Сейчас Бонни Рейт 73 года. За долгую карьеру в ее арсенале накопилось бесчисленное количество музыкальных наград, но на самом деле ей можно было бы присудить премию за честь и достоинство, с которыми она проживает свою жизнь.
Она много лет честно пела о себе и рассказала почти все, что хотела, о своей семье, радостях и разочарованиях. Она пела о любви и о том, как легко ее потерять, разрушить. Бонни признается с горькой усмешкой: если бы люди ладили между собой, она бы не сделала такой карьеры.
За последние два года она потеряла много друзей – рак, ковид, самоубийства, передозировки наркотиков: «Я никогда не была так растеряна и убита горем, как сегодня». Ей не дает покоя голод в Сомали, о котором никто ничего не пишет, сирийские беженцы, мигранты. Чем старше становишься, тем яснее понимаешь, что жизнь конечна, а потому все имеет значение. Она изменилась, а вместе с ней поменялись ее песни.
Ну кто еще решится спеть песню о трагедии матери, которая всю жизнь винит себя в смерти сына? Песня Just Like That (англ «В один миг») – об этом. Молодой незнакомец появляется на пороге ее дома. Он разыскал ее, потому что когда-то ему сделали пересадку сердца, чтобы спасти жизнь, а донором стал сын этой женщины – именно его сердце бьется в груди незнакомца. «Меня спасло сердце твоего сына. Ты дала жизнь нам обоим, – поет Бонни. – Я положила голову ему на грудь и снова очутилась рядом с моим мальчиком». Эти слова взрывают зал, столько боли, пролитых слез, смирения и утешения в этих словах.
«Повезло, что я никого не покалечила и не попала в тюрьму»
Когда Бонни было 14 лет, она услышала альбом Blues, и он «зажег внутри меня пламя». Она сама научилась играть на слайд-гитаре – со временем ее признают лучшей в стране исполнительницей на этом инструменте. Когда ей было чуть за 20, она уже выступала на разогреве у лучших блюзовых музыкантов, и это было счастье.
Ее карьера была стремительной. Но молодую Бонни раздражал ее тонкий голос, она хотела звучать, как блюзмены, ее кумиры, которые прожили долгую, тяжелую жизнь. Она хотела, чтобы ее голос был таким же «изношенным», как у них.
И она решила стать «настоящей» – бессонные ночи, алкоголь до беспамятства, курение – все, чтобы изменить звучание своего голоса. В итоге девушка набрала 20 лишних килограммов, стала забывать слова на сцене, голос пропадал, и постепенно все, что она построила за годы, начало рушиться. У нее сформировалась тяжелейшая алкогольно-наркотическая зависимость.
Она потеряла контракт, и казалось, что ей не выбраться. Но она выбралась. Ей повезло, что она никого не покалечила и не попала в тюрьму, считает Бонни. Она стала «чистой» в 1987 году, «ангелы вынесли меня на поверхность», говорит она. Талант не спас других известных певиц, страдавших от зависимостей, – Уитни Хьюстон, Эми Уайнхаус. Бонни наблюдала, как весело все смеялись, когда Эми пела свою знаменитую песню «Рехаб», а ей было дико страшно – она боялась сорваться и боится до сих пор, после стольких лет трезвости.
На постройку «Зала славы рок-н-ролла» потрачено $91 млн, а пожилым музыкантам не на что вставить зубы
Эти испытания помогли сместить акцент с собственных переживаний, сделали ее более чуткой к ближним. Ее «непревзойденная душевность» не только в песнях, но и в жизни – тоже оттуда, из блюзовой музыки. Она всю жизнь помогает тем, кому плохо.
Когда она узнала, что блюзовые музыканты, заработавшие миллионы для звукозаписывающих компаний, ничего не получают с продаж своих альбомов, Бонни стала соучредителем благотворительного фонда помощи старым музыкантам – Rhythm & Blues Foundation.
Успех певицы помог ей привлечь деньги, открыл доступ к средствам массовой информации – в каждом интервью она говорила о фонде, рассказывала, что они похоронили 60 человек и ужас в том, что многие из этих артистов умерли, потому что у них просто не было денег на лечение, не было медицинской страховки!
Грант в размере $1,5 млн положил начало программе медицинской и финансовой помощи нищим музыкантам, которые стали жертвами несправедливой и устаревшей практики выплаты роялти.
Рейт уверена, если тебе повезло и ты хорошо зарабатываешь, надо не бежать за новым феррари, а делиться своими доходами с теми, кому повезло меньше. Ее возмущает, что на постройку «Зала славы рок-н-ролла» потрачено $91 млн, а пожилым музыкантам не на что вставить зубы!
Убийцы и насильники помогают таким же, как они, достойно уйти из жизни
Кто из нас задумывался, как умирают преступники, приговоренные к длительным срокам заключения? Бонни Рейт тоже никогда об этом не думала, но однажды увидела фоторепортаж о первом, вернее единственном хосписе в калифорнийской тюрьме и прорыдала весь день. Она не могла перестать думать об этом, пока не написала песню «Дальше по коридору».
Тюрьмы ведь были построены для здоровых и молодых, но сегодня, по статистике, самая быстрорастущая группа в них – заключенные старше 55 лет. Их доля увеличилась в США более чем на 500% с 1990-х годов. Основная причина – длительные сроки заключения и жестокость правосудия, отказывающего в условно-досрочном освобождении по болезни, из сострадания.
Естественно, эти люди болеют и умирают, и понятно, что тюрьма не дом престарелых. Для Бонни было открытием, что работают в этом хосписе в том числе преступники, сами отбывающие срок. Трудно уложить в голове – убийцы и насильники помогают таким же, как они, достойно уйти из жизни.
Cклеивают пластырем пальцы, чтобы вы могли понять, что такое артрит
Получить работу в тюремном хосписе непросто – нужно пройти много собеседований, случайные тесты на наркотики, а также курс психологической подготовки (70 часов), чтобы прочувствовать, что значит быть старым и больным. Например, вам склеивают пластырем пальцы, чтобы вы могли понять, что такое артрит. Просят поносить очки с грязными линзами, имитируя плохое зрение. Вы засовываете в свои ботинки камушки, чтобы понять, каково это, ходить, когда тебе больно.
Они работают семь дней в неделю по 10–15 часов. Чистят пациентам зубы, моют их, массируют больные ноги, читают вслух книги, перестилают испачканные простыни.
Когда пациент хосписа умирает, именно они сидят около постели и держат его за руку и гордятся тем, что ни один заключенный здесь не умер в одиночестве.
Что изменится, если ты будешь знать, что он серийный убийца?
Сотрудники хосписа стараются не выяснять, какое преступление совершили их подопечные в «прошлой жизни». Пожилой мужчина, прикованный к постели, страдающий недержанием мочи, мучающийся от боли, потерянный в тумане деменции , – что изменится, если ты будешь знать, что он серийный убийца? Но трудно не осуждать и не бояться человека, который совершил в своей жизни что-то ужасное, даже если ты сам преступник.
Поэтому они общаются от сердца к сердцу, отбросив все лишнее. Многие из них сами творили жуткие вещи, а теперь покупают рожок мороженого на свою мизерную зарплату, чтобы вызвать улыбку умирающего преступника.
Мурильо 38 лет, он плачет, когда говорит о себе. Ребенком ему было стыдно за все – что его били дома, что не кормили, что он жил там, где никому не был нужен. И вот он отбывает тюремный срок, и ему в очередной раз отказано в условно-досрочном освобождении. В это почти невозможно поверить, но Мурильо отличается от других сотрудников в хосписе особой нежностью – он следит даже за тем, чтобы пациенту в душе вода не показалась слишком холодной или, наоборот, горячей. И молится, держа за руку умирающего.
«Я просто возвращаю то, чего не получил в детстве, – говорит Мурильо. – Теперь я могу сделать это для кого-то другого». Говорит, что раскаивается, что причинил столько боли, и старается вымолить прощение у своих жертв.
В отличие от работников-заключенных Кит Кнауф, капеллан и директор службы Пасторской заботы, работающей в хосписе, должен знать, что совершил тот или иной его подопечный: «Мне нужно понимать, с кем я имею дело». Кнауф знает, как трудно самому себя простить, даже если ты сильно раскаиваешься. Некоторые до самого конца ищут виноватых вокруг, но большинство, умирая, просят прощения.
«Ангел поцеловал»
Опыт тюремного волонтерства глубоко меняет этих людей и учит их состраданию. Из примерно 250 работников хосписа, которые были освобождены из тюрьмы, ни один не вернулся за тяжкое преступление, и только трое вернулись за незначительные нарушения. Обычно около 25% заключенных возвращаются в тюрьму в течение восьми лет после освобождения.
Бонни Рейт убеждена – несмотря на весь ужас, жестокость, непримиримость и разрушения, которые мы видим вокруг, несмотря на то, что все меньше остается надежды на справедливость и постоянно мучает вопрос, что же будет дальше, – рядом происходит много добра.
Об этом нужно говорить, об этом ее новые песни. «Я не могу исправить ошибку, которую я совершил, я не могу вернуть жизнь, которую забрал. Но может быть, когда придет моя очередь…» – поет Бонни. Ее песни – необыкновенные истории человеческого искупления и благодати, любви в действии. «Я никогда не ценила это больше, чем сейчас», – говорит Рейт. И поэтому она здесь, на Земле – чтобы быть полезной.
…Серебристо-белая прядь в ее огненно-рыжих волосах появилась, когда Бонни было всего 24 года. Врачи называют это редкое заболевание волос полиозом. В народе про таких, как она, говорят – «ангел поцеловал».
