О книге «Неблаготворительность»
Если вас интересует благотворительность, вы хотите разбираться в новых технологиях, читать экспертные интервью с яркими фигурами в мире НКО и помогать с умом – подписывайтесь на секторную рассылку Милосердие.РУ. Чем больше мы знаем, тем лучше помогаем!
– Подход Дэна Паллотты вполне в русле стратегии развития американской благотворительности. Сильные и слабые стороны его аргументов уравновешивают друг друга, но дьявол, как обычно, кроется в деталях.
Никто не говорит, что директорам благотворительных фондов не надо платить зарплату. Никто не говорит, что не надо платить за рекламу. Все зависит от того, сколько, кому и при каких обстоятельствах. Надо помнить, что из ничего не появляется ничего: для того, чтобы добиться результатов, надо сначала вложиться.
Любой бренд может развиваться экстенсивно и интенсивно. Первый путь подразумевает, что ты вкладываешь много денег в то, чтобы бренд стал узнаваем во внешней среде или у целевой аудитории. А второй возможен, когда ты его строишь по кирпичику, содержательно, медленно, без серьезных финансовых вливаний.
Поэтому все, что говорит Паллотта, – справедливо. Другое дело, как интерпретировать его слова, до какого градуса можно очаровываться его идеями.
О частных и общественных НКО
– Благотворительность благотворительности рознь. В корпоративных или частных фондах зарплата директора назначается основным учредителем или основным донором, который доволен работой НКО. Вопрос решается по договоренности между тем, кто платит, и тем, кто реализует проект.
В общественных фондах, которые собирают деньги в сфере публичного фандрайзинга, другая история. Они собирают деньги граждан, т. е. наши с вами, поэтому раскрытие информации о высоких зарплатах руководителей менее комфортно для всех сторон.
Мы должны также понимать, что чем больше бюджет у НКО и шире сфера ее влияния, тем зарплата ее руководителя будет выше. Почему? Когда мы сажаем голодную собаку сторожить мясо, она его рано или поздно съест. И это предсказуемо. Если вы хотите устойчивого развития организации, контроля за привлечением и расходованием денежных средств, успешной реализации проектной деятельности, то вы должны платить сотрудникам, которые будут обеспечивать вышеперечисленные процессы.
В этом смысле у книги Паллотты верный посыл. Мы должны оценивать деятельность НКО не только по тому, сколько денег она потратила на админрасходы и сколько на свою благотворительную деятельность, но по тому, каких социальных изменений удалось достигнуть.
Об американской благотворительности
– В 2007 году я была в командировке в Питтсбурге и первое, что увидела в газете, – статью с опубликованными зарплатами руководителей крупнейших компаний и некоммерческих организаций Пенсильвании. Эта история очень контекстна и пока невозможна в России просто потому, что американская филантропия прошла длинный путь развития, в отличие от российской, и там публикация подобной информации – в порядке вещей.
Книга Паллоты ничего не изменила в отношении американского общества к филантропии. В своем отечестве, как известно, пророков нет. Но вместе с тем у больших фондов – лидеров рынка по объемам привлеченных средств и качеству программной деятельности – зарплаты руководителей высоки. При этом сказать в публичном пространстве, что у президента нашего фонда зарплата миллион долларов – очень серьезный вызов. И это не лицемерие со стороны НКО, общества или государства, а статус-кво, результат договоренности между организациями, которые собирают деньги из разных источников и оказывают социальную поддержку, и их основными стейкхолдерами, среди которых числятся граждане и государство.
В США на административные расходы смотрят с пониманием, когда они достигают 37-42%. Это объективно много, но НКО в своей отчетности не говорят, что это зарплата директора или президента. Они эти суммы распределяют в публичной отчетности по разным статьям расходов, например, «развитие отношений с донорами» или «расширение инвестиционного портфеля».
Об отношениях НКО и власти в США
– В книге Паллотты мир биполярен. В нем есть НКО или гражданское общество и бизнес, но где же государство? А ведь оно играет системообразующую роль в мировой филантропии. И не важно, говорим мы о США, Франции или о России.
Модель взаимодействия некоммерческого сектора с госорганами в США похожа на республиканскую политическую модель – существуют рамочные законодательные соглашения, они дают возможность НКО реализовывать свою миссию и достигать ощутимых результатов в решении конкретных проблем, изменении социального климата в стране и во всем мире. Среди них: льготное налогообложение для частных лиц и корпораций, базовый формат отчетности некоммерческих организаций. В то же время имеются механизмы саморегуляции и самоуправления. Например, в качестве общественного контроля над деятельностью НКО используется совет директоров фондов, независимый аудит отчетности и некоторые другие.
Надо также иметь в виду, что крупнейшими игроками на социальном рынке США являются религиозные организации, больницы и университеты (последние два- через аффилированные некоммерческие или членские структуры).
О векторе развития европейских НКО
– Отличие американской системы НКО от европейской в том, что в США частные лица жертвуют деньги в первую очередь на свою страну, а во Франции, например, по данным Гэллапа, 35% частного фандрайзинга сразу идет на финансирование программ за пределами Гексагона (то есть континентальной части Франции).
Крупные благотворительные фонды Италии, Испании и Португалии вкладывают средства в страны, которые находятся в «подбрюшье», т. е. в зоне их интересов – особенно в те, которые могут потенциально создать проблемы стране-донору. Например, поток нелегальных иммигрантов из государств – членов бывшего Варшавского договора. Они считают, что лучше решать социальные проблемы на месте, чем дожидаться, когда граждане этих стран приедут к ним.
Сегодня все больше благотворительных фондов Америки и Европы смотрят на мир с точки зрения расширения инвестиций за пределами своей страны, но с вектором решить проблему, например, бедности, голода, малярии и других глобальных вызовов.
Об этическом кодексе фандрайзера
– В США давно существуют профессиональные ассоциации фандрайзеров. В Америке фандрайзеру могут платить процент за привлеченные в фонд деньги, и это ни для кого не секрет. Человек, который может привлечь огромные суммы, сертифицированный специалист, член профессиональной ассоциации, он должен доказать свои возможности. Это целый системный бизнес, прописанный и оговоренный формальными процедурами. У нас, если специалист, привлекающий средства в благотворительный фонд, будет требовать процент от этой суммы, ситуация будет восприниматься неоднозначно. Я имею в виду, что пока не знаю ни одного фонда в России, кто бы публично признался в том, что платит процент фандрайзеру с суммы привлеченных средств.
Случается, что у НКО в России имеют место двойные стандарты – для себя и для всего остального мира. Некоторые российские благотворительные фонды относятся жестче к миру, чем к себе. Это входит в противоречие с этическим кодексом фандрайзера.
Кроме того, у нас некоммерческий сектор на сегодняшний день – крайне конкурентная среда. Между некоммерческими организациями создана атмосфера, которая довольно часто бывает недружественной. Это одна из причин, почему так тяжело развиваются партнерства.
И есть еще, на мой взгляд, одна отличительная черта – неумение отличать общее от частного. Ни у кого не возникает сомнения, что нужно платить зарплату сотрудникам НКО, что мошенничество в благотворительности – плохо, но это мелкие, утилитарные, тактические задачи, которые НКО берет на щит и выдает за самые главные. Главное, на мой взгляд, что у нас в стране системный кризис доверия к институтам: институту законодательной, исполнительной власти. Мы не верим в наши образование и здравоохранение, не верим в полицию и бизнес, а также – в некоммерческий сектор.
О неверном вербальном посыле НКО
– Некоммерческие организации все время жалуются и пытаются монополизировать свою целевую аудиторию, закрепить ее только за собой. Их основной посыл потенциальному донору зачастую один и тот же: «Ты мне должен». Но никто никому ничего не должен – это главный постулат, который должны запомнить некоммерческие организации. Бизнес не обязан лечить детей. Это должно делать государство за деньги, которые бизнес и мы с вами заплатили государству в качестве налогов.
В Америке некоммерческий сектор позиционирует себя в донорском сообществе так: НКО предлагает решение. А у нас, напротив, жалуется на проблему. Это два фундаментально противоположных подхода. Когда ты приходишь к донору с проблемой, ты просишь, а когда с ее решением – приносишь свою ценность на стол переговоров. В такой позиции больше равноправия и партнерства. И, в конечном итоге, больше шанс на успех.
О мировых трендах в филантропии
– Появились новые механизмы в создании структурных решений для привлечения денег. Называются они по-разному: социально-возвратные инвестиции, социальные облигации, венчурная филантропия. Об этих инструментах много говорят, но мало их используют. Из современных работающих в России механизмов – создание фондов целевых капиталов. Эта система понятна и апробирована, она эффективна, в первую очередь, в работе с музеями, больницами, театрами и университетами в России.
Согласно данным исследования Investment Into Society, в ближайшие десять лет миллениалы, рожденные на рубеже XX и XXI веков, пожертвуют на благотворительность 14 млрд долларов. Глобальный вызов для всех публичных фандрайзинговых организаций – как привлечь эту аудиторию, потому что НКО не понимают, как с ней работать. Это молодые люди, которые принимают решение не так, как их родители. Для них непривлекателен классический формат фандрайзинга, потому что у них другое мышление. Над развитием новых подходов в работе с молодым поколением доноров сегодня работают крупнейшие благотворительные фонды. И российские, в том числе.
Еще один новый механизм – блокчейн и криптовалюты. В сегодняшней России он не работает в некоммерческом секторе, но в течение 5 лет этот инструмент станет у нас эффективным. Речь идет об электронной виртуальной валюте, которая работает только онлайн. С ее помощью можно собирать деньги на социальные проекты, но пока не очень понятно, как. Главный вызов в том, чтобы научиться работать с интересами лояльных сообществ.
У нас в стране будут действовать в ближайшее время следующие формы фандрайзинга: крупные частные пожертвования, наследство, телемаркетинг, новые технологические решения, – в общем, все, что уже давно и успешно функционируют за рубежом. С их помощью мы будем собирать все больше и больше частных денег.
О полезных ресурсах для НКО
– Я не читаю духоподъемную литературу, посвященную фандрайзингу или работе НКО. Так сложились обстоятельства, что свои университеты я прошла «в полях». Я люблю изучать аналитику, статистику, исследования – то, что дает понимание происходящего в мире и обозначает тенденции. Именно поэтому для меня важна бизнес-литература. Я бы посоветовала читать все, что написали М. Портер и М. Крамер. Оба – профессора Гарвардского университета и часто публикуются в Harward Business Review. Изучать – статистические исследования, например, Гэллоп. Самый лучший русскоязычный ресурс – дайджест Evolution and Phylanthropy – они делают высококачественную аналитическую подборку по разной проблематике, преимущественно, англоязычную.
Фундаментальное отличие западной филантропии от российской в том, что на Западе есть огромное число различных баз данных, которые помогают стратегическому планированию и целеполаганию, определению KPI. У нас этих данных нет, пока нет. Аналитика позволяет подводить итоги, просчитывать эффективность, стратегически рассматривать ситуацию и ее прогнозировать.
Главная особенность современной филантропии, и в России в том числе, – невозможность долгосрочного планирования. Я не верю в долгосрочный горизонт планирования. По моему мнению, нормальная перспектива планирования возможна только на три года. Такая ситуация сложилась в силу, в первую очередь, экономических факторов, которые и в дальнейшем будут мощно влиять на развитие некоммерческого сектора во всем мире.
