По внутренней цирковой иерархии клоуны, коверные, – самые уважаемые артисты. Смешить людей – труднее, чем дрессировать тигров. А смешить и при этом не вредить, не опошлить объект смеха, – это уже вершина мастерства.
Конечно, ехать!
Юрий Сучков и Александр Корнилов выступают вместе с начала 1980-х годов, никогда не отказываются от выступлений там, где нужны были улыбки.
Например, за последние год они несколько раз побывали в Донецке и Луганске – радовали тех, кто пытается сейчас наладить мирную жизнь. В советское время и потом, после перестройки, они смешили сирот, болеющих детей, выступали перед пациентами хосписов.
– Когда не было еще понятия «больничный клоун», нас иногда приглашали к детям, нуждающимся в положительных эмоциях, – вспоминает Юрий. – Мы были молодые, иногда сами предлагали выступить там, где необходимо, а иногда нас просили выступить в больнице, в детском доме, пионерском лагере – все это через комсомольскую организацию, был такой Замоскворецкий райком комсомола. Мы никогда не думали с Сашей – ехать или нет. Конечно, ехать!
Первая реакция – испуг
Однажды Шурик и Юрик таким вот образом оказались в детском доме Вольска Саратовской области. Этот городок специализировался на цементе – там все было с этим связано: гостиница «Цемент», завод «Цемент», серые от цемента улицы.
– Мы пришли в детский дом, а дети никогда в жизни не видели клоунов. И первая их реакция была – спрятаться. Но мы все равно начали работать. Ребятки поняли, что мы живые, хорошие, смешные, – таким воспоминанием поделились Юрий и Александр. – У нас всегда были добрые образы – бывают иногда у клоунов маски такие, что никакие памперсы не помогут. В этом детском доме нам удалось первоначальную реакцию – испуг – изменить.
Ребенок за стеклом
По просьбе фонда «Подари жизнь» и Чулпан Хаматовой Юрий и Александр еще в 2008 году выступали перед детьми с онкологическими заболеваниями.
– Больничные дети залеченные, грустные, – говорит Юрий.
– Но потом, когда видят клоуна, забывают обо всем, – подхватывает Александр. – Когда им дают что-то в руки, предлагают фокус повторить, когда с ним общаться начинаешь – они даже забывают, что в масках, с трубками, на аппаратах. Очень быстро превращаются в детей с обычными живыми реакциями.
Клоуны честно признаются: работать в больнице поначалу было трудно, ведь цирковой манеж и больничная палата – разные аудитории. «Мягко говоря, нерадостно было нам, но ведь понятно же, что нас позвали, чтобы радостнее стало детям».
Однажды Юрика и Шурика попросили выступить перед ребенком, который находился в больничном изолированном боксе, за стеклом. И это было потрясением. Свои ощущения они описывают, перебивая друг друга. Но итог таков:
– Знаете, как было приятно, когда он начал улыбаться? Значит, цель была достигнута – мы передали ему часть своей радости, веселья. Он на какое-то время переключился, освободился от своей стеклянной коробки.
Дети – клоунам
У Юрика и Шурика был номер, когда они раздавали детям музыкальные инструменты и просили поиграть на них. Но однажды им показалось, что все провалится.
– Мы выступали в приюте для детей с ДЦП, с синдромом Дауна, – вспоминает Юрий. – Многие не могли ходить, говорить. Нам казалось, что контакта не получится. Но сестры просили нас дать ребятам поиграть на музыкальных инструментах. В какие-то моменты помогали детям сами…
– И вдруг мы с Юрой поняли, что дети словно оживают, – добавляет Александр. – У них загораются глаза – словно в них вливается энергия и радость. Особенно стало понятно, что люди с такими болезнями, как у этих детей, все так же чувствуют, понимают, как и все другие, как мы.
Нельзя высмеивать физические недуги человека
Юрий Сучков и Александр Корнилов – артисты старой школы. Они учились у Карандаша и других легендарных коверных. И любят фразу: «Цирк – дело серьезное».
– Мы никогда с Сашей не смогли бы высмеивать физические недуги человека. Смеяться над убогими, увечными – это грань, через которую нельзя переступать. Если это вынести на манеж и показать, это будет цирк-паноптикум. Это было когда-то в цирке – но ушло, – говорит Сучков.
– То, что зритель может воспринять как унижение своего достоинства, – уже не искусство клоунады, а издевательство. Велик соблазн порой перейти грань, за которой начинается пошлость – и над этим даже будут смеяться. Но обогащает ли такой смех, возвышает ли человека? Дарит ли лишние минуты жизни? – добавляет Александр.
