В преддверии дня рождения Патриарха Кирилла редакция «Воскресения» попросила рассказать о Святейшем заместителя управляющего делами Московской Патриархии, настоятеля храма пророка Божия Илии в Черкизово архимандрита Савву (Тутунова). Несмотря на свой молодой возраст, отец Савва много лет лично знаком с Патриархом, неоднократно сослужил ему и одним из основных качеств Святейшего считает как раз его нацеленность на служение литургии и Евхаристию
– Какие «рабочие» качества Патриарха Кирилла, характеризующие его как архипастыря, Вы могли бы выделить как особенно важные?
– Первое качество Святейшего Патриарха, которое я бы отметил, – его литургичность. Это человек, который прежде всего служит литургию; литургия, совершение Евхаристии всегда является для него абсолютным приоритетом, центром его жизни и его служения Церкви. Всякий, кто когда-либо служил вместе с Патриархом, знает, что это всегда очень сильный момент.
Я запомнил фразу, нередко повторяемую Патриархом: любое дело, которое делает священнослужитель, измеряется тем, как оно соотносится с Евхаристией. Пусть даже я как настоятель храма подписываю какой-нибудь документ финансового характера, например, об оплате тепла, – это все равно связано с Евхаристией: ведь я делаю это в конечном счете для того, чтобы было тепло в храме, где служится литургия.
Это первое, что я могу засвидетельствовать о Святейшем: он служитель Святых Христовых Таин.
Кроме того, можно вспомнить колоссальную работоспособность Патриарха: в своем уже немолодом возрасте он готов тратить многие часы на то, чтобы обсуждать, перерабатывать представленные ему документы, проекты решений. При этом он никогда не теряет живости ума, восприятия, даже если перед ним какой-нибудь бюрократический документ или он участвует в какой-то формальной встрече. Святейший всегда пытается понять, что за реальные люди стоят за той или иной бумагой, за каждой встречей, пусть даже, как говорится, «протокольной», старается увидеть какую-то жизнь.
Эти два качества я бы отметил в первую очередь. Для меня Патриарх – именно такой человек.
– С каких пор Вы знакомы?
– В январе 2006 г. будущий Патриарх, а тогда митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл пригласил меня на работу в Отдел внешних церковных связей (ОВЦС), хотя личные встречи у меня были с ним еще двумя-тремя годами раньше, когда я был студентом Московской духовной академии. Это было связано с определением моего дальнейшего служения.
Мой непосредственный начальник в ОВЦС отец Николай Балашов поручал мне в том числе и участвовать в довольно важных делах (например, в работе над подписанием Акта о каноническом общении с Русской зарубежной церковью), которые находились под особым наблюдением Священноначалия, и благодаря этому мне довелось в те годы, хотя я был только начинающим сотрудником, общаться с будущим Патриархом.
– А как состоялось ваше первое личное знакомство?
– Это был 1995 г. Я тогда еще жил во Франции и ходил в приходы в архиепископии западноевропейских приходов русской традиции в ведении Константинопольского Патриархата, и был еще жив мой духовник, ныне покойный архиепископ Сергий (Коновалов). Он отправился в Москву (это был первый за многие десятилетия подобный официальный визит главы архиепископии в Русскую Церковь), а я поехал с ним старшим иподиаконом. У владыки Сергия было совместное служение с Патриархом Алексием II в Успенском соборе Кремля, многочисленные встречи и среди прочего ужин в резиденции митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла. Тогда я увидел его впервые, и меня поразила его живость. Во Франции, где я в основном жил в то время, у меня было совсем другое представление о московских иерархах – все-таки имело место некоторое отчуждение, и меня поразило, с какой живостью и легкостью тогдашний митрополит Кирилл разговаривал с нашим владыкой Сергием, который сам всегда был очень живой человек и с каждым беседовал, что называется, глаза в глаза. В Москве у меня возникло ощущение, что и митрополит Кирилл – такой же: всё было очень тепло и очень по-человечески.
Потом митрополит Кирилл приехал с визитом во Францию, причем, когда мы встретились во время богослужения – а это было уже через несколько месяцев после нашей поездки в Москву – он меня вспомнил, сказал несколько слов. И тогда, и впоследствии, когда я уже учился в Московской духовной академии, мне всегда импонировало то, как он вникает в каждого собеседника, старается его почувствовать, услышать. Это дар Божий, умение, которое не каждому дано.
– Какие изменения в церковной жизни, предпринятые Святейшим Патриархом за четыре года его служения, кажутся Вам наиболее яркими, важными?
– Изменений было много. Для меня, например, очень важной стала дискуссия о подготовке к Причащению, запущенная в Межсоборном Присутствии. Очень важным было и само создание Межсоборного Присутствия, что было личной инициативой Патриарха. А в прошлом году Святейший издал распоряжение, основанное на решении Синода 2011 года, о том, чтобы перед каждым Таинством Крещения сам крещаемый, его родители или восприемники прошли катехизацию, сходили на беседы, узнали о значении этого Таинства – если, конечно, они уже не воцерковлены, не ведут регулярную церковную жизнь. Как раз сейчас Патриархия готовит итоговое епархиальное собрание духовенства Москвы, мы знакомимся с репликами, отчетами настоятелей московских храмов – и из них видно, что это решение было очень важным, что оно многое изменило и заставило многих из нас еще крепче, чем раньше, задуматься: а что мы делаем, когда крестим человека? что будет с ним дальше?
Можно вспомнить и о многом другом – о создании новых епархий, усилившейся работе с молодежью, социальной работе. Но главное, что Святейший Патриарх делает, – он дает импульсы, предлагает или сам принимает решения, которые заставляют служителей Церкви (не только священников, но и мирян, которые работают на приходах), активных прихожан задуматься, осмыслить: что мы делаем в Церкви, какое наше место в Церкви, какое место сама Церковь занимает в мире. И сделать из этого практические выводы относительно своего служения и своих трудов в Церкви. Это очень важно.
– Решения, которые принимает Патриарх, чаще являются результатом коллегиального обсуждения – или по большей части его личные?
– Есть, конечно, такие решения, которые ему приходится принимать самому, например, когда нужно разрубить тот или иной гордиев узел. И это правильно – он Патриарх, ему вверено Богом это служение, и только он будет отвечать перед Господом за то, что он сделал во время этого служения. Это огромная ответственность, масштаб которой я, например, даже не могу себе представить.
Но есть и другие решения, которые Патриарх предлагает на рассмотрение Синода или Собора. Таковы, например, все решения, вводящие новую систему работы с молодежью, работы социальной, катехизаторской – я помню, как участвовал в их обсуждении. Мы предлагали принять какие-то из этих решений самому Патриарху или сразу вынести на Синод, но Святейший нас остановил и сказал: давайте сначала разошлем проекты решений во все епархии и послушаем реакцию. В итоге что-то мы изменили, что-то оставили, что-то усилили, а что-то смягчили. И многие решения принимаются именно в таком живом взаимодействии со всей полнотой Церкви.
– В чем Вы лично берете пример с Патриарха?
– Меня, повторюсь, впечатляет его колоссальная работоспособность. Иногда мне говорят: отец Савва, ты слишком много работаешь. Но меня так Святейший научил – я увидел, как работает он, и привык так же. И на приходе я стараюсь, как он, идти навстречу людям, сосредоточиваться на общении с людьми. Стараюсь сосредотачивать свое внимание на служении Литургии. Хотя, конечно, не всё удается: и опыта жизненного не хватает, и способности другие.
