История места: здесь был Пушкин
Сейчас в здании бывшего Мещанского училища располагается Горный институт. Здание Горного имеет типический сталинский фасад – а между тем за ложными колоннами, и удивительной бодрости изваяниями геологов и горняков с отбойными молотками прячется призрак старого московского особняка, многажды перестроенного, с интереснейшей историей.
В этом особняке-призраке бывали Державин, Карамзин, Пушкин.
В 1799-ом году граф А. Г. Орлов-Чесменский уступил участок земли возле Калужской башни своему шурину, Дмитрию Николаевичу Лопухину, и с этого времени начинается «история места». На участке был построен усадебный комплекс; но хозяин дома скоропостижно умер. Через третьи руки в 1809 г. «особняк с антресолями и квадратными флигелями» приобрел за 80 тысяч рублей респектабельный горожанин, дворянин из купцов, Д. М. Полторацкий, и сразу же нанял архитектора. При этом сразу стал его жертвой, поскольку модный Василий Стасов донимал своих заказчиков строгими письмами: «Всю поправку в доме и в службах, исключая столярной чистой работы, лакировки и слесарной, как увидите из посланной от конторы описи, со всем подрядчиковым материалом и работниками, отдали 5 500 руб. Конечно, более тысячью против, если бы то было весною. Итого примерно до 9 200 руб., исключая непредвиденное».
Заказчик соглашался – а куда деваться?
Именно в «стасовскую версию» здания и заселилось впоследствии училище – когда пришло его время.
Ну а пока, по злой иронии судьбы, совпали два события – окончание отделочных работ и вторжение в Москву Наполеона. Хозяевам не удалось вселиться в новый дворец – спасались от француза под Рязанью. А в их свежеотделанную недвижимость вселилась более чем сомнительная личность, вошедшая в историю пожарной Москвы как «французский чиновник барон Туалет».
Впрочем, вскоре Туалет вместе со всей французской армией покинул город, и в 1814 году Полторацкие уже давали москвичам богатую феерию под названием «Росс, в венцах, в Париж взлетел».
Размаха, взятого во время той феерии, хватило на 18 лет. За это время Полторацкие сумели разориться.
В первую очередь, конечно, виноваты были карты. Сам Александр Сергеич Пушкин к разорению руку приложил – слал деньги другу Соболевскому с сопроводительной запиской: «Деньги же эти – трудовые, в поте лица моего выпонтированные у нашего друга Полторацкого».
Сергей Дмитриевич Полторацкий, литография. Именно о нем А.С. Пушкин писал: «Деньги же эти – трудовые, в поте лица моего выпонтированные у нашего друга Полторацкого.
Семейство попало в стесненные обстоятельства, дворец был продан, и перешел к Московскому Купеческому обществу. В нем поначалу разместилась богадельня, а затем – Мещанское училище в память совершеннолетия Наследника Цесаревича Александра Николаевича. О приобретении сообщалось таким образом: «новое училище будет размещено в общественном доме (что у Калужских ворот), купленном в 1832-ом году за 100 000 руб. асс. у г-жи Полторацкой для благотворительных заведений».
Особый дух училища: поэзия смирения
Итак – дата основания училища – 1835 год. Основатель – Московское купеческое общество.
Первоначальное предназначение – дать образование и жилье для «50 сирот мужского пола из купеческого и мещанского сословий». Затем число учащихся, конечно же, росло и к 1900 году выросло до 826 человек. Денег, конечно, с них не брали. Училище было благотворительным.
Дело было поставлено более чем солидно. Среди попечителей училища в разное время были такие известные московские богачи и филантропы, как Сергей Третьяков и Ефим Гучков.
О первых днях училища можно узнать вот что: «Объявление об открываемом училище и о приеме в него детей появилось в пятом номере «Московских ведомостей за 1834 год, и нем сообщалось, что в воспитанники Мещанского училища принимаются дети бедных родителей и сироты, умеющие читать по-русски, а в необходимом случае и безграмотные, а потому родители, родственники и опекуны приглашаются подавать прошения, при которых должны предоставляться свидетельства из Дома Градского Общества о звании и летах мальчика, и удостоверение о неимущем состоянии родителей за подписью двух купцов или известных мещан».
Здание Московского Мещанского училища. Фото из книги 1910 г.
Мещанское училище, можно сказать, было особым миром. Юбилейное издание от 1885 года, названное «Исторический очерк к пятидесятилетию существования Московского Мещанского мужского училища, основанного Московским купеческим обществом в память совершеннолетия Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича Александра Николаевича» разъясняло суть его деятельности: «Училище названием своим указывает на сословный свой характер. Действительно, принимались и принимаются в число его воспитанников только дети мещан и затем уже дети купцов, в качестве пансионеров. В открытии этого училища нашла себе удовлетворение одна из общественных потребностей Москвы.
В Москве, в тридцатых годах, существовали воспитательные заведения преимущественно для привилегированных сословий… Для бедного же населения Москвы – мещан были доступны только приходские и уездные училища для приходящих учеников, но учились в них дети более или менее зажиточных горожан; беднякам же было не по силам содержать своих детей в течение учебного курса, кормить и одевать их и покупать книги. Не должно также забывать, что в Москве, вследствие холеры, поразившей население ее за четыре года до открытия училища, оставалось много сирот без всяких средств существования: поэтому открываемое тогда Мещанское училище было великим благодеянием для бедных детей. Прием в него не был затруднен никаким стеснительным условием: сиротство и бедность давали право на поступление в училище».
Особый дух Московского Мещанского состоял еще и в том, что в училище царила атмосфера «сословного самосознания».
Безусловным примером прелюбопытного человеческого документа может служить еще одна выдержка из «Исторического очерка».
Вчитайтесь в текст – в нем много «сословной» откровенности, невозможной в современном обсуждении той же самой, к слову, проблемы – а именно судьбы юноши, покинувшего стены благотворительного заведения.
И в то же время текст поэтический и в какой-то своей части актуальный:
речь идет о том, что училище помогает найти работу тем из воспитанников, «родители которых, родственники или опекуны не найдут сами приличных им мест»:
«Благодеяние училища было бы не полно, если бы оно не завершалось этим последним актом участия к призреваемым в нем детям.
После нескольких лет пребывании в училище мальчик становится юношею; до сих пор он был обеспечен во всем; знал только одну заботу – исполнение своих ученических обязанностей
Не имея никакого понятия о жизни, он, с окончанием курса, становится лицом к лицу с нею; должен принять участие в борьбе за существование; поддержки ему не откуда ждать: есть у него родители и родственники, но это люди бедные, они сами рассчитывают на него, как на будущего своего кормильца.
В это тяжелое время для молодого человека училище, вырастившее и воспитавшее его, является ему на помощь: берет его под опеку, отыскивает ему занятие, работу, дает возможность к существованию.
Конечно, первые годы выпускники училища служат за незначительное жалование, а иногда без жалования, но важно для них то, что имеют готовую пищу, пристанище и работу, потребность в которой для молодых сил столь же насущна, как и потребность в пище.
Начав свою деятельность с низших инстанций он, благодаря труду, к которому навык приобрел в школе, и некоторой степени умственного развития, тоже усвоенного им в учебные годы – хотя медленно, но постепенно подвигается вперед, приобретает опытность, знания в своем деле.
Притом, всем строем школьной жизни приученный к послушанию, без всякого самомнения, которое часто служит в жизни помехою в успехах для молодых людей и с более значительным духовным капиталом, он мало по малу входит в расположение у тех лиц, которым служит, и делается нередко необходимым для них помощником.
Таким образом, благодаря школе ее ученик достигает обеспеченности, независимости и некоторого значения в обществе. Ученики Мещанского училища встречаются во всех сферах торговой деятельности начиная с положения коммерсанта, ведущего обширное дело и кончая должностью приказчика в мелочной лавке».
Это своего рода гимн деятельному смирению.
Отцы-основатели неоднократно признавали, что хотя образование воспитанникам дается скромное (несмотря на то, что сумма благотворительных взносов достаточна для того, что бы учить сирот более глубоко), но, выбирая между глубиною знаний и широтою охвата, училищный совет выбирает широту, и предпочитает дать возможности к достойной жизни большему количеству сирот и детей бедняков. Вместо того, что бы лишним количеством предметов «рождать в юношах самомнение, приобретаемое вместе с более значительным духовным капиталом».
Жизненная проза
В уставе училища был педантично оговорен быт пансионеров: «Воспитанники имеют единообразную одежду, для зимы суконную, а летнюю из ривертуха, кроме того шинель и картуз
На завтрак и на полдник воспитанникам дается хлеб, для обеда готовится три, а для ужина два кушанья с переменою в скоромные и постные дни».
Это – так скажем, базовые условия. Если вам любопытно, можно добавить, что «ривертух суровый» – высокоплотная ткань из пеньки или льна, так же именуемая парусиной.
Оговаривалось и количество уроков, и жалование учителей, и даже особенности расписания для каждого года обучения. Учили скромно – но на современный взгляд даже и с излишествами. Например, в училище были уроки пения: «обучение этому искусству введено 1836 году, первым по времени учителем пения был Мякишев; его сменил в 1839 году г. Птицын, регент синодальных певчих, за ним следовал Пафнутий, иеромонах Донского монастыря».
Мещанское училище на Большой Калужской. Урок Закона Божия.
Но, тем не менее, современники отзывались об училище не то что бы благостно.
Бытописатель Н. Скавронский сетовал: » Училище это, как и многое в этом роде, опять-таки выдвигает перед нами грустное действие полумеры в образовании. Программа там крайне бедная и не имеющая никакого направления, кроме обучения грамоте и письму, да в некоторой степени счетоводству; иностранных языков ни одного нет в курсе, воспитанников до сих пор занимают грубыми работами – колоньем дров, чисткой пруда; чая нет ни утром, ни вечером; белье на столе по большей части грязное и салфеток полагается далеко не на каждого, так что мальчики… принуждены заменять их бумагой, таскаемой ими в замасленном виде в кармане; приставники общаются крайне грубо с детьми, особенно с маленькими, и нередко семинарская рука гуляет по мещанской щеке или забирается в волосы…».
Мещанское училище. домовой храм, 1883г.
А вот рассказ московского обывателя Николая Щапова – о своем собственном отце: «В Мещанском училище отец провел безвыходно 4 года; тогда в целях правильного воспитания и изоляции от «серых» семей детей на каникулы домой не отпускали.
Отец учился хорошо. Сохранились две его наградные книжки: одна типа теперешних «отчего и почему», т. е. объяснение естественных и других наук в форме вопросов и ответов (перевод с английского) и, несмотря на николаевскую цензуру, довольно вольное (признается, например, возможность существования разумных существ на других планетах, не противоречащая христианской религии).
Другая книжка – какое-то руководство к коммерческим делам. Отец в школе получил хороший почерк («градобоевский», по имени знаменитого учителя чистописания). Перья, очевидно, уже были стальные. Иностранным языкам в училище, конечно, не учили. Я, впрочем, видел тетрадку, где отец пытался учиться по-французски, вероятно, позже и самоучкой».
Но причина всех этих упреков, собственно, заложена в самой философии училища – учить средне, но давать «возможность достойной жизни» большему количеству выходцев из «серых семей».
Так что перед нами – блестящий пример сословной благотворительности, мощного в свое время течения, оставившего свой след в истории филантропии, но сегодня – как идея – больше не существующего.
И, кроме того, Мещанское училище – первое в России учебное заведение, готовящее работников торговли, и имеющее в виду, что даже мелочная торговля – «верное спасение от нищеты и недостойной жизни». А вот это уже актуально. История доказывает, что в смутные времена мелочная торговля может спасти от нищеты даже целое поколение – младших научных сотрудников, например, в 90-ые годы двадцатого века, нашедших спасение в челночничестве.
Фасад здания Московского Горного Государственного Университета – именно за этим фасадом прячется особняк-призрак.
Символично, что среди выпускников Мещанского училища не было людей, прославивших себя в какой-либо из сфер человеческой деятельности, кроме торговли – за исключением художника Николая Неврева. Да и тот явно не первого разбора. Ставка на усредненность давала плоды.
Но вместе с тем, эта ставка спасла тысячи москвичей от унизительнейшей бедности.
