Наталья Минасян с мужем Рафаилом жила в Мариуполе. У супругов была квартира, машина и бизнес – автостоянка. Там, в одном из гаражей, 2 марта их и застиг обстрел.
«Я ничего не поняла – или снаряд, или осколки – просто бухнуло, и все… Полежала немного, чувствую, живая, головой немного покрутила и стала ждать, пока вокруг пыль осядет. Попыталась встать, смотрю, нога висит на волоске».
Какие-то люди, чудом оказавшиеся рядом, доставили Наталью в больницу. Ей ампутировали ногу, как могли, залечили осколочные раны. Врачей и медсестер в больнице почти не было. Были подвижники, спасавшие людей на голом энтузиазме. Наталье пришлось пережить самые страшные дни, когда не было света, тепла, воды и пищи, а засевшие этажом выше боевики «Азова» провоцировали противника, вызывая огонь на себя.
С марта 2022 года на территориях, охваченных военными действиями, люди постоянно попадают под обстрелы, подрываются на минах и «лепестках». Те, кто прятался в подвалах, рискуют не меньше: многим пришлось пережить ампутацию из-за обморожений, некроза тканей, обострившегося диабета, инфекций. Всем им требуется протезирование. Но оказалось, что получить хороший протез и пройти качественную реабилитацию не так просто.
Есть ли статистика по таким травмам?
Количество людей, потерявших конечности в ходе специальной военной операции, не известно. Официальные военные потери озвучены несколько раз – в марте, мае и сентябре: речь шла о более чем 3000 раненых. Гражданских, понятно, никто не считал.
«Если бы в Ростовской области оформляли ИПР, это значительно ускорило бы работу»
У генерального директора компании «Салют Орто» Ивана Худякова есть тренировочный протез. Свои ноги у Ивана на месте, но протез все-таки нужен: так Худяков тестирует новинки и пытается поставить себя на место тех, кто пережил ампутацию. В протезе специальная гильза, в которую помещается согнутая в колене нога. Если поставить конечность в нее, можно ощутить, как тело теряет опору, и мозг сразу начинает бояться упасть.
«Вернуть пациенту опору – это главная часть реабилитации, это в голове происходит, – объясняет генеральный директор «Салют Орто». – Потом уже можно работать с человеком на психологическом уровне. Но пока у пациента нет ноги, говорить с ним о том, что все будет хорошо, и вещать ему про успешный успех бесполезно. У нас есть парень из Донецка с парной ампутацией, его, конечно, надо срочно ставить на протезы, потому что чем дольше он лежит, тем больше проблем накапливается. Он пить начинает и только гоняет мысли о том, что он больше никому не нужен».
Как проходит процесс протезирования
Специалисты выделяют три этапа: подготовка культи, временное протезирование и постановка постоянного протеза.
Культю к протезированию начинают готовить, когда она полностью зажила, – решение об этом принимает врач-ортопед. Если ампутация была проведена качественно, дополнительных хирургических вмешательств не требуется, но в некоторых случаях, особенно если первичное лечение проходило в полевых условиях, может быть показана дополнительная операция. Также культю бинтуют, чтобы придать ей форму, и тренируют мышцы. Нужна и борьба с так называемыми фантомными болями, которые возникают у пациента и дают ему ложное ощущение наличия конечности. С фантомными болями работают с помощью обезболивающих препаратов и психотерапии.
Когда культя полностью зажила, пациенту ставится временный протез – обычно он не имеет расширенного функционала, например, у протеза ноги может не сгибаться коленный сустав, но служит для того, чтобы человек привык и тренировал новые для него навыки, поэтому такой протез еще называется тренировочным. Ставят его на срок от нескольких месяцев до полугода.
Наконец, по истечении этого срока пациент получает постоянный протез. Срок его службы обычно составляет от полутора до двух лет. Затем полагается замена.
В «Салют Орто» на протезы поставили уже двоих мариупольцев: молодого парня по имени Мирослав и уже знакомую нам Наталью Минасян, на очереди еще трое жителей вновь присоединенных территорий. Пациенты находят компанию сами, через интернет. В основном это люди с активной жизненной позицией, они сами настроены на протезирование.
Схема более или менее отработана, но подходит она пока что для тех, кто уже успел получить российское гражданство: в этом случае часть расходов удается возместить за счет Фонда социального страхования (ФСС).
Главное в этом случае, объясняет Худяков, оформить инвалидность и иметь на руках индивидуальную программу реабилитации (ИПР), в которой было бы прописано, какой человеку требуется протез. Сделать это «на местах» пока не получается: в самом деле, как человек, оставшийся без ноги, будет скакать по учреждениям в полуразрушенном Мариуполе или в Донецке, который почти ежедневно подвергается обстрелам?
«Если хотя бы в Ростовской области принимали этих пациентов и оформляли им ИПР, это значительно ускорило бы процесс работы», – сетует Иван Худяков.
Пока что он и его коллеги сами привозят пациентов в Москву, селят их и оформляют временную регистрацию, затем ходят по инстанциям и помогают собрать необходимые документы.
Со столичными ценами на жилье и питание приходится стараться укладываться в 30 дней – за это время нужно успеть разобраться с бюрократией, собрать и примерить протез и хотя бы минимально научить человека им пользоваться. Оставить пациента на дальнейшую реабилитацию уже не получается: у компании не хватает на это средств.
Худяков объясняет, что сейчас «Салют Орто» делает доброе дело, вкладываясь из собственной прибыли: разница между рыночной ценой протеза, которую компенсирует ФСС, и его себестоимостью как раз позволяет помогать пациентам из ЛДНР.
В некоторых случаях, когда ждать оформления документов долго, а помощь в вертикализации и поиске опоры для пациента нужна уже сейчас, подключаются благотворители. Например, Мирославу, у которого пока нет российского паспорта, протез и проживание оплатили волонтеры одного из фондов. Благодаря им парень смог подольше остаться в Москве и протестировать протез, привыкнуть к нему, прежде чем вернулся в Мариуполь.
Реабилитацию надо начинать до постановки протеза
У Сергея Петренко из Мариуполя нет голени – он подорвался на мине. Он несколько месяцев жил в Москве, но постоянно порывался уехать домой. 50-летний мужчина не привык сидеть без дела, совсем не умеет ждать и только повторял, что вернулся бы в Мариуполь и так, на тренировочном протезе. Ведь ходить с опорой на брусья с инструктором по ЛФК у него получается! Так зачем эти сложности и что изменится, когда ему поставят протез постоянный? Но в Больнице святителя Алексия ему рекомендовали пройти полный курс реабилитации.
С августа 2022 года здесь занимаются в том числе проблемой протезирования, хотя ранее в медицинском учреждении ставили только эндопротезы суставов, а о внешних – экзопротезах, замещающих конечности, знали очень немногое. Пришлось обучиться и стать экспертами.
«Когда наши добровольцы стали работать в Новоазовске и Мариуполе, мы узнали, что там много мирных жителей, которые потеряли конечности не только в результате минно-взрывных травм, но и в результате хронических заболеваний, например диабета, обострившихся из-за того, что люди находились в подвалах.
Понятно, что в условиях ограниченной медицинской помощи врачи часто принимали решение не сохранять конечности. И также понятно, что эти люди в дальнейшем – наши потенциальные пациенты», – рассказывает главный врач Церковной больницы Алексей Заров.
В планах на ближайший год у Больницы святителя Алексия – установить пациентам 50 протезов. Это не обязательно значит, что речь идет о 50 людях, ведь кому-то необходимо заместить сразу обе утраченные ноги, кому-то требуется бионическая рука, которая стоит значительно дороже, чем простой протез нижней конечности, дающий опору.
Часть протезов поможет оплатить благотворительный фонд, часть расходов – для тех пациентов, у которых уже есть российское гражданство, возместит Фонд социального страхования.
Особенность церковной Больницы святителя Алексия в том, что она может предложить не только помощь в оформлении документов, но и долговременное пребывание и реабилитацию.
«При ампутации, за счет того, что меняются точки крепления мышц, часто формируются контрактуры. Плюс, когда некоторые мышцы не работают, возникает атрофия», – объясняет Алексей Заров. Поэтому с теми, кто поступает в больницу с целью протезирования, сразу начинает работать целая команда: специалист ЛФК, психолог, врачи и медсестры, координатор протезирования, соцработник. Спешки нет: оставаться в Москве можно до двух месяцев и более. Сейчас у больницы есть возможность размещать пациентов не только в основном здании, но и в филиале в Жуковском.
В Москву уже эвакуировали для лечения девять пациентов, еще 10 ждут, пока заживут раны и сформируется культя, чтобы приступить к протезированию. О том, что здесь помогут, люди узнают через сарафанное радио, плюс волонтеры больницы, которые дежурят в больницах и госпиталях ЛНР и ДНР, сами видят таких пациентов и помогают устроить маршрут дальнейшего лечения.
Разницы в диагнозе и статусе пациента здесь не делают, но так получилось, что из Мариуполя пока прибывают «мирные» ампутанты, потерявшие конечности не от взрывов, а вследствие развития основного заболевания, из Горловки едут пострадавшие от ранений, как гражданские, так и военные: для тех, кто служил в войсках республик, недавно вошедших в состав России, в отличие от солдат РФ, понятного и единого маршрута пока нет.
Как проходит протезирование российских военных
Согласно федеральному закону «О порядке обеспечения инвалидов техническими средствами реабилитации и отдельных категорий граждан из числа ветеранов протезами (кроме зубных протезов), протезно-ортопедическими изделиями» от 2008 года, участники боевых действий имеют возможность получить протезы конечностей бесплатно за счет средств Фонда социального страхования, или, в случае, если протез приобретается на собственные средства – компенсацию этих вложений.
После ранения военнослужащие российской армии проходят лечение в военных госпиталях. При этом чаще всего речь идет об экстренной эвакуации в далекий тыл. Так, в апреле 2022 года начальник кардиохирургического центра 3-го Центрального военного клинического госпиталя им. А. А. Вишневского Александр Лищук заявил в интервью «Газете.ru», что большинство раненых в ходе СВО по решению военврачей перевозят в Москву, сначала вертолетом до ближайшего аэродрома, затем самолетом в Подмосковье и оттуда снова вертолетом в госпиталь. Этот процесс занимает несколько часов.
После операционного вмешательства и прохождения лечения военнослужащие могут получить протезирование все в том же военном госпитале. Кроме того, согласно заявлению президента России Владимира Путина, раненый военный получает разовую компенсацию в размере 3 млн рублей.
«Пока мы вынуждены действовать максимально топорно»
«Лепестки» – это противопехотные мины, изобретенные еще в СССР, которые на мину, строго говоря, не похожи. Их разбрасывают с помощью ракет, дронов и систем залпового огня по улицам Донецка, в расчете на мирных жителей, которые наступят на «лепесток» и подорвутся. Заряд в нем небольшой, всего 40 граммов полужидкого взрывчатого вещества. Если «лепесток» попадется взрослому, скорее всего оторвет голень. Погибнет человек вряд ли, если только от потери крови. Для ребенка же такая мина может быть смертельной.
Зная это, 72-летний Михаил Марченко из Донецка вел неравную борьбу с «лепестками». Собрав самодельное устройство из палки и обрезанной пластиковой бутылки (таким обычно снимают с яблонь спелые плоды), методично выходил «на охоту». Действовал вопреки рекомендациям властей, те просят вызывать МЧС и не трогать мины.
«Соседей разогнал по домам, поднял штук 50. И на асфальт их подальше, чтобы взрывались», – рассказывает мужчина.
Так продолжалось месяц, но потом Михаил случайно сам наступил на «лепесток». Теперь ему нужен протез голени: коленный сустав врачам из Республиканского травматологического центра удалось сохранить.
Средства на протез Михаилу собрали в России: его историю рассказал фонд «Подарок ангелу», и необходимая сумма сложилась из пожертвований всего за сутки. В январе 2023 года Михаил сможет приехать в Москву, чтобы получить свой первый тренировочный протез и начать реабилитацию. Это значительно ускорило процесс, который в Донецке мог бы занять полтора-два года, говорит генеральный директор благотворительного фонда «Подарок ангелу» Евгения Серикова.
«В Донецке есть Республиканский протезно-ортопедический центр, но, насколько мы в фонде поняли из опыта работы с Михаилом, помочь там могут не всем: существует очередь, необходимо получать квоты, есть перебои с изготовлением протезов, поскольку не всегда оперативно удается закупать комплектующие», – комментирует Евгения.
По ее словам, в Донецке даже у врачей часто нет понимания, как дальше маршрутизировать пациента с ампутацией. Особенно страдают пожилые люди: не обладая доступом в интернет, они не могут сами искать нужную информацию, а по адресам, по которым их посылают медики, получают отписки или вовсе не могут дозвониться.
В результате получение протеза становится для жителей ДНР скорее историей про удачу и счастливое стечение обстоятельств: так, например, Михаилу удалось вовремя встретить учредителя фонда «Подарок ангелу» Настю Приказчикову и получить от них помощь.
Сейчас в фонде идет сбор на еще одну дончанку, 45-летнюю Валентину, которой требуется сложное протезирование: у женщины ампутирована нога выше колена. Такого рода поддержка оказывается в рамках программы «Помощь Донбассу», которую фонд «Подарок ангелу» реализует с весны 2022 года. Пока что речь идет об адресных сборах, в каждом из которых приходится выбирать индивидуальный подход к пациенту.
«Поскольку «Подарок ангелу» изначально специализировался на помощи детям и взрослым с ДЦП, мы хорошо знаем российские клиники и реабилитационные центры, которые могли бы принимать пациентов из ДНР. Но пока не ясно, как работать, как вывозить этих граждан сюда, чтобы им оказывали помощь, – ведь многие пока не успели оформить российские паспорта.
Сейчас такой период, когда мы помогаем чем можем и смотрим, как ситуация будет развиваться дальше, чтобы настроить правильные алгоритмы. Например, в дальнейшем, может быть, удастся организовать протезирование по ОМС в Ростове-на-Дону, чтобы фонд помогал только с маршрутизацией, проживанием и волонтерской помощью.
Но пока это невозможно, пока мы действуем максимально топорно, просто находим то, что нужно конкретному человеку, и объявляем адресные сборы», – говорит Евгения Серикова.
Потребность в протезировании будет только расти
Все герои этой статьи, которые уже получили протез или получат в ближайшее время, потеряли конечности весной 2022 года – в марте, апреле и мае, когда бои были особенно ожесточенными и шли в городской черте.
Полгода и более с момента ампутации – идеальный срок для того, чтобы ставить вопрос о протезировании. С одной стороны, культя уже зажила, с другой – человек еще не забыл о навыке хождения, он остается мотивированным, и есть шанс, что он быстро освоит протез, сделает его частью своей повседневной жизни.
Чем дольше затягивается протезирование, тем сложнее будет заново тренировать отвыкшее от вертикального положения тела и мышцы, которые не получали нагрузки.
Потребность в протезировании, совершенно очевидно, будет расти, причем волнообразно: через каждые полгода после очередных наступлений, отступлений или ожесточенных боев будут появляться новые пациенты, не только военные, но и гражданские.
Наталья Минасян свой первый, самый простой протез получила в июне, всего через три месяца после ранения, когда вошедшие в Мариуполь российские военные помогли эвакуироваться подальше от боевых действий. Помог депутат, который за свой счет поселил ее в Москве и оплатил «новую ногу». Наталья говорит, что в тот момент была близка к суициду, но, когда обрела опору, мир перевернулся: поняла, что еще поборется.
На протезе она смогла доехать до Челябинска, где живет ее двоюродный брат, оформить российское гражданство. Потом самостоятельно нашла в интернете сайт компании «Салют Орто», обратилась к ним и получила приглашение в столицу на сложное протезирование. Теперь у Натальи есть «нога», которая гнется в коленном суставе, имеет плавный ход и «косметику» – накладную икроножную мышцу, ступню телесного цвета, чтобы можно было носить открытые туфли. Бонусом – купальный протез, который можно мочить в душе.
«Информация есть, я знаю, что люди ее ищут и часто находят. Но у нас (в Мариуполе. – Ред.) многие считают, что за сложным протезированием точно нужно ехать в Россию», – говорит Наталья. Сама она после получения протеза вернулась на родину: чтобы рассказывать другим о том, где можно найти помощь, и чтобы просто жить. В Мариуполе ее ждет подруга, которая сумела сохранить квартиру и пригласила пожить к себе. Но без ноги в Мариуполе не то что трудно, почти невозможно. «Потому что движение – это жизнь. Мы тут спорили с ребятами, что хуже потерять, руку или ногу? Все плохо, но ногу все-таки хуже», – размышляет она.
Когда спрашиваешь Наталью, как она планирует дальше устроить свою судьбу, она сначала вздыхает, а потом с улыбкой говорит: «Котик, что-то придумаем!»
