Александра Егорова не видит с рождения, что не помешало ей получить музыкальное образование и стать руководителем церковного хора. Год она прожила в одном из монастырей Греции и вернулась в Россию. Сейчас Саша живет в Москве, регентует в Марфо-Мариинской обители, снимает квартиру, ведет свои интернет-каналы.
Накануне нашей встречи у Александры вышел новый альбом. Некоторые из подписчиков канала были удивлены его содержанием: там оказались не молитвы и духовные стихи, которые они привыкли у нее слышать, а песни о любви в сопровождении электронной музыки. После негодующих комментариев пришлось записать стрим с объяснениями, Саша назвала его «Я такая, как все».
«Я не Матронушка»
– Мне часто говорят, что я похожа на блаженную Матронушку, кто-то из подписчиков считает меня монахиней, чуть ли не святой. Почему-то у многих незрячие ассоциируются с Матронушкой. Но я обычный человек, я как все. Работаю в церкви, но живу в миру. Я почитаю блаженную Матрону, но разве можно нас сравнивать! Да, я год прожила в монастыре и многому там научилась, но сейчас я чувствую, что мой путь – другой. Я хочу создать семью, встретить своего родного человека.
Вот сейчас вышел альбом, и пошли недоумевающие комментарии, почему у вас на обложке изображены юноша и девушка?! Но это же образ – я хотела показать, что это две души, обращенные друг ко другу, вне времени и вне пространства. Мы с художником долго обсуждали обложку, для меня было важно выразить в рисунке то, как я вижу содержание альбома – в нем о поиске родной души. Может быть, это получилось не совсем понятно…
Вообще для меня сейчас очень актуальна тема о внешнем и внутреннем. Как часто мы обращаем внимание только на внешнее, и если нас оно отталкивает, то мы уже не смотрим внутрь. Но ведь так можно и ошибиться. То, что я не вижу, мне помогло научиться смотреть внутрь, но это и для каждого человека очень важно.
Я сейчас всегда хожу в платке – не в черном, как монахиня, а в белом, привыкла за долгие годы. Мои подруги говорят: ты же хочешь выйти замуж, так сними платок, ты без платка такая хорошенькая – сразу муж найдется. А я решила для себя, что нет, даже ради такой цели я снимать платок не буду, не хочу, чтобы человек полюбил меня за что-то внешнее.
И с творчеством так же – люди стали критиковать рисунок на обложке, а что внутри – даже вникать не стали. Когда мы с помощниками готовили новый альбом, то думали о том, что надо создавать особый пласт музыки, который был бы понятен современному, нецерковному слушателю, и в то же время учил бы чистой любви, радости.
Например, мои родные – они неверующие – слушают вот такие мои светские, лирические вещи, и им нравится. Хотелось дать прикоснуться к добру тем, кто еще не ходит в церковь. Может быть, для кого-то моя музыка станет первым шагом к вере.
– А вы пришли к вере тоже благодаря музыке?
– Нет. В Петрозаводске я училась в специализированной школе для слепых и слабовидящих, и к нам приходили миссионеры из храма великомученицы Екатерины. Меня стали брать в храм на службу, сразу поставили на клирос, хотя я вообще ничего не знала, ни одного слова. Сначала учили петь просто «Господи, помилуй», а потом я стала уже певчей.
Но тот приход к вере был поверхностный, хотя, помню, я даже мечтала, что буду, как святые раньше, странствовать, ходить по городам и весям или, как блаженные, юродствовать. Но это были такие детские мечты. Я тянулась к Церкви, потому что чувствовала там любовь, доброе отношение. Дома этого не хватало. А когда стала ходить в храм, то даже случились маленькие гонения, родители боялись, наверное, что я попала в какую-то секту.
После школы я поступила в Курский музыкальный колледж для слепых и на четыре года отошла от Церкви. Захватила мирская жизнь, которой я до этого совершенно не знала. Я жила, как комнатное растение, а тут, в колледже, были абсолютно разные люди, разного поведения, и жизнь закипела. Я много выступала на сцене, делала прически, красилась, старалась эффектно выглядеть. Стыдно говорить, но в храм приходила только для того, чтобы подработать на клиросе.
И второй раз, уже по-серьезному, я обрела веру, когда не искала Бога, но Он Сам вышел ко мне на встречу. После Курского колледжа я поехала в Волоколамск, там есть очень хороший реабилитационный центр, где учили шить, вязать (с тех пор я умею вязать на спицах, мне очень нравится), готовить, но самое главное – там учили ориентироваться в пространстве. А я дожила до 20 лет, и при этом очень плохо ориентировалась, в школе этому уделялось мало времени.
В Волоколамске я однажды случайно зашла в храм. Почему я туда пошла – не знаю. Может быть, Бог призвал? Я знаю только, что я зашла в храм, шла служба, был праздник Богоявления, и вдруг услышала Его голос: «Я здесь». Я почувствовала Его присутствие, это произошло в единый миг. Мне не надо было задавать никаких вопросов, я просто поняла, что Бог рядом со мной и другого пути у меня нет.
И вот до сих пор у меня нет ни капли сомнений, что Он рядом. Это удивительное таинство любви Божией – то, что Он с нами. Мы в любом месте можем сказать «Господи», и вот Он рядом, так же со святыми и с Божией Матерью. Иногда я просто разговариваю с Ним. На самом деле очень важно просто разговаривать с Ним, как с другом. Мы же очень любим разговаривать с кем-то другим, а лучше Бога нас никто не поймет. И ты поговоришь с Богом – и совершенно по-другому живешь. Я вот сейчас разговариваю с вами о Нем – и мне хорошо на сердце.
Бог мне помог в очень тяжелый период – когда я окончательно поняла, что никогда не смогу видеть. Я незрячая с рождения – из-за того, что родилась недоношенной, возможно, была и какая-то врачебная ошибка, у меня есть сестра-двойняшка, и у нее зрение сохранилось. В детстве врачи меня обнадежили, сказали, когда я стану взрослой, возможно, появятся новые технологии, и зрение удастся вернуть.
И когда я уже после 18 лет пришла на консультацию в институт Гельмгольца, и мне сказали, что это исключено, я сломалась. На три дня я как будто выпала из жизни, ничего не чувствовала. Через знакомых попала в Грецию, в женский монастырь святого Илариона Могленского, стала периодически туда ездить.
Монастырь многому меня научил: я стала больше доверять Богу, учиться рассуждению, памятованию о смерти, бережнее относиться к ближним, и этому продолжаю теперь учиться в миру.
Мир или монастырь
Я поняла, как пуста может быть жизнь без Бога. У меня тогда возникло сильное желание совсем уйти в монастырь. Незадолго до этого я пережила тяжелую личную историю – переживала из-за общения с одним человеком, мы общались только по интернету, но я тогда сильно перенервничала, даже седые волосы появились… И, наплакавшись вволю, я горячо просила у Бога отнять у меня желание выходить замуж. Прямо говорила: «Господи, забери это желание». И на девять лет оно ушло.
Два года подряд я пыталась поступить в светский музыкальный вуз в Москве – и слава Богу, что не поступила. Потому что Господь меня привел в Марфо-Мариинскую обитель – и благодаря настоятельнице матушке Елизавете и епископу Пантелеимону я поступила в Свято-Тихоновский гуманитарный университет на факультет церковного пения. Они помогали мне, ходатайствовали за меня, чтобы меня приняли. И меня действительно приняли, хотя я там была первая и пока единственная незрячая студентка.
Учиться было сложно, иногда я отчаивалась, руки опускались, думала, что никогда не смогу защитить диплом. Но благодаря поддержке преподавателей, духовника, друзей, все получилось.
После окончания института я на год уехала в тот же монастырь в Греции. И именно в монастыре поняла, что пока не уверена в том, что этот путь мой. Многие святые говорили, что в монастырь надо уходить по пламенной любви к Богу, когда нет никаких сомнений. А у меня они есть.
В какой-то момент я ощутила, что хочу создать семью. Я очень бы хотела воспитать ребенка (или детей) в вере, подарить миру, если даст Бог, человека, который тоже будет славить Его. Ведь потеря зрения у меня не наследственная, с бытом я справляюсь, чувствую, что это мне по силам. Сейчас я живу с ощущением, что где-то есть родная душа, и мы встретимся, если Богу будет угодно…
У меня есть друзья – все они зрячие, и иногда даже забывают о том, что я не вижу. Могут сказать «возьми вон там, в зеленой коробочке» или «дом находится около белого храма». Мне так смешно бывает, когда я это слышу, – интересно, что же такое белый храм или зеленая коробочка.
Я читаю книги – с помощью специальных программ или брайлевского шрифта, смотрю сериалы – незрячие не говорят «слушаю сериалы» или «слушаю телевизор». У меня в сознании тоже есть образы, но они создаются из тех анализаторов, что остались, – кроме зрительного.
Сейчас в мире столько несчастных людей
Когда я вернулась из Греции в Москву, сначала снимала комнату в коммуналке, потом нашлась недорогая квартира. Меня опять поддержали педагоги университета, друзья. Сейчас жизнь наладилась, но с жильем по-прежнему большая проблема. Дом, в котором я живу, будут сносить. Значит, надо снова искать что-то. Переезжать с квартиры на квартиру очень тяжело, каждый раз надо заново учить маршруты, очень сложно адаптироваться. Поэтому я собираю через свои каналы деньги на покупку жилья и надеюсь, что случится чудо.
Надо сказать, что не только друзья меня поддерживают, но и сама я стараюсь поддерживать своих подписчиков, которые становятся моими друзьями. Сейчас в мире столько несчастных людей! Они приходят ко мне на канал, пережив тяжелые испытания, и спрашивают: «За что?!» Я могу ответить только то, что знаю сама: задайте вопрос «для чего». Так я говорила себе, и мне это помогло принять свою судьбу. Ведь я тоже задавала это вопрос, страдала, но Бог дал мне понять, что ничего не дается просто так. Все происходит для чего-то.
Если бы у меня было зрение, то, возможно, я бы не пришла к Богу. Я очень страстная и творческая натура, а люди с таким характером часто могут увлекаться не тем, что в итоге пойдет им на пользу.
Мне кажется, что Бог послал в мир таких, как я, чтобы смягчать людей. Сейчас так мало в мире сочувствия, милосердия. А помогая таким, как я, люди смягчаются. Я знаю это по своим сетям, люди сами так пишут. Что бы ни послал человеку Бог, спросите Его: «Для чего?» Если мы научимся задавать этот вопрос и находить на него ответ, то нам гораздо легче будет принимать в жизни трудное.
Трудно, тяжело, но что бы тебе ни посылалось – важно принимать. Если ты будешь роптать и противиться, то будет еще тяжелее, а если ты это примешь, то Бог на руках тебя понесет, поможет все пережить – это я знаю на своем опыте.
Еще в тяжелые моменты мне очень помогает благодарение. Чувство одиночества, когда кажется, что Бог тебя оставил, – это, наверное, знакомо каждому. Это дается для того, чтобы человек сам потрудился в продвижении к Богу. Ты ничего не чувствуешь, не ощущаешь присутствия Бога – так славь ты Бога! Славь Его через слезы, через труд, через боль. И Господь пошлет Свою помощь. Слава Тебе, Господи, благодарю Тебя, Господи, – вот прямо через слезы, я так же делала, когда было тяжело, и уныние отступало. Понимаете, мы никогда не бываем одни, это только кажется, что Бог отходит, на самом деле Он всегда рядом. Он слышит и то, что мы сейчас с вами говорим.
Чаще мы просим: это подай, это подай. А можно сказать просто: слава Тебе, Господи, за то, что я дышу, живу, за то, что со мной мои родные. За самые простые вещи. У меня вот кошка есть – слава Тебе, Господи, что она меня встречает, я такая счастливая! Приезжаю домой – а тут вот это чудо! Такое счастье. Она, конечно, кусается, ну и что, она такая чудесная. Веселая, независимая – у нас с ней похожий характер.
В храме не должно быть аплодисментов
– Александра, вы управляете хором, а какие качества необходимы регенту? Он должен быть лидером?
– Мне кажется, что прежде всего регент должен иметь смирение. Это не значит, что он должен молчать, когда певчие поют плохо, не делать замечаний. Замечания делать надо, но так, чтобы не обидеть человека.
Смирение должно быть перед Богом. Я на своем опыте много раз убеждалась, что как только скажешь «я молодец, как хорошо все сделала», то сразу получается все плохо. А если помолишься, попросишь помощи, придет поддержка. И даже если будут ошибки, они покроются благодатью Божией, и служба пройдет хорошо.
Если певчие что-то не так спели, то спрашивают с регента, это и его ошибка. Регент должен требовать с певчих, но не так, чтобы люди нервничали. Регент должен учиться поддерживать певчих, помогать им. Важно, чтобы певчие были в ровном настроении, а не в расстроенном, тогда и пение получается более светлое.
Как удивительно сказала моя педагог в университете: «Регент – это солнышко, а певчие – цветочки». Если солнышко уходит за тучи, то и цветочки не расцветают. Если регент в плохом настроении, то на певчих это тоже отражается.
Главная задача хора, следовательно, и регента – дать молиться прихожанам. Важно подбирать такие песнопения, чтобы они не мешали молиться. Если в храме принято исполнять авторскую музыку, а не обиход, надо стараться петь так, чтобы она звучала ровнее, смягчая авторскую эмоцию, напряженность.
Песня «Матушка зима» в исполнении камерного хора ПСТГУ: солируют Александра Егорова и Екатерина Пономаренко
– Но многие считают, что красивые произведения церковных композиторов должны быть на богослужении, потому что могут привести к Богу. Чем они могут помешать?
– В храме человеку важно сосредоточиться на внутреннем. А когда поется – я говорю свое мнение и мнение педагогов, которые меня учили, – пышное партесное пение, оно может трогать душу, может заставить поплакать, но оно не дает возможности пробуждаться духу. Мы можем услышать и умилиться – как красиво, как хорошо, а в храме надо не умиляться, а молиться.
Задача хора – регента и певчих – дать возможность людям укрепиться духом в Боге и получить силу на борьбу со своими страстями. Человек должен выйти после службы одухотворенным. А когда ты побыл в храме, как на тусовке, послушал красивую музыку и пошел себе дальше – нет, это не то.
Богослужение объясняет в своих текстах, что сейчас происходит, что празднуется, поэтому надо петь так, чтобы молящиеся понимали смысл службы. Я бывала в храмах, где сокращаются праздничные стихиры, в которых объясняется суть праздника. Их протараторили так, что непонятно ни одного слова, а потом на 10 минут поют Свете Тихий – песнопение, которое повторяется на каждой вечерней службе. Но зачем? Получается концертное выступление, так красиво, что хочется сразу поаплодировать. Но я не могу находиться на такой службе, потому что теряется весь ее смысл.
В храме не должно быть аплодисментов. Иногда мне бывает стыдно петь соло, у меня красивый голос, и я не хочу, чтобы кто-то стоял в храме и думал о моем пении, а не о Боге. Это вообще проблема каждого певчего, и моя тоже – не восхищаться тем, как ты поешь. Надо работать над собой, учиться скромности – в храме это необходимо, чтобы ничто не мешало предстоянию перед Богом, ничто не отвлекало – даже своей красотой.
