Марфо-Мариинская богадельня в Хабаровске – первая на Дальнем Востоке. Сестра милосердия Вера ТИХОНОВА трудится здесь с первого дня.
Серебряный лучик
«30 лет я отработала в реанимации. Тяжелые больные были у меня, на операциях стояла, в палатах ухаживала. Очень много смертей видела. И дети умирали, и молодые люди.
Вот лежат в реанимации парень и бабушка, 72 года. Я бегаю одинаково к обоим, все назначения, как положено, делаю. К утру парень умирает, а бабушка живет. Почему так? Я металась, не понимала. Мысли разные были. Переживала, расстраивалась. Тогда не было веры.
Сознательно пришла к Богу лет в 45. Сильно болела маленькая внучка, приступы были, температура за 40, и снять ничем нельзя, герпес высыпал, она не могла ни есть, ни пить.
И вот звонит ночью моя невестка: «Вера Павловна, что делать?»
Говорю: «Вызывай скорую».
А сама места себе не нахожу. Пытаюсь к кому-то обращаться, а к кому – не понимаю. Вот так сижу на кровати, и вдруг какой-то лучик серебристый на полке. То ли луна так светила, не знаю. Я подошла посмотреть, а на полке у меня икона Богородицы стояла в серебристом окладе, и вот на этом окладе блики света. Я икону в руки взяла, тут и слова молитвы сами собой пришли. А утром я собралась и пошла в храм.
Была суббота. А я ведь ничего не знаю, тыкаюсь, как котенок. И вдруг вижу знакомое лицо. Батюшка, отец Николай. Я его знала, еще когда он в семинарии учился, приходил к нам в больницу, будущая матушка его с нами в реанимации работала. Я к нему подошла на исповедь. Не помню, что говорила, ноги трясутся, руки трясутся. Но я отошла и почувствовала такую легкость!
Меня Господь привел
В храме такая тетрадочка была, список тех, кто может оказывать помощь, и я туда себя записала. Я тогда уже из реанимации ушла, была на пенсии. Знакомая попросила раз в неделю бабушку одну навещать, ключи дала. Только предупредила, что там много крыс, первый этаж. А я крыс ужас как боюсь.
Прихожу первый раз, открываю дверь, а крысы прямо вот у порога встречают. Я начинаю громко топать, разогнала их. Захожу в комнату, а бабулечка эта лежит на полу, упала с кровати. Я ее поднять сама не могу, сижу, плачу: «Лидия Ивановна, миленькая…»
Одеяло под нее подстелила, укрыла. Пошла по соседям стучать, все отказываются. Сыну позвонила. Он приехал и поднял бабушку на кровать.
Переодела ее, помыла, покормила. И стала ходить постоянно. Иду в воскресенье на службу, а с собой в термосе борщ горячий для Лидии Ивановны, пирожки. Из храма сразу к ней.
«Как хорошо, кто же послал тебя?» – спрашивает.
«Господь Бог», – отвечаю.
А оказалось, она некрещеная. Договорились, что батюшка приедет, ее покрестит. Договориться договорились, а накануне она звонит: «Нет, я не могу, у меня сердце, что-то мне плохо, не приезжайте».
А потом она с инсультом попала в больницу. На Светлой Седмице. И я пришла ее навестить, вся такая радостная, принесла пасочку, яичко. Захожу в палату, а она лежит вся мокрая, обкаканная… Я побежала к санитарочкам, дайте мне что-нибудь, я ее помою сама. И сказала тогда: «Лидия Ивановна, миленькая, будем креститься?» – «Да-да, буду».
Я батюшке сразу позвонила. Отец Николай приехал в больницу и покрестил ее. И она пошла на поправку.
Муж сказал: «Дура ты, ненормальная!»
А потом отец Николай спросил, готова ли я быть сестрой милосердия. Я согласилась. И вот дело к тому, что вот уже она, богадельничка, а у меня полный развал дома.
Муж сказал: «Дура ты, ненормальная!» Ушел от меня, запил.
А теперь, не поверите, он, с Божьей помощью, воцерковился, не пьет и тоже трудится в богадельне. Я сестра, а он, образно говоря, брат милосердия.
Началось с того, что я его гардины повесить попросила: «Валера, ну сделай доброе дело, во Славу Божию». Он, конечно, ругался на меня, но пришел и сделал. Потом надо было кухню собрать, я опять к нему. Подопечные стали поступать.
А дедушки такие большие, в ванну их посадить у меня не получалось, стала Валеру просить: «Надо деда помыть». И он стал приходить. Придет, помоет, побреет и уходит. Успевал еще и в запой, но приходил.
А потом как-то сестры в один момент ушли все, одна не может, другая, и мы остались с ним вдвоем. Он дежурит ночью, я днем. Так целый месяц продолжалось.
Сейчас Валера говорит: «Это моя семья». Чудо! Наши старички ждут его с нетерпением, всегда спрашивают, когда он придет, очень любят его дежурства. Я благодарна за все испытания, что пришлось пройти. У нас таких отношений, как сейчас, никогда не было.
Каждый вечер прошу у них прощения
Сначала у меня было так: богадельня нужна, чтобы люди достойно жили в старости. А со временем я поняла, мы нужны, чтобы перед смертью привести их к Богу. Они же все попадают к нам некрещеные или, если крещеные, то никогда не молились, ничего не знают.
Вот новенькая бабушка у нас, Ольга Ивановна, говорит: «Дайте мне платочек, а то у меня платочка нет». Надевает платочек и такая смиренная сидит, слушает.
Шесть лет как первую подопечную бабушку нам привезли. Она уже умерла. И вот ее невестка поминальный обед передала нашим подопечным. Она заказала панихиду, а мы литию прочитали, помолились.
Наши бабушки и дедушки пост не соблюдают, она и холодец им принесла, и колбасу. Как батюшка говорит, они и так несут свой пост, они не дома, одинокие, со своими болячками, какой им еще пост.
Стараюсь каждый вечер просить у них прощения, когда ухожу. Так и говорю: «Может быть, обидела словом или действием, или мысли какие-то, прошу у всех вас прощения».
И вот знаете, столько смертей видела в реанимации, а наши бабушки и дедушки без меня умирают. Не знаю, может, Господь меня бережет, но не при мне они уходят. Мы сразу начинаем по очереди круглосуточно читать Псалтырь.
Недавно скончалась Нина Николаевна, батюшка пособоровал, причастил, и через три часа она умерла. Мне сестры рассказывают, в 15.20 дали ей водички попить, в 15.30 ее уже не стало. Она лежала такая тихая, как во сне человек засыпает, и на лице улыбка. Как будто ей легко и хорошо, и с кем-то родным и близким она встретилась. И в этой радости так и застыла. И когда мы отпевали ее, она тоже была светлая-светлая, прямо сияла.
Мы перед отпеванием умерших на ночь привозим в храм. Не всегда ритуальные службы разрешают, но чаще позволяют. И с семи вечера до отпевания они в храме, мы читаем всю ночь, рядом находимся, потом утром на службе – последняя литургия у них, а затем отпевание. Мы всегда стараемся выполнить все, как положено.
Получается, помогаем умирать, провожаем. Ведем до Бога».
