Кризис ударил по рынку детских товаров. Российская семья, которая прежде покупала детям десять игрушек каждые три месяца, теперь вынуждена покупает по пять игрушек раз в полгода. Таковы данные последних маркетинговых исследований.
Еще один факт: 82 % игрушек, которые предлагаются российским детям, по-прежнему производятся за рубежом. И их качество не всегда достойно. Одни только штрафы Роспотребнадзора за нарушение качества детской продукции в первом полугодии 2015 года превысили 10 миллионов рублей.
Некоторые родители пытаются разыскать для своих детей игрушки советских времен. Для этого не обязательно идти в антикварный магазин: советские куклы и мишки еще производятся на Ивановской фабрике игрушек.
Другие родители – среди них и депутаты Госдумы, и правозащитники – требуют либо вовсе запретить те или иные иностранные игрушки, либо поставить их закупку под контроль общественности или государства. А еще лучше – создать центр экспертизы игрушек.
В действительности, центр экспертизы игрушек в России есть. Он работает при Московском государственном психолого-педагогическом университете. Знак «Детские психологи рекомендуют» подтверждает, что игрушка получила признание в Московском Городском Центре психолого-педагогической экспертизы игр и игрушек МГППУ. Он позволяет: выделить качественные игрушки и поддерживает тех, кто создает и продает качественную продукцию для детей.
Работа с каждой игрушкой индивидуальна. Сначала производитель заключает договор об экспертизе. Затем игру или игрушку оценивают не менее 3-х сотрудников Центра. Среди них – практикующие психологи и педагоги, кандидаты и доктора наук. Независимо от ученых, игры и игрушки тестируют главные потребители: дети разных возрастов. Наблюдения за игрой детей фиксируются в протоколах. Экспертиза длится 2 – 3 месяца.
Об игрушках и о том, что в них самое главное, рассказывает эксперт Центра Александра Леонидовна Романова.
– Можно ли воспитать ребенка, вообще не давая ему игрушек? Антропологи рассказывают об африканских племенах, которые никогда не пользуются игрушками: их взрослые играют со своими детьми в различные звуковые игры.
– Думаю, что ребенок может обойтись без игрушек, а вот без игры – вряд ли. Игрушка вторична, она возникает из потребностей самой игры. В каком-то смысле она – и продукт игры, и средство для нее. Можно сказать, что игрушки обеспечивают доступ к тому, что иногда называют «всеобщим правом на мечту». Если у ребенка нет игрушек, он всегда использует в игре «предметы-заместители» – палочки, листики, фантики… да все что угодно! С другой стороны, игрушки (как некие специальные предметы, наиболее приспособленные для нужд игры), могут игру стимулировать: запускают процесс, помогают игре «случиться». Так что хорошие игрушки – это полезно, важно и здорово!
– Сегодня родители постоянно слышат разговоры об опасных, разрушительных игрушках. Экспертиза игрушек, которую проводит ваш Центр, – что попытка рассортировать игрушки на рынке, отделить безопасное от опасного?
– Сразу скажу: я лично против каких-либо запретов. Наша задача – не запрет и не осуждение, а – рекомендация лучшего. Но такие рекомендации невозможны без анализа, изучения и критики. Игрушечный рынок постоянно обновляется, появляются новинки, и для меня как для эксперта важно осмыслять их значение и донести до публики мое мнение или мнение моих коллег. Естественно, что всякая оценка и экспертиза в гуманитарной области опирается на определенную идеологию. Поэтому при анализе того или иного явления, мы можем исходить из разных ценностных установок. Я опираюсь на определенный комплекс представлений: среди них главное – представление о безусловной ценности творческой, самостоятельной и разнообразной детской игры. Исходя из этого, я могу негативно оценивать некоторые современные игрушки, При этом я понимаю, что имеют право на существование оценки того же явления с иных точек зрения.
– Давайте сначала поговорим о хорошем. Многие родители хотели бы найти для своих детей светлые, добрые игрушки. Некоторые даже считают, что советская игрушка была в этом смысле образцовой. У экспертов есть такое понятие: добрая игрушка?
– Я не очень хорошо понимаю, что такое «добрая игрушка». Это понятие субъективное. Могу сказать, какими экспертными критериями пользуюсь я, определяя критерии игрушки, подходящей для игры дошкольника. Для меня хорошая игрушка изображает животное или человека, она удобна для действий ребенка в игре (способна принимать различные позы, стоять, сидеть) и достаточно условная по облику. И – у нее нет интерактивных функций.
– Это принципиально? Ведь дизайнеры сегодня предлагают конструкторы для дошкольников, к которым прикладывается программа на планшете. Недавно игрушка, позволяющая создавать аккаунт в сети, создана даже для младенцев. Есть дети, которые в 4-5 лет играют только с пультом управления и в жизни не катали по полу игрушечной машинки…
– Большинство родителей предпочитают купить ребенку не простую машинку, а – заводную, на батарейках, с электронной начинкой, с пультом управления. Но самостоятельное движение заводной или электронной игрушки может препятствовать двигательной активности малыша (зачем бегать, если машинка и так едет?). «Самодвижущиеся» игрушки подразумеваю набор стереотипных движений: включить, выключить, передвинуть рычаг. Манипуляции с игрушкой носят формальный характер. А игра исчезает, исчезает творческий подход к решению игровых задач. Это может показаться парадоксальным, но игрушечная машинка для ребенка чем проще, тем лучше.
– А почему хорошая игрушка для дошкольника должна быть условной?
– Я рассматриваю игрушки и игру с точки зрения их развивающих качеств. В игре дошкольника действует принцип – чем более условна и универсальна игрушка, тем больше она может вместить и выразить, тем больше свободы она дает ребенку и его воображению. И именно эта свобода, возможность постоянно менять сюжет, меняться самому вместе с любимой игрушкой – самое важное для развития ребенка. Игрушка – это, в первую очередь, то, что можно называть самыми разными именами и использовать для различных игр. Потому что только такая игрушка максимально открыта для воображения ребенка и его самостоятельной игровой активности.
Игрушка для ребенка – мостик к миру, инструмент для его понимания и переживания. Гораздо лучше, когда этот инструмент пластичен и может меняться в зависимости от того, какой стороной поворачивается к тебе мир или в каком настроении/состоянии находишься ты сам.
– Депутаты Госдумы обсуждают, не следует ли запретить «Монстров» (фигурки «чудовищ»,разработка компании Mattel, герои комиксов и популярных фильмов, снятых по комиксам; появились на американском рынке в апреле 2010 года), потому что они якобы могут довести ребенка до психического расстройства.
Недавно «Монстрами» озаботились и правозащитники: в совете при президенте России по развитию гражданского общества и правам даже предложили давать таким куклам специальную маркировку и создать при Роспотребнадзоре общественную комиссию по оценке безопасности игрушек.
– Пожалуй, главное, что отличает образы monster high, это высмеивание и «гламуризация» страшного. Пугающие и отталкивающие создания превращаются в по-своему привлекательных героев, в пародии на самих себя. Готическая эстетика, с ее любовью к смерти и всему сверхъестественному, пришла в детскую субкультуру (как прежде пришла во взрослую и подростковую). И не только пришла, но уже стала внутри нее объектом пародии. Но проблема, на мой взгляд, все же не в этом. Игра может служить любым потребностям ребенка. И если у ребенка есть потребность проиграть ситуации, в которых он встречается с ужасным, – это проигрывание состоится, встреча произойдет. Другое дело – что ребенку для этой встречи не требуются, на мой взгляд, специальные игрушки.
– То есть для того, чтобы ребенок вообразил себя в окружении чудовищ, не обязательно, чтобы его куклы были монстрами?
– Конечно. С моей точки зрения, главная опасность современных «страшных игрушек» вовсе не в том, что они пугают ребенка. Как правило, дети вовсе не боятся такой игрушки и ее специфических черт. Она для них просто – яркая и необычная.
Опаснее то, что монстры, трансформеры, мутанты ориентируют детей на однообразную и достаточно стереотипную игру. В основе такой игры лежит потребление. Ребенок изучает функции игрушки, знакомится с ее необычными способностями, с дополнительными продуктами, которые к ней прилагаются. Сама же игра обычно состоит в повторении одних и тех же действий. Часто они связаны с агрессией и разрушением. Но для меня важнее другое – такая игрушка не дает простора для воображения, для игры, для проигрывания разнообразных ситуаций. Она не «учат играть» – самостоятельно придумывать сюжет, оживлять персонажа, придумывать ему характер, реплики.
Вообще же в вопросе выбора игрушки всегда речь идет о тонком балансе. Как дать ребенку импульс к творчеству, снабдить его необходимыми средствами, и в то же время не навязывать ему чужих образов и тем? Это как с красками и карандашами. Когда они у нас есть, вопрос заключается в том, позволить ребенку рисовать самому или дать ему раскраску. С моей точки зрения, раскраски – это,скорее, вредно.
Монстры и гламурные куклы или смесь того и другого (что появилось сейчас), по сути, представляют из себя такие вот раскраски с заранее определенным содержанием.
Детям их давать, конечно, можно, но, по-моему, стоит задумываться: когда, кому, и зачем.
– В музеях можно увидеть кукол 18 века, изображающих покойниц, викторианских кукол 19 века в трауре или лежащих в гробиках. С давних пор известно, что приручать смерть и ужас – необходимо для ребенка, он должен пройти в своем развитии этот этап. Может быть, отвергая «Монстров» и прочую нечисть, мы пытаемся лишить детей чего-то необходимого для его развития?
– Я думаю, что проработанные в деталях страшные игрушки (с массой жутких подробностей) подходят для игры в психотерапевтическом кабинете, где они необходимы для концентрированного переживания чувств и состояний, когда-то пережитых ребенком. Но во время визита к психотерапевту детям не грозит опасность застрять в собственных страхах или деструктивных импульсах.
Если уж покупать страшную игрушку, то лучше покупать ее уже подросшим детям. Ребенок, который умеет играть, легко встраивает навязчивый образ монстра в свой собственный сюжет. В противном случае он может оказаться «жертвой» своей игрушки, вынужденной играть по «ее» правилам.
Для раннего и дошкольного возраста лучше выбирать условных игрушечных персонажей, чтобы дети сами могли вкладывать в них характеры и настроения.
– Можно ли определить процент «страшных» игрушек, который приемлем (и, может быть, необходим) в игротеке ребенка? И как поступить родителям, когда ребенок бесконечно просит такие игрушки?
– Я думаю, что соотношение игрушек в игротеке должно, в первую очередь, определяться возрастом и лишь затем – игровыми потребностями и вкусами самого ребенка. Часто ребенок начинает просить купить ему монстров или вампиров потому, что хочет быть «как другие». Чтобы принять верное решение, родители должны попытаться понять, насколько значима такая игрушка в качестве показателя статуса в конкретном детском коллективе, учесть возраст своего ребенка (дошкольный или школьный), подумать над особенностями отношений в своей семье… В общем, универсальный совет в этой ситуации дать сложно.
– Сегодня некоторые родители, педагогии и воспитатели говорят «нет» военным игрушкам. Но они действительно опасны для ребенка? Если он захочет разыграть войну в своем воображении, он ее разыграет даже с деревянной лошадкой. Мы воюем с производителями милитаристских игрушек или с воображением ребенка?
– Война, насилие и агрессия – важные элементы человеческой культуры. Вместе с тем, эти явления связаны с сильными инстинктивными влечениями. Они захватывают чувства и воображение взрослых людей, но детей – особенно.
Опасны не военные игрушки сами по себе, а то, что ребенок может оказаться в плену у сюжетов с определенной тематикой: нападение, агрессия, защита. В результате ему становится все труднее переключиться и действовать иначе, даже если он почувствует потребность в другой игре. А впоследствии это может быть перенесено на отношения ребенка с окружающим его миром, с родителями. Думаю, родителям стоит задуматься, когда у ребенка только такие игрушки или такие игрушки преобладают в его игровой комнате.
Советую обратить внимание на то, какие это игрушки. Лично у меня вызывают опасения роботы, животные, люди или даже насекомые, которые одновременно являются некоей боевой машиной с кучей стреляющих, колющих, режущих и пугающих деталей. В ассортименте магазинов для мальчиков таких игрушек (образы живых существ, скрещенных с неким оружием) представлено довольно много. Мне кажется, что мотив агрессии не должен соединяться в игрушке с образом человека. Важно, чтобы можно было взять ружье, а можно было и отложит его, и взять в руки что-то другое (например – цветок или конфету).
– В одной из ваших статей упоминалось, что в детских садах Швеции запрещены милитаристские игрушки. Не значит ли это, что ребенка приучают к двойным стандартам: дома и в общественном месте (в детском садике) исповедуются разные ценности?
– Если честно, поначалу мне тоже это казалось довольно нелепым. В детских садах Швеции существует строгий отбор игрушек, там не встретишь игрушечного оружия или трансформеров с пушками. Сейчас, когда у меня уже есть опыт работы с детьми в Швеции, я понимаю, что это решение реально приносит пользу. Это касается как раз того, о чем я говорила выше – проблемы захваченности игрой. Запрет на игрушечное оружие (и вообще на игрушки, принесенные из дома) дает многим детям возможность отдохнуть и найти для себя в детском саду новые сюжеты и виды игр.
– Родители спрашивают: если дети четырех-пяти лет играют только в дистанционно управляемые игрушки и не признают никаких других, нужно ли все же приучать их играть с куклами, машинками или мишками?
– Не знаю. Это зависит, наверное, от решительности родителей. Но думаю, что слово «приучать» не очень уместно, когда речь идет об игре. Невозможно заставить полюбить что-то насильно. С другой стороны, привлекательно продемонстрировать достоинства других игрушек, заинтересовать ими ребенка – при большом желании это возможно.
– Мы всегда можем узнать английскую фарфоровую куклу, итальянскую марионетку из любого региона Италии (сицилийская ничем не похожа на тосканскую). Если ли что-то общее между национальным характером и обликом детских игрушек?
– Что касается детской психологии и игры, то я уверена, что для детей разных стран их закономерности – общие. Да и игрушки похожи. Вот знаменитая деревянная игрушка, лошадка из Даларны (Dalahäst), которая впоследствии стала символом королевства Швеция. Она первым делом была поставлена на промышленный поток – как в свое время народная деревянная игрушка в России,
– Недавно в Сети появилась новинка: деревянная матрешка с кучей электронной начинки. Интересная идея?
– Пока сложно судить, поскольку игрушку всегда нужно испытывать на практике. Но меня она тоже заинтересовала.
– Одна из родительских фобий – «ядовитые игрушки». Отчасти они правы, потому что нет абсолютно безопасных материалов и красок. Даже если речь идет о самых натуральных деревянных игрушках – то под вопросом состав лака, которым покрыто дерево. Что бы Вы посоветовали в этом случае?
– С игрушками происходит то же самое, что и с другими товарами: покупатели испытывают давление, получая из разных источников противоречивую информацию о вреде, качестве или необходимости покупки определенных товаров. Могу посоветовать родителям внимательно рассматривать упаковку при покупке игрушки. Производители качественных игрушек указывают не только исходный материал, но и состав покрытия или красок. Мне кажется это правильным, особенно на упаковках игрушек для малышей.
– Можете ли вы рассказать о случае, когда игрушка не прошла экспертизу в вашем Центре? Почему?
– Таких случаев много. Но мы придерживаемся принципа «рассказываем только о лучших игрушках».
Игрушки, прошедшие экспертизу:
Большая ферма, Польша Тематический конструктор для детей от 2 до 6 лет. Подходит для занятий как дома, так и в детском саду
Из методики психолого-педагогической экспертизы игрушек для получения знака «Детские психологи рекомендуют»:
- Игровые действия, заложенные в игрушке не должны противоречить друг другу. Встречаются игры с правилами, ориентированные на дошкольников, но построенные на материале для младших школьников (чтение, счет и т.д.). В результате такие игры не подходят ни тем, ни другим.
- Образы и устройство сюжетных игрушек должны быть достаточно условными, схематичными. Например, кукла с нейтральным выражением лица позволяет приписывать ей различное настроение. Игрушечный телефон, в котором отсутствуют звучащий и световой эффекты, дает возможность представлять все эти эффекты самому.
- В наборах для сюжетных игр не должно быть чрезмерного количества предметов (одежды, всевозможной посуды, предметов интерьера и т.д.): нехватка предметов провоцирует ребенка на их поиск и стимулирует замещение, т.е. использование одних предметов взамен других.
- Главным психолого-педагогическим требованием к развивающему потенциалу игрушек для сюжетной игры является возможность присваивать им новые значения и наполнять их своим смыслом.
- Привлекательность игрового действия предполагает, что ребенок достаточно продолжительное время самостоятельно инициирует игру с игрушкой.
- Должны быть однозначно прописаны начало игры, очередность хода, игровые действия, конец игры, критерий выигрыша. Игра с правилом, которая не допускает вариативных трактовок, понятна ребенку на всех этапах, она создает наилучшие условия для следования правилу и стремлению к честному выигрышу.
- Игровые материалы, предполагающие только стереотипные, однообразные действия или ориентирующие на противоречивые игровые действия, не проходят психолого-педагогическую экспертизу.
