Протоиерей Николай Абрамов удивительно мягкий и добрый. Но когда мы делали первую фотосессию с ним, батюшка вышел «наоборот», поразительно непохожий, прямо грозный. Такой вот многоуровневый отец Николай, человек, отвечающий за милосердие в Томской (величиной с небольшое европейское государство) епархии.
Отец Николай по образованию радиофизик, и говорит, что это никогда не мешало его вере в Бога. «Духовная жизнь – подобна естественно научному опыту. Христос говорит: Да будет милостыня твоя втайне, и видящий тайное, воздаст тебе явно. В естествознании человек должен подействовать на объект и получить отклик. Несколько подобно и здесь – Господь существует «втайне», но Он открывает нам духовный опыт милосердия, через который, ты можешь прикоснуться к этой Тайне, когда «Видящий тайное воздаст тебе явно».
«Нужно «запотеть», думая, кому и как помочь эффективно»
– Отец Николай, я начну, наверное, с провокационного вопроса. Знаю, что вы не отказываете в помощи никому. Но всем ли надо помогать? И всегда ли?
– Мой жизненный опыт показывает, что если кто-то просит о помощи, нужно обязательно откликнуться. Заметил, что когда я отказывал кому-то в милостыне, то потом очень сожалел, что так поступил, и помню эти случаи всю жизнь. А вот если ошибался и, например, давал деньги мошенникам …об этом обычно вспоминаешь с улыбкой.
Однажды в Москве на Ярославском вокзале я стоял в очереди в кассу – очень торопился на электричку в Сергиев Посад, я тогда заочно учился в семинарии. И вдруг перед самой кассой человек, стоявший передо мной, как-то необычно замешкался. Спрашиваю: «Что такое?», оказывается, 20 рублей ему не хватает. Я дал, а потом смотрю, там в каждой очереди стоит такой же. Понял, что меня обманули, но я совершенно не жалею, что отдал эти двадцать рублей. Потому что человек сохраняет милосердие благодаря опыту отдавания, сочувствия. А другой раз ко мне цыганка подошла, «Подай, молодой-красивый», я не помог, и знаете, жалею до сих пор!
– Чего же тут жалеть, ведь это точно обман!
– Знаете, в нашей службе мы иногда говорим: «Лучше ошибиться в милосердии, чем быть правым в жестокосердии». А отношение к цыганам у меня изменилось после истории, которая произошла с подопечной нашей патронажной службы. Была у нас такая Нина Ивановна, бабушка в возрасте под 90 лет. У нее сын алкоголик, и однажды вечером – дело было поздней осенью, – он напился и заснул, а бабушка вышла перед сном во двор в туалет, у них удобства на улице.
Погода была промозглая, шел мокрый снег. А сын ее в это время проснулся, смотрит – дверь открыта, закрылся на крючок, снова лег и заснул, его не добудишься.
Нина Ивановна потом рассказывала, что испугалась замерзнуть на улице и пошла, куда глаза глядят, постучала в первый попавшийся дом. А это такой район, где у нас много цыган, окраина города. Ей открыла цыганка, нашу бабушку впустили в дом, напоили чаем, уложили спать, а утром вместе c Ниной Ивановной всей семьей пошли проверять, чтобы ее точно домой пустили. Вот после этого я по-другому к цыганам стал относиться.
– Так как же все-таки быть, если одолевают сомнения в целесообразности своей помощи?
– В «Учении 12 апостолов» говорится так: «Просящему у тебя дай», а потом сразу же в следующем стихе: «Но и о сем сказано: милостыня да запотеет в руке твоей, пока решишь, кому дать». Мы совсем недавно обсуждали этот вопрос с сестрами. И я думаю, что в словах «Просящему у тебя дай» Христос больше беспокоится о дающем, нежели о просящем. Христос беспокоится, чтобы мы не ожесточили своих сердец, чтобы мы были милосердными.
Некто спросил святителя Иоанна Златоустого: «Ну что случится, если я пройду мимо этого просящего нищего?» Святитель Иоанн ответил: когда ты откажешь в милости один, второй и третий раз, ты ожесточишь сердце и вообще не будешь способен к милосердию.
Поэтому, «Просящему тебя дай» – это о том, чтобы сердце наше не заржавело.
А «Милостыня да запотеет в руке твоей, пока решишь, кому дать» – это о том, когда нас никто не просит, но мы христиане, и мы хотим помогать, у нас есть для этого ресурс. Вот здесь нужно «запотеть», думая, кому и как действительно, по-настоящему помочь. Мы с сестрами стараемся так и подходить: если к нам поступила просьба, нужно на нее ответить.
А в работе над системными проектами необходимо, чтобы все было выверено, и на это нужно время – обсудить, взвесить свои возможности и потребности подопечных, чтобы помощь наша была продуманная, действительно необходимая.
– А почему вы помогаете – как вы это для себя сформулировали?
– Христос открыл нам главный закон бытия: Бог есть любовь. Об этом можно много говорить, но ты никогда не познаешь этой истины на деле, пока не будет опыта жизни по этой истине. Поэтому апостол Иаков говорит: «Вера без дел мертва». А Григорий Богослов добавляет: «Впрочем, как и дела без веры».
Поэтому и во всяком деле тоже обязательно должно быть духовное содержание, смысл. Если человек не чувствует этого смысла, то и дело разваливается, и человек теряет к нему всякий интерес.
А еще есть Церковный аспект. Христос единственное, что оставил нам на земле – это Церковь. И это есть удивительная богочеловеческая реальность. Помню, когда только начиналась наша патронажная служба, у нас был тяжелый подопечный больной. Сестры собирались вокруг него, ухаживали, готовили еду, и я однажды был рядом, мы с ним читал Евангелие и беседовали.
И вдруг я ощутил, что с нами и вокруг нас есть еще что-то; во всем происходящем тогда чувствовались неописуемые свет, радость, любовь, я бы сказал, какая-то светлая веселость.
И с одной стороны, все это так просто и естественно, как будто мы сами постарались: ухаживаем, читаем Писание, а с другой, ясно понимаешь, что это Божий дар, что это нам «с неба свалилось». Когда приходится переживать такие благодатные собрания христиан, четко осознаешь, что это соприкосновение с реальностью Церкви Христовой.
Может быть, об этом писал пророчески Давид: «Се что добро или что красно – это жить братьям вкупе», или о чем сказал потом Христос, что когда мы собираемся во имя Его, Он таинственно присутствует рядом.
«Радуемся, когда нас с сестрами куда-то не пускают»
– Как вы пришли в благотворительность? Было ли это осознанным шагом, или помогло ваше назначение на пост руководителя отделом по церковной благотворительности и социальному служению Томской епархии?
– Когда я в начале 90-х пришел в Церковь, понял, что меня влечет туда не только богослужение, которое, конечно, давало силы, утешало. Я видел, что в храме есть община, где люди не просто общаются и вместе затевают какие-то дела, но среди них есть еще что-то – та самая просветленность. И мне захотелось быть с ними…
А на другой чаше весов была моя «светская» интересная работа. Но только работа эта часто служит самоутверждению, стремлению к появлению определенного твоего веса в обществе. Это меня всегда смущало, я тогда не знал, как от этого избавиться, но этим все пронизано на научном поприще, и нужно много духовной трезвости, чтобы такое искушение заметить и миновать.
Так я постепенно стал сначала прихожанином, потом дьяконом, священником.
С 2007 года мы начали развивать нашу патронажную службу, которая потом переросла в АНОЗ «Дом сестринского ухода». Я рассматривал это также как христианскую общину. Это то, что нам оставил Христос – Церковь во всей полноте, где есть и жизнь, и вера, и дела, и богословие, и духовный опыт, и, попадая куда, можно духовно радоваться и веселиться.
В этом же 2007 году меня благословили возглавить отдел по церковной благотворительности и социальному служению Томской епархии. И я уже понимал, что это будет за служение. В нем меня всегда больше привлекало именно внутреннее содержание, а там много административной работы, но ради христианской общины я думал – пусть. Оказалось, что не все так страшно (улыбается).
– Что трудно в административной работе?
– Бывает много контактов, звонков, переговоров, согласований. Смотришь – прошел день, а ты только «разговаривал».
Когда работа в отделе только начиналась, я думал, мне будет трудно общаться с работниками государственных социальных учреждений и департаментов. Но оказалось, там такие же люди, как и мы, и отношения с ними либо складываются, либо нет. Если человек к Церкви расположен, как правило, все получается. В противном случае мы стараемся не лезть на рожон и работать там, где нас приглашают и ждут.
А если все складывается, то сухое администрирование исчезает, появляются живые отношения между людьми.
– А с медиками как удается договориться? Ведь далеко не все готовы видеть в больницах священников, – пандемия это очевидно показала.
– Да, в пандемию нас просто не пускали в больницы. В этот период нам удалось попасть всего в два лечебных учреждения, благодаря личным контактам. Но и до пандемии с каждым лечебным учреждением отношения складывались по-разному, как с людьми.
С большинством больниц в нашей епархии было организовано взаимодействие. Но были такие больницы, куда нас вообще не пускали. Были такие, где говорили, что нужна только физическая помощь, а служить молебны и общаться с пациентами не нужно.
Так было в Областной клинической больнице, в инсультном отделении, и мы потом поняли, почему: там больные тяжелые, лежачие, и в первую очередь нужно, чтобы они были чистые, сухие, накормленные, ухоженные. Там организовалась группа сестер, которые только этим занимались. И нам это нам всем понравилось, это тоже очень хорошо и радостно – просто помолчать (улыбается).
А в хосписе, наоборот, от нас не требовали сестринского ухода, нам сказали: «Утешайте». И мы совершали молебны, беседовали, исповедовали и причащали тех, кто этого хотел.
Но знаете, медицинские работники, даже невоцерковленные, все-таки чувствуют необходимость нашего присутствия.
Мне часто говорили доктора, медсестры, особенно в «тяжелых» отделениях: «Нам трудно работать тут, у нас в последнее время было много смертей Вы придите, пожалуйста, почитайте у нас свои молитвы».
Медики тоже ощущают от этого какое-то утешение. Может быть, рационально сложно объяснить, как это действует, но они же люди, и у них есть сердце, они чувствуют духовную объективную реальность и видят, что есть результат.
– Если вам отказывают – как вы поступаете?
– Наши силы ведь тоже ограничены. Вот туда нас не пускают, а сюда – ход открыт, и там, куда пускают, дел по горло. Поэтому работаем там, где это получается. И даже радуемся, когда нас не пускают. Если нас будут везде пускать, где мы будем тогда смиряться? Это же очень полезно. Господи, слава тебе, я думал, что я совсем хороший человек, и всем нравлюсь, а вот оказывается кому-то не нравлюсь, это тоже нужный опыт.
– Ну, это вам, наверное, смиряться легко, а сестрам вашим, волонтерам – им как же быть?
– Смиряться всем тяжело (улыбается). Если кому-то это легко, значит, его не смиряли еще по-настоящему. Но, слава Богу, всегда находятся люди, которые нас принимают.
Зачем назойливо добиваться своего? Ведь есть же и промысл Божий. И нас больше интересует не количественные показатели, но качество служения.
К отказам мы спокойно относимся, ведь и Христос говорил, что если вас гонят в одном городе, идите в другой.
«Вот вы меня похвалили, и сразу запинка вышла»
– Вы в одном интервью сказали, что самое главное, но и самое трудное, делая что-то для другого, оставаться в духе Божием. Как это в себе проверить: я в духе или уже выпал?
– Христос нам оставил Церковь: богослужение, таинства, молитвы, и если хочется молиться, читать Евангелие, исповедоваться и причащаться, я думаю, ты в духе Божием. Если радостно смиряться, хочется молиться о врагах своих, в тебе есть дух Божий.
– У благотворящих людей часто появляется комплекс спасателя. Они так хотят помогать «кому-то», что иногда забывают о своих близких. Что ими движет?
– Я могу любить весь мир, но только не ближних рядом со мной. Это тоже хорошая проверка, в духе ли ты Божьем: спросить себя, распространяется ли твое милосердие на домашних? Среди добровольцев наших это известное явление. Когда мама одной из наших сестер узнала, что та где-то помогает, сказала: «Ничего себе, так ты давай нам дома всем помогай, раз такая добрая!» Сестра старалась дома быть особенно внимательной, но служение не оставляла.
В то время у нас был тяжелый больной с рассеянным склерозом, мы окормляли его больше десяти лет. И эта сестра участвовала в уходе за ним. Сергей Николаевич на наших глазах воцерковлялся, мы иногда даже говорим, что с него началась наша патронажная служба. Этот подопечный был нам всем дорог, и никто не хотел оставить своего служения у него.
И вот как-то эта сестра решила взять с собой свою дочь – старшего подростка на дежурство. Девочка помогала ухаживать, а когда они вышли от больного на улицу, сказала: «Да, мама, сюда нужно ходить». Потом и бабушка, мама сестры, согласилась.
Конечно, про домашних ни в коем случае нельзя забывать, апостол Павел благовествует: «Кто о своих домашних не заботится, тот хуже неверного». И мы об этом сестрам часто говорим. Но, тем не менее,
истинная любовь изливается наружу, она всегда ищет еще кого-то, на которого она желает излиться. И часто любовь после этого излития вовне, еще более обогащенная, возвращается любовь в свою семью и в свой дом.
– У многие годы помогающих людей возникает самомнение, неявное, которое самому человеку трудно отследить: жизнь прожита хорошо, по-христиански. Что тут практически может помочь, на ваш пастырский взгляд?
– При внимательной духовной жизни истинно подвизающийся видит столько своих падений, и раздражений, и самолюбований, и жестокосердия, и нежеланий идти помогать, и проч. и проч. И в милосердном служении столько проблем, что до почивания на лаврах нам всем очень и очень далеко. У нас слишком много реальных проблем, о которые мы постоянно спотыкаемся. Особо нам даже и похвалиться нечем.
А если ты, может быть, один раз сходил к больному и думаешь: «Ох, я благотворитель!», – но ему же каждый день необходима помощь, вот ты попробуй к нему каждый день в течение нескольких лет походить, там уже совсем другие отношения начинаются. Милосердное служение требует известного мужества, верности.
Потому что все эти похвалы и восторги – только первое впечатление. Это как медовый месяц: после свадьбы очень хорошо, а потом смотришь – так это одни проблемы. Но, тем не менее, истинная любовь начинается как раз после разрешения этих проблем, на которое уходят часто годы, но она есть! Христос говорит: «Ищите Царствия Божия!»
– А вы своих сестер хвалите или в строгости держите?
– Недавно я похвалил одну сестру, а она мне: «Вот только вы меня похвалили, у меня сразу же запинка вышла». Говорю, ладно, больше не буду хвалить, а она смеется: «Да нет, хвалить немного надо».
Конечно, мы поздравляем наших сестер и волонтеров с днем рождения, поддерживаем. Безусловно, важно людей благодарить, говорить «спасибо», потому что это культурная норма, и потому что они стараются.
А наша самая главная благодарность – благодать Духа Божия, которая может утешить душу так, что она не будет зависеть от похвалы человеческой. Это главное, к чему мы стремимся, и это свидетельство и критерий нашего служения. И если тебя даже не поздравили или не поблагодарили, а ты в духе Божьем, ты просто скажешь: «Слава Богу!».
«А вы стали милосерднее?»
– Отец Николай, как вам кажется, чем церковная благотворительность отличается от светской?
– Главное различие – это духовное содержание. Тезис «Мы делаем большое дело» совершенно чужд церковной благотворительности. Нам важны не столько количество и объемы помощи, но внутреннее содержание: душевное состояние людей участвующих в этой помощи, как добровольцев, так и подопечных, и отношений между участниками милосердного служения.
Авва Дорофей об этом хорошо говорит: в совершаемом деле только одной восьмой принадлежит внешний результат этого дела, и семи восьмым – тот внутренний плод, который получила душа подвижника милосердия. Светская благотворительность часто занимается этой одной восьмой, а мы стараемся учитывать и то, что становится с нашими душами.
На Общецерковных съездах по социальному служению нам приходилось слышать вопрос к участникам милосердного служения: «Ну что, вы стали милосерднее?»
– А вы стали милосерднее?
– Когда меня о таком спрашивают, я думаю, что это нам напоминание о главной цели нашего служения – через совершения дел милосердия приобретение сердца, исполненного милости и любви. В Доме сестринского служения мы стараемся помнить об этом и работать над собой.
Помочь «Дому сестринского ухода» в Томске можно здесь
Отец Николай Абрамов возглавляет Дом сестринского ухода во имя святителя Луки Войно-Ясенецкого и руководит отделом по церковной благотворительности и социальному служению Томской епархии.
Сестры милосердия, которых протоиерей Николай Абрамов собрал в общину и обучил, посещают на дому тяжело больных, окормляют больницы, хоспис, сирот и бездомных.
Среди проектов Дома сестринского ухода также есть волонтерское объединение «Добрые водители», которое помогает в доставке продуктов или вещей подопечным, возит подопечных к врачам и по другим ежедневным нуждам. Всего в чате волонтеров около 50 человек, всегда готовых откликнуться.
Отец Николай вместе с сестрами и добровольцами постоянно расширяют поле своей деятельности, например, сейчас идут переговоры о сотрудничестве с другими НКО Томска, подопечные которых нуждаются в духовной и житейской помощи. Постоянно работают обучающие курсы для сестер милосердия – посещать их могут не только медицинские работники, а все, кто интересуется милосердным служением.
