Вслед за Берлином, Парижем и Лондоном российская столица признала несостоятельность политики «мульти-культи». Вместо нее мигрантов заставят изучать русский язык и штудировать кодекс москвича.
Межэтническая ситуация в Москве продолжает оставаться нездоровой. Волнения на Манежной площади стали поводом для многочисленных дискуссий, но на деле ничего так и не изменилась: в столицу по-прежнему съезжаются гастарбайтеры из среднеазиатских республик, столичные бизнесмены по-прежнему готовы принимать их в рабство, у метро пачками дежурят «джихад-такси» и москвичи, посылая в их адрес проклятия, пользуются их услугами, ФМС устраивает налеты на рынки, но рынки продолжают оставаться вотчиной приезжих, в школах все больше детей, не знающих ни слова по-русски, и даже малыши в детсадах, по слухам, устраивают межэтнические столкновения, из-за чего оттуда массово бегут воспитательницы… Крупные города похожи на природные экосистемы – до определенного момента им свойственна саморегуляция, но если нарушается внутреннее равновесие, саморегуляция перестает работать и начинается катастрофа. Угрожает ли она Москве?
25 февраля в информационном агентстве «Росбалт» прошел круглый стол «Многонациональная Москва: вчера, сегодня, завтра». Приглашенные эксперты и журналисты поделились своим видением проблемы.
Французов было больше, чем чеченцев
За последние 10-15 лет в Москве, действительно, очень резко и заметно поменялся этнический состав населения. По словам заведующего кафедрой региональной истории и краеведения историко-архивного института РГГУ, председателя Московского краеведческого общества Владимира Козлова, это произошло впервые за все более чем восемь веков существования города. То есть исторически «инородный компонент» никогда не был особо заметен в Москве. Безусловно, и иностранцы, и иноверцы в Москве были всегда – во время монголо-татарского ига администартивные должности занимали представители Золотой Орды, итальянские архитекторы строили храмы и Кремль, византийцы писали иконы и были в числе духовенства, при Петре появились немецкие поселения. Были также армянская, грузинская, панская (польская) слободы. На Варварке жили греки, на Крымском дворе в Замоскворечье – татары. Но в массе своей вплоть до 1917 года население Москвы оставалось русским и православным. Именно православный культурный компонент был основополагающим, все остальные играли роль лишь незначительных, хоть по-своему и колоритных вкраплений. Так, на рубеже XIX-XX веков общая численность населения в Москве была 1 млн 300 тысяч человек (в 1910 году – около 1 млн 700 тысяч). Из них тюрки и татары составляли всего около 6 тысяч человек, немцев и поляков было по 18-20 тысяч, французов – около 2 тысяч, несколько сот англичан, чеченцев – 20-30 человек, китайцев – 40 человек. В городе было около 500 православных храмов и 14 храмов других конфессий. Причем, по словам Владимира Козлова, именно религиозные и духовные традиции, очень оберегавшиеся диаспорами, помогали избегать межнациональных трений. В диаспорах строго следили за тем, чтобы ни один представитель не стал причиной «дурной славы» о том или ином народе, важнейшим правилом было уважение к культурным традициям основной части горожан.
Миграция была, но за счет соседних губерний: на заработки в столицу ехали ярославцы, калужцы, рязанцы – то есть люди той же православной культуры, что и коренные москвичи. Представители национальных окраин в Москву особо не стремились – для них немыслимым казалось бросать родовые дома, могилы предков, землю прадедов.
Советская власть нанесла удар по сложившемуся до революции духовному миру Москвы, к середине 1930-х годов в столице оставалось всего 24 православных храма. Конфессии больше не могли играть какую-либо заметную, в том числе и сдерживающую, роль. Представители так называемых национальных меньшинств (в те годы в этом определении не было ничего обидного) специально приглашались новой властью в Москву. Поэтому постепенно их доля в структуре московского населения выросла с дореволюционных трех процентов до 15. Именно в советские годы, по мнению Владимира Козлова, в Москве зародился вирус бытового национализма. Но эпидемий и пандемий этот вирус, как помнится, вроде бы, не вызывал.
«Встань с колен!» – лозунг потерпевших
В наши дни в Москве произошло нарушение видимых этнических пропорций, в глаза бросается постоянное нарушение норм поведения, принятых в мегаполисе. По мнению заместителя руководителя Департамента межрегионального сотрудничества, национальной политики и связей с религиозными организациями Москвы Владилена Бокова, в этом причина большинства межнациональных конфликтов и вообще агрессивной атмосферы в городе. Представители других культурных традиций, приезжая в Москву, попадают в непривычную для них ситуацию отсутствия социального контроля и испытывают культурный шок по этому поводу. В своих республиках они привыкли жить под властью общественного мнения и морали, там во многом еще сохраняются черты традиционного патриархального уклада. Невозможно ослушаться старейшин, опозорить семью и род недостойным поведением. Причем представления о том, что достойно или недостойно настоящего мужчины, тоже своеобразные. Москва же уже давно живет по законам постиндустриального мегаполиса, здесь действуют другие схемы общественного поведения: сверстники, например, учатся не у старших, а друг у друга, старшие могут учиться у младших, мужчины у женщин. Вне контроля со стороны диаспор и общин «новенькие» начинают распускаться и позволять себе все, что захочется. Кроме того, по словам Владилена Бокова, у представителей традиционных патриархальных кульутр сознание очень сильно ориентировано на общественное мнение. Проще говоря, дагестанец или кабардинец будет вести себя так, как от него того ждет окружение. Если он знает, что от него все ждут дерзости, лихачества, неподчинения правилам (а именно этого все и ждут от приезжающих сюда молодых кавказцев) – он психологически не сможет переступить себя и не станет вести себя иначе – такова особенность менталитета. Ответная реакция на вызывающее поведение со стороны местных – поставить на место, показать, кто в доме хозяин. Начинается «соревнование маскулинности» – кто круче. Особенно активно в этом противостоянии участвуют те, кому негде и не в чем себя больше реализовать. Типичные лозунги так называемых русских националистов – Встань с колен, Москва русский город – строго говоря не националистические, а ксенофобские. То есть, навеяны страхом перед чужими, а не идеями превосходства одной нации над всеми другими. Вообще, опросы, проведенные Департаментом даже в самых благополучных с точки зрения национальной обстановки районах города (где доля мигрантов не превышает 15%) говорят о том, что большая часть москвичей чувствует себя национальным меньшинством, живущим во враждебном окружении, хотя объективно это не так. Но фобические настроения растут. Истории про девятиэтажку, жителей которой вырезали кавказцы и заселились в нее всем аулом, или про таджика, который метет улицу и сообщает, что старается не для москвичей, а для братьев-мусульман, которые скоро превратят Москву в столицу мирового мусульманства, уже курсируют по городу как местный городской фольклор.
Неписанные правила опишут
Согласно программе московского правительства, мигрантов необходимо интегрировать в единое городское сообщество. Причем скидок на культурные самобытные особенности не будет. Либо признаешь, что в Москве действует русский культурный базис и подстариваешься под него, либо до свиданья. Ведь исторически Москва – центр именно русской государственности, а не какой-либо другой. Все это будет отражено в кодексе москвича. Всех вновь приехавших обязают его изучать, равно, как и русский язык. По признаию Владилена Бокова, идея равноправного существования разных культур в одном городском пространстве не срабатывает – начинатся лоскутное деление на национальные анклавы и «чайна-тауны», а это потенциальные источники межэтнических конфликтов. Город будет отходить от психологии группизма по национальному признаку. Каким образом будет реализована эта программа, осталось не ясным. «Рецепты есть», – сказал Владилен Боков, но ни одним с собравщимися на круглом столе не поделился.
Вообще, пока реализация этих заявленных благих идей представляется с трудом, а вот ксенофобия москвичей – наоборот, похоже, растет и ширится на вполне реальной почве. Не секрет, что социальная и экономическая ситуация в стране не меняется. На Кавказе людям нечем жить – нет работы, на колоссальных субсидиях из центра богатеют только чиновники, единственная возможность заработка обычным людям – идти в милицию. В милицию берут только после армии – поэтому на Каказе не отмазываются, как у нас, а наоборот платят за то, чтобы забрили. Милиционеры – главная мишень ваххабитов. Не хочешь, чтобы сына убили – пристраивай его где-нибудь в России, желательно в Москве. Никто пока, по-видимому, не собирается останавливать этот процесс. Как и процесс миграции и принятия на рабскую работу гастарбайтеров из среднеазиатских республик. Кто и что будет заставлять всх этих непрерывно перемещающихся сюда людей вдруг ломать свой менталитет, учить кодекс москвича и становиться русскими – не ясно. Да и заставит ли что-то жителей Москвы относится к приезжим без пренебрежения и предрассудков – тоже.
Антонина ПЛАХИНА
