нашем храме царевича Димитрия (Москва) мы поем «На реках Вавилонских» знаменным распевом, одноголосно, мы нечасто исполняем такую музыку, но именно в случае со 136-м псалмом повелась такая традиция.
Один из самых известных вариантов «На реках Вавилонских» композитора Александра Архангельского. Его сочинение эмоциональное, оно хорошо передает ту печаль, которую испытывает душа, тоскующая по Небу.
Текст : «На реках Вавилонских, тамо седохом и плакахом, внегда помянути нам Сиона. На вербиих посреде его обесихом органы нашя. Яко тамо вопросиша ны пленшии нас о словесех песней и ведшии нас о пении: воспойте нам от песней Сионских. Како воспоем песнь Господню на земли чуждей? Аще забуду тебе, Иерусалиме, забвена буди десница моя. Прильпни язык мой гортани моему, аще не помяну тебе, аще не предложу Иерусалима, яко в начале веселия моего. Помяни, Господи, сыны Едомския, в день Иерусалимль глаголющыя: истощайте, истощайте до оснований его. Дщи Вавилоня окаянная, блажен иже воздаст тебе воздаяние твое, еже воздала еси нам. Блажен иже имет и разбиет младенцы Твоя о камень».
Перевод на русский иеромонаха Амвросия (Тимрота):
«У рек Вавилонских там мы сели и заплакали, когда вспомнилось нам о Сионе. На ивах посреди него повесили мы орга́ны наши, ибо там спросили нас пленившие нас о словах песен и уведшие нас – о пении: „Пропойте нам из песен Сионских«. Как споем мы песнь Господню на земле чужой? Если забуду тебя, Иерусалим, пусть забыта будет десница моя! Пусть прилипнет язык мой к гортани моей, если не вспомню тебя, если не поставлю Иерусалима в самом начале веселья моего. Вспомни, Господи, сынов Эдо́ма в день Иерусалима, говорящих: „Разоряйте, разоряйте до оснований его«. Дочь Вавилона злосчастная, блаже́н, кто воздаст тебе возмездие твое, которым ты воздала ́ нам; блаже́н, кто схватит и разобьет младенцев твоих о камень».
Очень красивый валаамский распев. Монастырские распевы отличаются эмоциональной строгостью, бесстрастностью, некоторым это не нравится, кто-то считает, что это занудно, скучно, в отличие от Архангельского, у которого больше чувства в музыке.
Певческая традиция валаамского монастыря считается наиболее близкой к исконно русской культуре. Вот как ее описывал свят. Игнатий (Брянчанинов) в XIX веке: «Тоны этого напева величественны, протяжны, заунывны, изображают стоны души кающейся». Валаамскому распеву, по словам святителя, было присуще «глубокое набожное чувство и необыкновенная энергия, которая потрясает душу». В XX веке к обиходу Валаамского монастыря как к первоисточнику своих произведений обращались многие церковные композиторы, диакон Сергий Трубачев, архимандрит Матфей (Мормыль), Владимир Мартынов и многие другие.
Но это дело вкуса, нельзя сказать, что одно песнопение правильное, а другое нет.
Еще хотелось бы выделить произведение современного питерского композитора, Вячеслава Римши, недавно он ушел из жизни. Его вариант «На реках Вавилонских», с одной стороны, в традициях Архангельского, то есть это музыка довольно эмоциональная, но, с другой стороны, мне кажется, она хорошо передает молитвенное настроение, без особых эмоциональных всплесков.
Его не интересовали, как некоторых его современников, реконструкции древних напевов. Критики считали его стиль слишком светским. Однако многие считали творчество композитора особенно искренним и задушевым. «Напрасно мы будем у Архангельского искать бездонную глубину созерцания. Ее мы не найдем. Но если дух наш истомился, если просто хочется молитву пролить ко Господу, и Тому возвестить печали моя – кто проще, естественнее и понятнее это сделает, как не Архангельский?» (из воспоминаний анонимного современника композитора).
В течение 25 лет управлял хором храма Серафима Саровского при Серафимовском кладбище. Автор Литургии для мужского хора и ряда других церковных песнопений, которые он писал по просьбе своего духовника, известного священника, протоиерея Василия Ермакова. Композитор Михаил Малевич так охарактеризовал творчество Вячеслава Римши: «Хотя в его зрелом творчестве нет субъективной «страстной» лирики, его музыка ярко эмоциональна. Если выразить главную черту этой музыки одним словом, наверное, слово это будет «здоровье». Римше абсолютно не свойственны болезненный психологизм, рефлексия, формальные изыски (полностью отсутствует желание быть «современным»), тем более какая-либо игра или заигрывание, какая-либо поза. В музыке всегда чувствуется предельная искренность, исповедальность».
Люди боялись потерять свою веру
Псалом 136 «На реках Вавилонских» поется в Церкви только три раза в год и и говорит о приближении Великого поста. Псалом поют на всенощном бдении, начиная с Недели о блудном сыне, в Неделю Страшного суда и под Прощеное воскресенье, воспоминание Адамова изгнания из рая.
История 136 псалма такова: В VI веке до Рождества Христова иудеи находились в вавилонском рабстве у персидского царя Навуходоносора. Иерусалим был уничтожен, храм, где поклонялись Истинному Богу, разграблен и разрушен. Большинство людей забрали в плен и переселили в чужую иудеям землю. Иудеи стали рабами.
В Вавилоне все было чужим: обычаи, климат, пища, но главное – вера. Люди страдали от голода, нищеты, страха быть разлученными с близкими, но больше всего они боялись потерять свою веру, забыть ее среди «богов» чужой земли. Именно об этом и поется в псалме.
Мы – рабы, потому что – в плену
Место 136 псалма на Всенощной неслучайно. Псалом поется после 135-го псалма «Хвалите имя Господне». Сначала идет прославление Бога, а потом покаяние. В Типиконе сказано, что петь 136-й псалом надо с «аллилуйей красной», то есть с аллилуйей после каждого стиха, это очень возвышенно и красиво. То есть по всему этому видно, что 136-й псалом занимает особое место в богослужении.
Этот псалом настраивает молящихся на вступление в Великий пост. Напоминает, что сейчас мы находимся в плену греха так, как когда-то иудеи в вавилонском плену. И нам надо вспомнить о нашей небесной родине – Небесном Иерусалиме, куда можно возвратиться только через осознание своего рабства и покаяние.
Язык 136-го псалма глубоко символичный, неподготовленному человеку он будет непонятен. Но есть святоотеческие толкования, которые помогут понять его смысл, например, у блаженного Августина. Он говорит, что реки Вавилонские (в реальности это были Тигр, Евфрат и их многочисленные притоки) – это все то земное, к чему так привязывается душа человека и что однажды закончится и окажется суетой и томлением духа:
«Кто-то полюбил, например, заниматься земледелием, от этого богатеть, вкладывать в это душу, получать от этого удовольствие; но пусть он посмотрит на исход своих занятий и увидит, что то, что он полюбил – не основание Иерусалима, а река Вавилона».
А младенцы, о которых поется в конце и которых надо разбить о камень? Аналогия очень жесткая, она взята из реалий того военного времени. По толкованию аввы Дорофея, «младенцы» – это зачатки греха, те греховные мысли, которые зарождаются в душе и могут перейти в грех делом, если их «не загубить». Мысль проста – то, что противно Божиим заповедям, надо отсечь «на корню», и тогда грех не разовьется, будет преодолен.
Так же и остальной текст псалма полон иносказаний. Церковные песнопения идут из глубокой древней традиции, но они актуальны в любое время, потому что отражают вневременной срез бытия человека, его общение с Богом.
