Обсуждая Москву, а, конкретнее, ее улицы, можно бесконечно говорить о их плюсах и минусах. Я хочу поговорить об этом городе с точки зрения человека, передвигающегося на инвалидной коляске.
Человек этот – мой сын-подросток, которому не так давно некий добрый человек изменил жизнь, подарив электрическую коляску. Смысл слова «электрическая коляска» для нас теперь стал довольно широким: это свобода, самостоятельность, да что там, почти ноги. Потому что тебя не везут, ты едешь. Ты не просишь, не ждешь, а нажимаешь на кнопку скорости. Даже обидевшись, можно отъехать в сторону или вообще исчезнуть из поля зрения. Да, можно хоть немного показать свое маленькое вредное «я» – и в этой мелочи быть счастливым.
Когда сын осознал, какие горизонты теперь маячат, первое, что он захотел – прогуляться по Москве. Захотел настоящую прогулку, долгую, утомительную, из района в район, пересекая улицы, объезжая машины, спрашивая у прохожих дорогу. Это все равно, что «ходячему» поехать в другую страну: кажется, что мир стал больше, интереснее, ярче. Как не попробовать? Я только «за». В душе. А на деле? На деле – сомневалась, по силам ли нам будет вот так взять и уйти далеко, без особой надежды на беспроблемное преодоление бесконечного количества бордюров, лестниц, подземных переходов, любого размера возвышенностей и просто плохих дорог; всего, чем изобилует наш мегаполис, уже какое десятилетие находящийся в режиме «вечной стройки».
Дело в том, что при малейшей проблеме разного рода – хоть эвакуатор вызывай. Коляска-то, в отличие от механической, не складывается, и весит без малого 200 кг. И все же мы рискнули. Повод был самый что ни на есть подходящий. Сыну почему-то хотелось преодолеть расстояния не ради праздного шатания, а, как он говорил, «с миссией», то есть, с определенной целью. Она не заставила себя долго ждать. Дело было летом. Жили мы тогда в районе метро Третьяковская, а попасть нужно было на Курский вокзал за билетами. То есть, без малого нужно было пройти 18 км в один конец. Следовательно, километраж общего путешествия в оба конца составлял 36 км.
У меня летняя Москва всегда ассоциируется с плавленым асфальтом, толпами людей в беспорядочном движении, усталыми высотками, отсутствием свежего воздуха… Но всего этого, оказывается, совершенно не замечаешь, когда невольно смотришь на все вокруг глазами человека, для которого все, все это – счастье. Полное, безоглядное, настоящее, до времени несбыточное, и, наконец, – воплотившееся.
Итак, мы нажимаем на зеленую кнопку «пуск» – поехали. По Большой Ордынке едем свободно. Замечу, что практически все бордюры у пешеходных зон скошены. В некоторых местах, например, у метро, где проходил ремонт, приходилось искать обходные пути. Искали, они находились. Где-то приходилось делать лишний круг или дальний более удобный поворот, но выход находился всегда. Это при том, что моей помощи не было совсем. Я – тень. По просьбе сына я не помогаю при спусках и подъемах, не ищу удобных дорог. Мой человечек пытается быть совершенно самостоятельным. А, следовательно, его примеру могут уверенно последовать другие колясочники.
Мы, в общем-то, не спешим. По пути заглядываем в летние кафешки и магазины, многие из которых снабжены удобными пандусами и приветливым персоналом. Мимо немалого количества витрин мы проезжали с фразой: «Это не для нас». Но без всяких обид и сожалений. Это наше – это нет, сюда мы забраться можем, сюда – не можем. И ничего страшного, мир не перевернулся, не жуем обиду, не пышем негодованием. Попивая на ходу кофейный коктейль в пластиковом дорожном стаканчике, идем дальше по солнечной, красивой и, поверьте, просторной Москве. Ведь дело было летом, в разгар отпусков. Это там, в Геленджике и Анапе яблоку было негде упасть, а нам москвичи освободили место, и мы увидели совсем другую Москву. С самобытными зданиями, искрящейся рекой и ползущими по ней речными трамвайчиками, с ветром радости в лицо, из-за того, что ты не преодолеваешь по привычке, а мчишься, как охота мальчишкам – на всех парах.
Многое значит и человеческий фактор. Например, когда мы поняли, что в одно летнее кафе «Крошка-картошка» нам не войти из-за того, что столы и стулья стояли на высоком каменном фундаменте, на который нам не забраться, официанты, по велению администрации, вынесли нам столик за пределы кафе у шелестящей березы. Из минусов: для ходячих все, конечно, намного проще, короче, доступней, как ни крути. Подняться на пешеходный мост по Садовому кольцу – без проблем, по короткой лестнице. Есть путь, который можно преодолеть и на коляске, для этого нужно с внутренней стороны моста вернуться практически к его началу, то есть, сделать значительный крюк, затем – долго искать скошенный бордюр, через который можно проникнуть на пандусовую дорожку. За это время любой пешеход уже будет мерить последние метры длиннющего моста, а мы только взбираемся на него. Трудности и при спуске с моста: перейти дорогу можно, только пользуясь подземным переходом. Он есть и адаптированный для колясочников, где-то там, опять-таки, далеко позади, узенький, страшненький, вонючий, с кучей недоделок, которые, пыхтя, приходится преодолевать. Но все же, преодолели.
На пресловутом мосту в районе Болотной площади, правда, произошел и совсем курьезный случай с нами. Все как бы предусмотрено для нас, только воспользоваться благами цивилизации оказалось невозможно. При спуске с моста был единственный на нашей памяти наземный переход без скошенного бордюра. А с тяжелой коляской, которую невозможно протащить – и я не помощник. Слишком высока преграда. Ищем выход, и, было, обрадовались, когда увидели заботливо обустроенный спуск-дорожку для колясочников, но тут же пришлось тормозить. Ровно посередине пологого спуска – он. Высокий, тонкий, недвижимый. Фонарь. Стоит и приносит пользу человечеству. Светит и молчит. А нам хоть плачь. Делать нечего, у самого фонаря бордюр был не таким уж высоким, кое-как я стащила вниз драгоценную тяжеленькую ношу.
Не успела выпрямиться и сделать глубокий вдох, увидела бегущего к нам полицейского. «Помочь хотел, не успел», – подумала я. «Вы нарушаете!» – строго сводя густые брови к переносице и почему-то то и дело постукивая по своей правой ладони полосатой резиновой палочкой, сказал страж порядка. «Да? – наивно спрашиваю я, – а, может, вы подскажете, как нам спуститься?» «Вот!» – возмущенно указывая рукой на пешеходную зебру у светофора, сказал полицейский. «Там же бордюр высоченный, с него и ходячему трудно спуститься», – объясняю я. «Специально для вас есть пологая дорога, вот она!»
Вы поняли, да? Он имел ввиду именно ту аккуратную дорожку с ни менее аккуратным фонарем посередине. «Спокойно, – думаю, – наберусь терпения и все объясню. Попытаюсь это сделать просто ради интереса. Ну, бывает же, конец дня, утомился человек». Я ладонью указываю на изящный фонарь, сопровождая жест более чем понятными разъяснениями. «Ну и что, – непоколебимо, видимо, из вредности, настаивал на своем полицейский, – все равно вы нарушаете».
– А что нам было делать?
– Вон там есть светофор!
– Но там высокий бордюр!
– Тогда спускайтесь по пологому спуску!
– Но там фонарь!
– Но вы нарушаете!
– А что нам было делать?
– Вон, там есть све-то…
Я замолчала. Кивнула. Сдалась. Пошли дальше. «На-ру-ша-е-те!!» – кричало эхо нам вслед. Мы махали ручкой и даже послали воздушный поцелуй. Все-таки, интересно. Где у него кнопка?
В целом же, как показала практика, прогулки по Москве для колясочников – дело реальное, возможное, интересное, яркое. Но наиболее приспособлены в Москве для людей с ограниченными возможностями торговые центры и вокзалы. Эти места изобилуют широкими лифтами, автоматическими дверями, беспороговыми помещениями. Все эти удобства, как и усовершенствования улиц, были воплощены не так давно. Еще года три назад я, надрываясь, затаскивала коляску на бордюры. Сейчас, поверьте, нескошенных у переходов пешеходных зон практически не осталось. Прогулка по Садовому кольцу, в общей сложности в 36 км, прошла на ура для моего сорванца. Ну и мне, почти понравилась. Только ноги долго гудели от усталости. Но, ведь, они есть… пусть гудят.
На следующую прогулку мы выбрались тем же составом, только я – на велосипеде. Особенно колоритно наша парочка смотрелась на Красной Площади. Колеса на булыжниках подскакивали со стуком. Иногда, потеряв управление, случалось вррезаться в стайку японских туристов. Перепугано смеясь, они уступали нам место. Извиняясь, мы летели дальше. Люди, они многое видали. Люди могут понять того, кто что-то новое почувствовал только что. Это искреннее выражение открытия в глазах обезоруживает и привлекает. И хочется дать дорогу пошире…
