«Мне снится, что я хожу…»

В 1996 г. Лилия СЕВАСТЬЯНОВА, театральный режиссер из Ташкента проводила во Франции занятия по танцевальной импровизации. В группе ее мастерской среди здоровых людей оказалась девушка инвалид – Йоэль. Все упражнения она выполняла сидя, так как ноги ее были атрофированы, и она передвигалась на костылях. «Как результат 2-х недельных занятий, нужно было представить маленький спектакль – вспоминает Лилия. – Меня отговаривали занимать в нем Йоэль, потому что незадолго до этого был показан спектакль, где она играла лесное чудище, что вызвало неприятное впечатление у зрителей. Но я предчувствовала, что с инвалидами должна быть работа другого рода и предложила Йоэль сольную сцену в финале нашего спектакля. Результат поразил. Следуя предложенной теме, девушка стала внутренне подниматься, руки потянулись к верху, костыли оторвались от пола и уже воспринимались не как костыли, а как крылья. И зритель, уже не замечая физического недуга Йоэль, летел вместе с ее душой. Внутреннее стремление девушки к душевному очищению, то есть подлинной свободе, воздействовало на окружающих сильнее, чем ее больное тело, которое в свою очередь испытало момент физической свободы». Именно тогда Лилия утвердилась в мысли, что для настоящего театра внутреннее состояние важнее внешних приемов и приспособлений и решила продолжить работу с инвалидами в Ташкенте.

Лилия Павловна Севастьянова – художественный руководитель интегрированного «Театра Движения ЛИК», Ташкент. Родилась в 1959 г. в Ферганской области Узбекистана. Образование получила в Ташкентском государственном институте культуры и на стажировках в России, Франции, США. Основала «Театр движения», которому в этом году исполнилось 25 лет. Коллектив участвовал в театральных и танцевальных фестивалях в разных странах, реализовал несколько международных проектов в Узбекистане. Со своими актерами «Театра движения» Лилия поставила 25 спектаклей, в том числе шесть – с участием инвалидов. Осуществила постановку хореографии более чем для 30 спектаклей в различных драматических театрах. Помогает ставить Рождественские спектакли с маленькими послушницами Свято-Никольского женского монастыря г. Ташкента.

– Вы начали организовывать театр сразу по возвращению из Франции?
– К этому времени «Театр движения ЛИК» уже накопил очень серьезный творческий опыт, но с инвалидами мы еще не работали. Сначала я пыталась организовать в Ташкенте Центр творческой реабилитации. С этой идеей ничего не получилось, но одно из моих интервью прочитали руководители Ташкентского Клуба реабилитации и интеграции детей-инвалидов (КРИДИ). Они пригласили меня заниматься с группой больных детей, что я и начала делать в 2000 г. За многие годы я выработала специальный тренинг, который, через образные упражнения, позволяет сделать пластичным и послушным даже самое зажатое тело. Это и было первоочередной задачей – помочь ребятам разработать опорно-двигательный аппарат. Потом я стала ставить для них танцевальные миниатюры и потребовалась помощь здоровых людей, хотя бы для того, чтобы перемещать коляски или направлять на сцене ребят с умственной инвалидностью. Я обратилась к своим профессиональным танцорам. Постепенно они все больше втягивались в творческий процесс, и мы стали создавать большие спектакли.

– Не все здоровые люди могут хорошо выступать на сцене, хотя хотят многие. Видимо, и инвалидность не может быть пропуском на сцену? Может ли такое быть, что человеку с ограниченными возможностями приходится говорить, что театр – не его призвание, что надо постараться самореализоваться как-то иначе?
– Дело в том, что у нас никто ничего не играет. Это к лицедейству может быть талант, а может не быть, а для того, чтобы откровенно поделиться друг с другом и со зрителем своими размышлениями, сомнениями, исканиями, призвания не надо. Ведь и в реальной жизни, когда человек глубоко искренне рассказывает вам о каких то сильных своих переживаниях, вы воспринимаете его на уровне души, не обращая внимания на его «костюмчик, заикание, родинку». А у инвалидов огромная потребность рассказать о себе. И здесь уже не важно, выразится это через слова или жесты.

«Мне снится, что я хожу», Валера Коган (ДЦП) и Антон Авруцкий

С самого начала мы понимали, что, делая спектакли с инвалидами, мы рискуем сильно потерять в профессиональном уровне спектаклей. Это была своего рода маленькая профессиональная жертва, которая принесла чудесный плод: многие зрители отмечают, что если вначале спектакля еще отделяешь инвалидов от профессионалов, то к концу эта разница исчезает.

Ольга Останина (актриса театра) и пациент госпиталя «Сезам» (Франция) во время импровизации

– Можно представить театр, в котором инвалиды говорят или поют, но как танцевать, имея такие тяжелые недуги?
– Действительно, искусство танца ассоциируется, прежде всего, с красивым и здоровым телом. Оно и обусловлено наличием такого тела. Работа Театра Движения с физическими и ментальными инвалидами стала возможна потому, что, еще задолго до деятельности в этой сфере, мы шли от обратного, опираясь не столько на форму, сколько на ее исходную. Как, от чего происходит рождение жеста? Рождение, а не сочинение или придумывание. Постепенно мы пришли к импровизации. Мало было узнать, принять законы импровизации и войти в нее практически. Главным оказалось направить эти поиски в такое русло, которое не позволило бы свести все к пустым блужданиям тела или нервным рефлекторным дерганьям. Именно такая импровизация оказалась тем языком, который помог нам начать профессиональный творческий диалог с инвалидами. Невозможно показать танец слепому человеку, или объяснить не слышащим, что такое музыка, имеющий ДЦП никогда не сможет повторить движения хореографа. Но побудить людей с особенностями развития выразить через художественные жесты свои чувства, переживания, устремления оказалось возможным.

«Импровизации на темы жизни», трио: Камила Шамсутдинова, Камила Мухамедшина, Саша Плотникова

– Скажите, а что главное для режиссера в таком творческом процессе?
– Думаю, что для руководителя в коллективной работе и, особенно, с инвалидами, главное, не приспосабливать людей под свои идеи, придумки, нафантазированный результат. А, наоборот, самому «идти» от каждой личности. Стараться услышать, почувствовать, понять, что для человека сейчас наиболее важно. Исходя из этого, подсказать тему для импровизации, увидеть какие личностные жесты рождаются в процессе импровизации, помочь развить, усовершенствовать эти жесты, связать их в логичную хореографическую цепочку, т.е. помочь точно и художественно выразить то, что сейчас волнует человека.

Главное наше достижение, думаю, состоит в том, что в коллективе занимаются такие разные люди, не ощущая психологического барьера. И в том, что спектакли рождают у зрителей желание продолжить знакомство с нашими артистами за пределами театра и помогать им в жизни.

«Мне снится, что я хожу», Юлдуз Бобомухомедова (глухонемая девушка, справа) и Виктория Гордиенко

– Как вы набираете труппу? С какими заболеваниями вы принимаете ребят?
– Двери открыты для всех людей с различной инвалидностью и для здоровых. В настоящее время спектакли и занятия театра объединяют около сорока человек, более двадцати из них – люди с инвалидностью от 8 до 40 лет. Это ребята на колясках, с олигофренией, с различными проблемами опорно-двигательной системы, с пороком сердца, незрячая женщина, глухонемая девушка и другие. Большая часть этих ребят пришла в театр из общественных организаций КРИДИ и Умидворлик (в переводе с узбекского «Жить с надеждой»), которые ведут большую деятельность, помогая семьям инвалидов. Многих наших артистов привели родители или знакомые, узнав, что есть такой театр. После каждого спектакля труппа пополняется. В июне женщина привела дочку с синдромом Дауна. В моем опыте – это самый сложный и непредсказуемый человечек, но, тем не менее, уже в сентябре Лена участвовала в премьере спектакля «Белые чайки над синим озером». Каждый такой дебют даже я воспринимаю на уровне чуда, потому, что при первой встрече с ребятами мало верится, что вообще, может, что-то получится. Об этом и не думаешь, главное, стараемся найти контакт с «новеньким». Конечно, очень важно, что инвалиды бок о бок занимаются с профессиональными артистами и здоровыми сверстниками, попадая в уже существующую мощную творческую среду, в поток, который их увлекает, активизирует и подтягивает к своему уровню. В совместных импровизациях профессиональные артисты помогают инвалидам высказаться через движения и жесты, находя своему внутреннему состоянию художественный эквивалент. Еще важно, что когда появляются такие «сложные» ребята, как Лена, все остальные объединяются вокруг них, стараясь помочь. У нас есть спектакль «Импровизации на темы жизни», где в финале появляется незрячая женщина и каждый, как бы сам не был ограничен, понимает, что без него она не может сделать и 2-х шагов. И это единение через нужду каждого из нас друг в друге и готовность самому быть для него ступенькой является главной идеей всех наших спектаклей. На днях пришло письмо от 27-летнего парня Хондамира с диагнозом ДЦП. Несколько месяцев назад он видел наше выступление, и тоже решился попробовать свои силы в театре. Вот так естественным образом коллектив и наполняется.

«Мне снится, что я хожу», Валера Коган (ДЦП,в коляске) и Антон Авруцкий

Своими впечатлениями о театре с нами поделились и сами актеры: Людмила Гордиенко, 17 лет, студентка авиационного института, без инвалидности. – За 4 года, которые я занимаюсь в театре, я абсолютно точно поняла, что столько творчества, свободы, реального живого общения мне не найти ни в каком другом коллективе. Находясь на репетиции, я могу не только раскрыть волнующую, очень сокровенную для меня тему, но и вникнуть в состояние других ребят, почувствовать их на духовном уровне. Подавленное состояние, разочарование или обида, с которыми, иногда приходишь на репетицию, снимаются как рукой – рукой того, кто протянул ее. В такие бесценные моменты понимаешь, что мои друзья с ограниченными физическими или умственными возможностями имеют неограниченные возможности души и сердца. Вика Кузнецова, 16 лет, маленький рост – Когда 2 года тому назад я пришла в «Театр движения», то сразу поняла, что это мое, родное. В обыденной жизни я чувствую себя не очень уютно, потому что мой рост – всего 135 см. А на репетициях и спектаклях я полностью забываю о своих комплексах и чувствую себя «на высоте». Театр стал самой главной частью моей жизни, без него я уже себя не представляю: как родных люблю всех его участников – взрослых и детей и своего руководителя. Театр – это мой второй дом. И все-таки я бы очень хотела подрасти, поэтому прошу, помогите мне, пожалуйста. Слышала, что в России таким ребятам как я, гормон роста выдают бесплатно. У нас оно стоит очень дорого, а у меня только мама-пенсионерка и брат – лежачий инвалид. Может быть, кто–то сможет пожертвовать мне на 2-х годичный курс лечения 24 упаковки гормона роста. «Импровизации на темы жизни», Вика Кузнецова Илья Останин, 17 лет, студент института хореографии – Заниматься в театре для меня это – танцевать душой. Придя в театр, я окунулся в совершенно незнакомый мне мир любви и сострадания. Хотя поначалу я не мог понять, что может объединять красивых профессиональных танцовщиков и людей с инвалидностью. Но когда я увидел, как ребята пытаются танцевать всем своим существом, не обращая внимания на свои ограничения, многое стало понятно. (Примечательно, что для Ильи театр не вызывал никакого интереса до тех пор, пока не начал работать с инвалидами). Татьяна Бриленко – мама Максима Салихова (18 лет, олигофрения). – Трудно подобрать слова, чтобы определить значение театра для наших детей с ограниченными возможностями. Занятия и участие в спектаклях демонстрируют обратное – неограниченные возможности. Благодаря атмосфере уважения и взаимопомощи случилось чудо – открылись творческие способности ребят. Кроме этого решилась и очень важная проблема для нас – проблема замкнутости. Многие из ребят до участия в театре ограничивались четырьмя стенами квартиры или, в лучшем случае, общением с такими же инвалидами. Работа на сцене с профессионалами и здоровыми сверстниками стирает ощущение «ненужности». Ребята душой осознают, что они такие же, как все. И если зрительный зал полон, значит, их деятельность тоже нужна и важна. От всех родителей выражаю благодарность и надежду на то, что театр будет продолжать работать.

– Ваши артисты в основном – узбеки или русские?
– Состав интернациональный; никогда раньше не считала, но после вашего вопроса самой стало интересно: примерно 22 русских, 5 узбеков, 5 татар, 2 кореянки, казах, и из смешанных семей – русские с евреями, с узбеками, с украинцами и пр.

Ирина Огнивенко (незрячая) и Андрей Заровский

– Как у вас в стране обстоит дело с государственной и негосударственной благотворительностью? Узбекистан – страна с исламской культурой, как здесь относятся к такой работе с инвалидами, ведь идея их интеграции – европейская по своему происхождению, христианская?
– В исламе особого отношения к инвалидам не предписывается, но сострадание считается одной из главных добродетелей, и все мусульманские праздники рекомендуется начинать с посещения больных и нуждающихся. Узбекистан – светская страна. По предложению президента каждый год как-то именуется, например 2007 – год социальной защиты, 2006 был годом благотворительности и медработника, 2004 – годом доброты и милосердия, что стимулирует организации обращать внимание на эти проблемы и помогать людям. Издан Закон о благотворительности. Сейчас широко рассматривается вопрос об обучении инвалидов в обычных школах. Есть фонды, общественные организации.

У театра ЛИК нет ни прямой дотации, ни своего помещения. Но без поддержки других организаций, в том числе и государственных, мы бы не могли существовать. За последние 5 лет мы получали малые гранты на постановку спектаклей и помощь от посольств Франции, Германии, России, Швейцарии, Национальной Ассоциации ННО Узбекистана, Швейцарского агентства по сотрудничеству, туристской фирмы OrexCa, Французской культурной Ассоциации «Потоки Луары», Тимура, Малики, Рано Рашидовых и других организаций и частных лиц. Мы очень благодарны, всем этим людям и организациям. Государственные Ташкентские театры бесплатно дают нам сцену для выступлений. Долгое время мы мыкались то там то сям. Последние два года работаем под крышей Республиканского Узбекского ТЮЗа. В нем и зрительный и репетиционный залы находятся на первом этаже, что доступно для всех инвалидов. А недавно дирекция ТЮЗа сделала специальный туалет для наших ребят. Такая забота очень трогает. Коллектив разрастается, что называется, не по дням, а по часам и нам, конечно, необходима регулярная государственная поддержка или помощь генерального спонсора. Надеемся, что и это осуществится в скором времени. Самую большую помощь мы ощутили в связи с недавней поездкой на фестиваль «Протеатр» в Москву. Участие в Фестивале стало возможным благодаря тому, что Министерство по делам культуры и спорта Республики Узбекистан оплатило перелет всех 22-х участников спектакля, это первый наш выезд в таком большом составе. Причем Министерство культуры не обязано было нам помогать, т.к. формально мы не относимся к этому ведомству. Здесь как раз тот случай, когда человеческое сочувствие перевесило букву закона. Фестиваль стал огромным творческим и жизненным праздником для всех участников и помог людям с особенностями развития значительно увеличить круг общения. Еще один важный результат нашего участия в «Протеатре» – то, что мы стали Лауреатами и получили приглашение от директоров аналогичных фестивалей в Польше и Киеве.

– В чем особенность Вашей постановочной работы и как часто вы показываете спектакли?
– Наша постановочная работа отличается от драматических и балетных спектаклей, где в основе есть пьеса, либретто или готовая музыка. Мы всегда начинаем с нуля. Я предлагаю ребятам идеи, которые способны дать толчок для импровизации, в которой и рождается хореографическая ткань. Драматургия также возникает на основе живой работы. Как, например, история Валеры, который в течение 4-х лет танцевал у нас в коляске, а на репетиции «Импровизаций на темы жизни» поднялся и, таким образом, родился дуэт, который он исполняет уже без коляски с профессиональным танцовщиком. Каждое их общее движение сопровождается аплодисментами. Но главное, что в этом танце уже не важно, где, чья нога или рука и насколько они совершенны. Тела Валеры и Антона переплетаются в таком внутреннем единстве и братстве, которое дороже всех накаченных мускулов и вытянутых подъемов. Вернее будет сказать, что зрителям просто не до тел, – настолько захватывает то, что происходит с их душами. Названия спектаклей тоже возникают из реальной жизни. Двое наших «колясочников» рассказали мне, что часто видят во сне, будто свободно ходят, поэтому один из спектаклей мы так и назвали «Мне снится, что я хожу…»

Спектакль «Мне снится, что я хожу», Анечка Костоглотова (ДЦП).
Каждая минута этой девочки наполнена борьбой. Каждым шагом она борется с телом, которое не хочет ходить, каждым словом она борется с речевым аппаратом, который не хочет произносить слова. И каждый выход на сцену – это большая победа маленькой девочки.

В течение года мы готовим 1 – 2 новых постановки, и показываем 5 – 6 разных спектаклей. Залы всегда набиты битком – ТЮЗ вмещает 250 зрителей, Академический Русский драматический театр – 700 человек.

Но нужно отметить, что спектакли мы показываем бесплатно. И даже так затянуть зрителя в первый раз очень трудно, зато после спектакля нас всегда благодарят, плачут, спрашивают, когда следующее представление, чтобы привести друзей и родственников.

– Какие ваши планы на будущее?
– У нас уже достаточно большой репертуар, поэтому, главное сейчас организовать работу по популяризации творчества инвалидов в молодежной и детской среде. Опыт показал, что, несмотря на наши опасения, школьники всегда очень внимательно и по-доброму воспринимают спектакли с инвалидами. Мы, конечно, их готовим: перед спектаклем рассказываем о смысле творчества вообще, о творчестве людей с особенностями развития, выводим или вывозим на сцену некоторых из наших артистов, вызывая зрителей на живой контакт с ними. Но зато потом, когда инвалиды появляются уже во время спектакля, зрители приветствуют их как своих друзей. Очень интересно наблюдать за тем, какими дети входят в зрительный зал классами с шумом, толкаясь, и какими становятся многие из них после спектаклей – притихшими, вдумчивыми, с глубоким интересом в глазах. Знаю, что некоторые учителя проводят со своими детьми классные часы на тему увиденного, пишут сочинения. А главная организационная цель, чтобы театр функционировал, как профессиональный организм, в котором люди с инвалидностью могли бы не только заниматься, как сейчас, но и работать и зарабатывать своим трудом, одни актерами и музыкантами, другие костюмерами, администраторами и так далее. Для этого, конечно, нужны большие средства и специально приспособленное помещение. Надеемся, что и это придет в свое время.

Если кто-то может помочь Вике Кузнецовой с гормоном роста, пишите в редакцию – info@miloserdie.ru , мы обязательно свяжем вас с Лилией Павловной и Викой.

Беседовала Елена НЕСМАЧНАЯ