«Изначально я не собиралась никому служить»
Елизавета Новоселова, акушер-гинеколог, выпуск 1996 года:
– В Свято-Димитриевское училище я поступила переводом из светского медучилища после целой истории.
В то училище, где я училась сначала, однажды пришел епископ Пантелеимон, тогда еще просто отец Аркадий Шатов, – лекция у него должна была быть. Я увидела его во дворе, и так как знала уже, то подошла под благословение. И вдруг он меня спросил: «Лизочка, что ты здесь делаешь? Давай переходи к нам».
Но тогда мне не очень хотелось учиться в православном учебном заведении, и я ответила: «Не могу, я же только восемь классов окончила, а у вас нет набора после восьмилетки». На что отец Аркадий сказал: «А мы специально для тебя откроем». Кстати сказать, тогда его лекцию по какой-то причине отменили. Получилось, что он будто ради меня приходил.
Первого сентября нового 1994-го учебного года я пришла в свое медучилище и… забрала оттуда документы. Там была такая странная традиция: в этот день выпускники устраивали драку со студентами. И я говорила из учительской по телефону с мамой, которая присматривала за моим ребенком, который недавно родился, и в этот момент туда влетели драчуны. Я вскочила на подоконник и сказала в трубку: «Все, забираю документы!»
Когда я начала учиться в Свято-Димитриевском, у нас еще не было дневного и вечернего отделений, за одной партой сидели и взрослые люди, и совсем юные, после школы.
Хорошей школой жизни стали послушания в тяжелых отделениях Первой градской, где персонала не хватало. Я работала в женской неврологии, в черепно-мозговой травме, в приемном отделении. Для меня это был такой момент в жизни, который свел к единому знаменателю все: и что я считала правильным, и как я при этом жила. К тому же, я на всю жизнь осталась в медицине, а изначально таких планов у меня не было. В Свято-Димитриевском училище сейчас преподаю акушерство и гинекологию.
Студенты училища моего времени учебы там и нынешние отличаются друг от друга. Среди тех, кто со мной учился, было много людей свежевоцерковленных или даже совсем невоцерковленных, но живущих по христианским законам. Но 99% из них хотели одного – служить ближнему и знать, как ему, не дай Бог, не навредить.
Нынешние вечерники – такие же. А молодые воспитанники, учащиеся на дневном, – очень хорошие девочки и мальчики, – все же немного другие. Чаще всего они просто хотят учиться в православной среде, словно пытаются уберечься от соблазнов.
Каждый год я спрашиваю первокурсников: кто собирается остаться в медицине и работать сестрой милосердия? Рук немного. Но к концу обучения их становится больше. Это неплохо. Я-то тоже не видела себя медсестрой, не собиралась никому служить изначально. Так что все может поменяться.
Но разница есть – по-разному чувствуют себя люди, которые жили в эпоху перелома, борьбы, и люди, живущие в стабильности и покое. Мы воспринимали училище как чудо и наше пребывание в нем – тоже. Современные студенты считают, что училище – это в порядке вещей. Но это тоже здорово, на самом деле, нельзя же все время в борьбе жить.
Я уверена, что годы учебы в училище научат их самому главному – любить людей. Любых людей – и быть к ним милосердными. Это, собственно, основная задача училища.
«Впереди – свет»
Ксения Зарецкая, реанимационная медсестра, выпуск 2003 года:
– Так сложилось в моей жизни, что, получив диплом по специальности педагога-хореографа, я точно решила – не мое, и убрала его пылиться подальше на полку.
Спустя время на острове Залите совершенно неожиданно для себя я спросила о.Николая Гурьянова: «Батюшка, куда пойти учиться?» Благословил и сказал неопределенно: «Учись, мест много». Через год, в течение которого мучительно перебирала разные варианты профессий, подружка попросила меня за компанию съездить с ней на собеседование в храм при Первой Градской больнице. Дружба есть дружба. Поехали. Отыскали храм Царевича Димитрия. Вошла и поняла: здесь мне и нужно быть, здесь буду учиться. Подружку, кстати, не приняли. А я прошла собеседование, окончила патронажные курсы и поступила в училище.
Самое глубокое и нежное воспоминание за время учебы в училище о детях дома инвалидов, где мы проходили послушание. Подошла к ребеночку, заношу руку погладить по головке, а он закрывается испуганно, обороняется от удара (видимо, доставалось этим деткам). Начинаешь гладить: напрягся, потом как бы прислушивается «вроде не больно», и рукой чувствуешь, как его клеточки изумленно воспринимают ласку, а потом он начинает улыбаться.
Это удивительное чудо любви, которое вы оба переживаете впервые. Вечером идешь домой, и вся вокруг московская цветомузыка неоновых огней, освещающая город, вызывает протест и боль, потому что эти огни не освещают ненужных детей, брошенных стариков, одиноких инвалидов. Именно благодаря училищу я увидела другую настоящую глубокую многогранную жизнь.
После училища я работала в отделении реанимации при Первой градской больнице, затем в реанимации больницы Святителя Алексия.
Конечно, было очень тяжело. Ведь с каждым больным ты проживаешь частичку его жизни. Заметьте, сестра говорит больному: «Давайте повернемся, давайте покушаем, давайте выпьем таблетку, давайте не будем грустить». И после работы нужно время, чтобы вынырнуть в свою жизнь.
Возможно, в какой-то момент у меня это стало плохо получаться, и мне стало казаться, что кроме болезней и смерти ни вокруг, ни впереди ничего нет. И однажды Владыка Пантелеимон заметил на проповеди, что неправ был Шекспир, сказав, что вся жизнь – театр. На самом деле – продолжил епископ – вся жизнь – больница. И мое сердце грустно отозвалось.
Мне пришлось уйти из реанимации на два года в поликлинику, чтобы восстановиться. Сейчас я опять вернулась в больницу Святителя Алексия в отделение реанимации. Но на сердце грусти уже нет. Вокруг – болезни, вокруг – смерть, но впереди – свет.
«Для меня главное – научиться сочувствовать пациенту»
Наталия Семенова, реанимационная медсестра, выпуск 1994 года:
– Поступила в училище в 1991 году, это был второй набор. У меня были сложности в жизни, я металась, никак не могла найти себя. Мое первое образование – филологическое, я как раз окончила университет, начала работать как научный работник, но меня это не удовлетворяло. И однажды я случайно прочитала объявление о наборе в Свято-Димитриевское училище сестер милосердия – и пришла. Сразу на душу легло.
Вспоминаю время учебы как очень счастливое и радостное, светлое. Только-только начала ходить в храм, учиться – все было мне интересно, все шло на подъеме. У меня было ощущение, что я, наконец, попала на свое место.
Бывает такое: винтик закручиваешь, закручиваешь, а он никак не место не встает. А потом вдруг раз – и попадает куда надо. Филологическую науку я воспринимала как игру в бисер, как разгадывание кроссворда. Не видела для себя особого смысла этим заниматься. Но когда я пошла мыть пол и ухаживать за бабушками, все встало на свои места.
Училась я на вечернем и работала в Первой градской, в травматологическом отделении. Конечно, когда в первый раз я попала в больницу, мне было тяжело видеть чужие страдания. Но как ни странно, моя работа давала мне силы, потому что я видела в ней смысл.
После окончания училища стала работать в реанимации медсестрой. На врача учится не стала, потому что это уже совсем другая профессия. Мне хотелось быть именно сестрой.
Долго работала в реанимационных палатах, но в последние годы стало тяжеловато – не из-за выгорания, физически стало тяжело, все-таки не девочка уже. Перешла в анестезиологию.
Пациенты из реанимации никогда не благодарили. Те, кто выживает после такого, просто не хотят вспоминать об этом, а те, кто умер… Тех, я поминаю.
Для меня главное – самой научиться сочувствовать пациенту. Но мне это почти никогда не удается, очень редко. Я ценю конкретные поступки. Мне хорошо, когда я помыла бабушку, которая осталась одна, накормила ее, а она теперь лежит в чистом, в белом платочке и улыбается. Ей хорошо и мне хорошо.
