Медведь не может остаться незамеченным
«Надеваю костюм, и все меняется. Сережи больше нет. Я обожаю свою работу. Сейчас начнется шоу! Это прямо мое», – говорит Сергей Фандеев. После семи лет бездомности и алкоголизма Сергей работает в Петербурге медведем. Беззаботным белым мишкой, который приносит людям радость.
Белый медведь помещается в багажнике легковушки. В клеенчатой сумке в клетку лежит пушистая шкура с моторчиком. Костюм нужно не только надеть, но еще и надуть. Сергей снимает обувь, толстовку, на плечи накидывает жилетку с аккумулятором в кармане, вдевает ноги и руки в лапы, застегивает костюм и нажимает кнопку.
Мишка начинает расти. Несколько секунд, и перед нами повзрослевший Умка. На морде – улыбка.
Сегодня предстоит поздравить с днем рождения девочку-подростка. Сергей вспоминает, как впервые оказался в костюме медведя: «В первый раз со страхом поехал. Но залез в медведя, и все пошло. Я обожаю свою работу!»
Проходящая мимо женщина не может удержаться: просит медведя попрыгать и сама прыгает. Папа с маленькой дочкой в коляске тоже останавливается, начинает снимать на телефон.
Белый медведь жарким питерским августом не может остаться незамеченным.
Кемеровский мажор
Пить Сергей начал рано. Понравилось ощущение легкости, эйфории, когда попробовал в компании. Выпивка не мешала учиться сначала в школе, потом в колледже на повара. В 20 лет у него была уже стойкая алкогольная зависимость, которую он не осознавал. Когда умерли родители, Сергей остался один, продал квартиру в маленьком городке в Кузбассе и поехал в Кемерово.
«Я ведь все рвался уехать. Думал, куплю себе какую-нибудь маленькую квартиру в Кемерово, но загламурил, денег-то много. Снял мансарду, ездил круглосуточно на такси, весь в кольцах золотых, ящик алкоголя возле кровати, тебя все вокруг любят, иллюзия была такая классная. Захотел, сел в самолет, полетел в Москву.
У меня сразу образовался некий круг общения такой же золотой молодежи, к которой я себя причислил. Я думал почему-то, что так будет всегда. Понимания того, что деньги кончатся, не было вообще, хотя не скажу, что я был дураком, но я очень много употреблял, а алкогольное безумие никто не отменял».
Полученных после продажи квартиры миллионов хватило на полгода. А потом деньги кончились. Сергей вспомнил, что у него есть профессия. Пошел работать поваром, но долго ни в одном месте не задерживался, там, где люди и праздник, не пить он не мог.
«И понесло меня дальше. Чисто логически если рассуждать, то я уже должен был умереть десять миллионов раз. Еще когда ехал автостопом до Москвы три месяца, с остановками в разных городах: избиение в Екатеринбурге, наркоманский притон в Челябинске, рабство где-то под Уфой… Но была и Волга, в которой я купался».
Рабство у цыган
В Москве Сергей сначала устроился в уличное караоке на Арбате. Пел по заказу, поздравлял именинников. Но лето закончилось, а вместе с ним и сезон уличных песен. А потом Сергей сам не заметил, как стал бездомный. В общей сложности семь лет он жил на улице, сначала в Москве, потом в Петербурге.
«Я канал Грибоедова очень люблю, часто там ночевал летом. Где бухаешь, там и спишь. Утром проснулся, ты опять на канале, ты дома. Зимой вокзалы, парадные, палатки для бездомных, в Питере много благотворителей. Я и в группы анонимных алкоголиков ходил. Печеньки поесть и чаю попить».
А потом Сергей попал в рабство. На Московском вокзале ему с приятелем предложили поехать на работу. Пообещали выпивку.
«Просыпаюсь в каком-то подвале. Первая мысль, что надо похмелиться. Кричу друга, где мы вообще? Оказалось, мы у цыган в Ленобласти. Надо было ухаживать за телятами, которых они растили на продажу.
Метра четыре забор, проволока, собаки везде. Другу моему два ребра сломали, когда он попытался сказать, что мы уходим. Кормили, поили, каждый день по бутылке водки. Видимо, они рассчитывали, что мы привыкнем и сами не захотим уходить. Или сопьемся окончательно».
Но друзьям удалось бежать. Когда приехали покупатели, собак убрали, ворота были открыты, а хозяева повели гостей смотреть телят: «Схватил рюкзак, напарника в охапку и вылетел оттуда, пока не хватились».
Оживший Франкенштейн
Прошло еще несколько лет прежде, чем Сергей понял, что пора менять свою жизнь. На него махнули рукой все питерские волонтеры, работающие с бездомными. Никто в него уже не верил.
«Зимой я очухался где-то на Обводном, отпустили из больницы. Накануне меня избили какие-то ребята, которые заманивали в работные дома, кто-то из прохожих вызвал скорую. Конец ноября, холодно, весь в крови, с похмелья шел по Лиговскому и вспомнил, что у Игоря должна быть смена. (Игорь Антонов, социальный работник фонда «Диакония». – Ред.). Думаю, зайду, куртку какую-нибудь попрошу.
А он предложил мне поехать на реабилитацию в деревню Пошитни в Псковскую область. Так, без надежды предложил, знает, какой у меня характер, что навязывать мне какую-то помощь не получится вообще.
Не знаю, как я согласился, до сих пор не понимаю. Первые два месяца у меня была одна история в голове, я думал, что просто перекантуюсь зиму, сделаю вид, что выздоравливаю, и дальше в Питер – бухать.
Вы бы меня видели, я приехал в Пошитни перепуганным, диким, фингал на половину лица, такой Франкенштейн. Ребята говорят, было ощущение, что меня по частям где-то собрали. Я никому не верил, всех боялся. И я не знаю, что потом произошло, в какой момент щелкнуло, то ли ежедневное посещение храма, но я понял, для чего я там, и что я пить не хочу, и что мне нравится находиться трезвым. Чудеса на самом деле».
И Сережа тоже
В первый день реабилитации Сергей в специальном приложении на телефоне начал считать дни в трезвости.
«263 дня – неужели это я? Это восторг, когда открываю это приложение, я просто не верю.
Сейчас я сам волонтерю в «Диаконии», помогаю кормить бездомных на Атаманской. Встречаю знакомых, меня никто не узнает. Но я-то узнаю, напоминаю, показываю живым примером, что программа реабилитации работает.
Я не знаю, что будет через неделю. Если зависимый человек начнет говорить что-то уверенно о себе, он лукавит. Я всегда буду зависимым. Но я признал свое заболевание, которое неизлечимо. Срок трезвости у меня пока маленький».
После реабилитации Сергей устроился работать дезинфектором, травил клопов. Получал хорошие деньги, но работу ненавидел. А потом ему предложили стать аниматором. Именно здесь Сергей нашел себя.
«Как-то одна девочка меня испугалась, она маленькая, медведь большой. Но потом она так полюбила этого мишку, что родители отдирали ее от меня, она в ногу вцепилась. Так трогательно было. Я в тот момент подумал, что надо нам в машине возить таких маленьких игрушечных мишек, чтобы оставлять детям».
Сергею пришлось записаться в спортзал. Не так-то это просто – прыгать и танцевать в душном костюме. Воздух внутри мишки постоянно циркулирует, но снаружи не поступает. А чтобы небрежно помахать лапой, руками надо двигать гораздо энергичнее. После десяти минут Сергей внутри костюма весь мокрый.
«Или еще был заказ, – продолжает делиться профессиональными радостями Сергей, – внук для бабушки вызвал медведя. Она блокадница, лет под 90, это была четвертая заявка в день, я уже ехал домой в метро, но вернулся.
И бабушка обнимает этого медведя, она такая старенькая-старенькая, но такая счастливая.
Медведя невозможно не любить. Каждый день говорят, какой мишка хороший. Но хочется уже, чтобы сказали, что и Сережа тоже хороший».
