Человек может прожить долгую жизнь в лишениях и страданиях, состариться, не представляя, что жизнь может быть иной. А потом случайная встреча с другим человеком вдруг перевернет эту жизнь на 180 градусов.
Наш рассказ о том, как случайная встреча двух женщин зажгла новую яркую звезду, превратив безвестную старушку в артистку, собирающую тысячные залы, и сохранила для потомков старинные песни, сказы, былины.
19 марта 1843 года в семье государственных крестьян в деревне Усть-Ежуга Пинежского уезда Архангельской губернии родилась Марья Дмитриевна Кабалина, в замужестве – Кривополенова, знаменитая русская сказительница.
Махо́нька
Жизнь русских крестьян никогда не была простой и легкой, тем более – на Cевере, где каждый кусок хлеба дается с особенным трудом. Но есть в этой жизни и свои радости. И одна из них – устное творчество, сопровождающее человека от рождения до смерти через все важные вехи жизненной дороги: колыбельные, детские потешки и сказки, заговоры от болезней, гадания, колядки, заклички, песни трудовые, песни праздничные, песни плясовые и свадебные, причитывания и страдания, духовные баллады, исторические сказы и былины – и так до последних плачей, причетов, воев, провожающих в последний путь.
Слова, кем-то когда-то заботливо собранные, а после – обкатанные, как речные камешки, до совершенства, до драгоценного блеска многими поколениями исполнителей, передающих их из уст в уста иногда на протяжении столетий.
Для маленькой Марьи неиссякаемым источником таких драгоценностей стал ее дед, Никифор Никитич. Очевидно, редкое чутье на слово и невероятного объема память передавались в семье генетически – дед хранил в памяти множество произведений, и маленькая Марья переняла и сохранила каждое из них.
Ее взрослая жизнь не задалась почти сразу. В 24 года она вышла замуж за крестьянина Ивана Кривополенова и переехала в его деревню Шотогорку. Замужество вышло неудачным – муж пил.
Ольга Эрастовна Озаровская записала позже со слов Марьи Дмитриевны: «Муж от венца молодицу в Вологодскую губернию на заработки увез, а через год бросил без копейки. Надо домой за 700 верст пешком попадать с младенцем у груди… Пришла, и сердце захолонуло: в доме оконницы вынуты, сундуки взломаны – злодей раньше поспел, все пропил. Дыра, а не дом».
В деревне без работящего мужика, без родных-заступников выжить непросто. Марья к тому же маленькая росточком была, легонькая, тощенькая, в чем душа только держится. Чтобы не умереть с голоду, ездила на своей лошадке по деревням, собирала «кусочки», а в благодарность пела свои песни, ста́рины сказывала, помогала по хозяйству добрым людям.
Наверное, тогда и прилипло к ней прозвище – Махо́ня, Махо́нька.
Почти все дети, рожденные Марьей Дмитриевной, умерли маленькими, выжила и выросла только дочь Афанасия. Мать выдала ее замуж, а сама так и продолжила ездить за «кусочками», расплачиваясь за человеческую доброту песнями и сказками. Когда Афанасия была уже взрослая, замужняя, с тремя детками – Махоня приехала помогать ей, тянула деревенское хозяйство.
Мало ли было таких жизней, прошедших в лишениях и канувших в небытие, так что и памяти о человеке не оставалось. Так должно было случиться и с Марьей Кривополеновой. Но не случилось.
Александр Григорьев
Первым из специалистов удивительный дар Махони к сохранению и исполнению старинных народных текстов обнаружил фольклорист Александр Дмитриевич Григорьев. В 1899–1901 годах Григорьев провел филологическую экспедицию по побережью Белого моря, ездил по деревням на Мезени и Пинеге, собрав более 400 исторических песен, былин, баллад и духовных стихов.
Встретился и с Марьей Дмитриевной. Он нее он услышал «Путешествие Вавилы со скоморохами» – о существовании такого произведения было известно, но только Марья Кривополенова действительно помнила его целиком. Спела она ему и много других ста́рин.
Григорьев отметил фантастическую память исполнительницы: «Старины Марьи выделяются среди других пинежских старин длиной: одна из них достигает 309 стихов. По знанию старин Марья является первой среди опрошенных мною по р. Пинеге».
Образ жизни Марьи произвел на ученого удручающее впечатление. «Живет Марья с мужем бедно, очень бедно: они живут в низкой двухэтажной без крыши избе с одной маленькой комнатой в каждом этаже… Ездит на своей лошади собирать милостыню по деревням, но в своей деревне она не собирает».
В 1904 году Александр Григорьев опубликовал записанные за Марьей Дмитриевной былины в издании «Архангельские былины и исторические песни», они стали известны всем, интересующимся русским фольклором, культурой Русского Севера.
Но на жизни Махоньки это событие никак не сказалось. Непутевый муж попался на воровстве и шесть лет провел в арестантской роте, а освободившись, был убит своими же подельниками.
Она продолжала скитаться по деревням, собирать «кусочки» и, скорее всего, ведать не ведала, что ее имя уже навсегда впечатано в историю отечественной фольклористики.
Но где-то высоко горела, не сгорала свечечка ее необычной судьбы. И спустя годы Марью Дмитриевну «открыли» во второй раз.
Ольга Озаровская
Произошло это в 1915 году, когда на Пинегу приехала Ольга Озаро́вская.
Ольга Эрастовна – сама по себе женщина необыкновенной судьбы. Дочь подполковника Эраста фон Озаровского, выпускница химического факультета Санкт-Петебургского университета и математического факультета Высших женских курсов, ставшая собирательницей и популярной исполнительницей русских северных сказок.
Озаровская стала первой в России женщиной – государственным служащим. Да и служила не абы с кем – была ученицей и помощницей великого химика Дмитрия Менделеева. Чтобы устроить Ольгу на работу к себе в Главную палату мер и весов, Менделееву пришлось упросить министра финансов Сергея Витте, чтоб тот упросил Николая Второго специальным указом принять на государственную службу женщину. И ее приняли.
Еще будучи на службе, Озаровская пробовала себя как артистка в любительских концертах. Когда же не стало Менделеева, перешла работать в качестве рассказчицы старинных сказок и юморесок в театр-кабаре «Кривое зеркало», а после переехала в Москву, где преподавала выразительное чтение на Высших женских курсах и в Народном университете им. Шанявского.
Со временем она начала выступать с собственными концертами, исполняя русские сказки и обрядовую поэзию. Тексты, как и подлинные крестьянские костюмы для своих выступлений, Ольга Эрастовна привозила из северных экспедиций. На Севере бывала так часто, что ее уже знали во многих деревнях, называли Московкой.
В Москве же водила знакомство с Маяковским, Блоком, Луначарским, Станиславским, Конёнковым, актерами Качаловым и Ильинским, писателями Маминым-Сибиряком и Чуковским, Ушаковым – тем самым, что создал толковый словарь русского языка.
В 1915 году Ольга Эрастовна отправилась в Архангельскую губернию за новым материалом для своих выступлений и публикаций и остановилась в избе у местной крестьянки, с которой давно подружилась. Однажды в избу заглянула старушка, просившая милостыни. «А ты, бабушка, не знаешь ли каких старинных песен?» – спросила ее московская артистка. Старушка легко согласилась спеть, и спустя час Ольга Эрастовна поняла, что уловила настоящую жемчужину.
Слава
Обратно в Москву Озаровская возвращалась уже с Марьей Дмитриевной. Та не забоялась ехать за тысячу с лишним верст, была оживлена и любознательна, как ребенок, хотя ей перевалило уже за семьдесят. Хлопотами Озаровской был организован ее концерт в Политехническом музее.
Старушка, сроду не бывавшая дальше Вологды и никогда, конечно, не видавшая перед собой столько слушателей, и тут не заробела, не растерялась.
Журнал «Искры» от 11 октября 1915 года:
«26-го сентября в переполненном публикой Большом зале Политехнического музея М.Д. Кривополенова пела старинные былины скоморошины, заученные ею с голоса еще от своего столетнего деда, и покорила москвичей. Перед успехом маленькой сухенькой старушки в расписных валенках и пестром платочке померк успех даже О.Э. Озаровской, удачно с подлинным юмором передавшей несколько былей и сказок, записанных со слов северных сказочников».
Слушателей поражал необычайной глубины и силы низкий голос Марьи Дмитриевны. Непонятно было, откуда берется в таком тщедушном теле такая мощь, откуда в старушке из глухой деревни такой вкус и понимание художественного слова.
Ксения Петровна Гемп, ученая, исследовательница Русского Севера:
«Все зримо, каждый жест идет в ряд со словом. Голос ее поражал глубиной, силой и музыкальностью, было в нем что-то от органа. Это голос большой певицы. Интонации у нее тонкие, иногда только намек, но есть и выразительный акцент, и выдержанная, многозначительная пауза… При выступлениях поддерживала связь со слушателями, рукой им помахивала, широко улыбалась, нет-нет и какое-то словечко бросит мимоходом. Память у нее была удивительная. Обычно стародавнее, то есть былины и исторические песни, она пропевала, сохраняя всегда один текст, дословно, как запоминала «с давешних пор».
На концерте в Политехническом побывал молодой Борис Пастернак. Свое впечатление он позже описал так: «Я солгал бы, если бы сказал, что этот чудесный случай был единственным моим столкновением с искусством в его цельной неожиданности. Но зато это и было одной из тех редких встреч, каждым в жизни испытанных, когда нас волнует вся его неуловимая основа, вся ускользающая коренная его целостность, составляющая его секрет».
Вслед за Москвой были выступления в Твери, Петербурге, гастроли по Украине и по Кавказу – более 60 концертов. Маленькая старушка нигде не затерялась, не засмущалась, но и не загордилась. Казалось, ее просто радовала возможность петь и сказывать такому количеству внимательных слушателей.
И все, кто общался с Марьей Дмитриевной, говорили о легкости и радости, возникающие у человека от общения с ней.
Писатель Борис Шергин: «Кривополенова, блестящая исполнительница былин, и сама по себе была каким-то чудом и счастьем для всех, кто видел и слышал ее».
Ольга Озаровская: «Обаяние ее личности, твердой, светлой и радостной, выкованной дивным Севером, отражается в ее исполнении, и так понятен возглас толпы, одинаковый во всех городах: «Спасибо, бабушка!» Так понятно желание тысячи человек пожать старую, сморщенную руку, всю жизнь горестно протягивавшуюся за подаянием, пожать с чувством любви и уважения к бабушке, как к образу нашего народа».
Ксения Гемп: «Встреча всех сразу обрадовала, и радость сохранилась надолго. Такой неповторимой Мария Дмитриевна в памяти и осталась. Талант у нее особый – всегда радоваться жизни и человеку. Талант сердца».
Марья Кривополенова вдохновила и впечатлила не одну творческую душу. Художники многократно писали ее портреты, особенно известны работы Екатерины Гольдингер и Павла Корина, несколько раз ее ваял Сергей Конёнков (именно Марья Кривополенова была его «Вещей старушкой).
В 1916 году вышло первое издание книги О.Э. Озаровской «Бабушкины стáрины». Марья Дмитриевна, Махонька, совсем еще недавно известная лишь жителями нескольких пинежских деревень, купалась в любви и признании.
Государственная бабушка
1917 год все перевернул с ног на голову. И пока жители обеих столиц ужасались, торжествовали, пытались принимать какие-то меры, покидали страну или не верили в реальность происходящего, Махонька вернулась туда, где все было родным и знакомым, где всегда находился для ее крохотного тела угол (пусть и чужой, но теплый), для ее иссохшей руки – «кусочек». Артистка, недавно собиравшая тысячные залы, вновь побиралась по окрестным деревням, расплачиваясь за обед и ночлег сказками и прибаутками.
Но в 1919 году вышел сборник былин, куда вошел сказ Марьи Дмитриевны «О Вавиле и скоморохах», и о ней снова вспомнили. На этот раз сам нарком просвещения Анатолий Луначарский пригласил ее в Москву, и с тем же ровным веселым спокойствием она поехала, и блестяще прошел ее концерт в зале Московской консерватории.
Восхищенный Луначарский назвал ее «государственной бабушкой», уговаривал остаться в Москве. Но столица Марье Дмитриевне не нравилась: «Каменны дома, каменна земля», – и она ласково, но твердо отказалась, а наркому на память связала традиционные пинежские трехцветные варежки.
Стараниями Луначарского в 1923 году Совет народных комиссаров назначил М.Д. Кривополеновой как видному деятелю русской культуры академическую пенсию. Но получить ее Марья Дмитриевна так и не успела.
2 февраля 1924 года ее не стало. О ее смерти сохранилось несколько свидетельств, и все они разные.
«Однажды отправилась она в дальнюю деревню. Возвращалась оттуда ночью. Снежные вихри сбивали с ног. Кто-то привел старуху на постоялый двор. Изба битком набита заезжим народом. Сказительницу узнали. Опростали местечко на лавке.
Сидя на лавке, прямая, спокойная, Кривополенова сказала:
– Дайте свечку. Сейчас запоет петух, и я отойду.
Сжимая в руках горящую свечку, Марья Дмитриевна сказала:
– Прости меня, вся земля русская…
В сенях громко прокричал петух. Сказительница былин закрыла глаза навеки.
Русский Север – это был последний дом, последнее жилище былины. С уходом Кривополеновой совершился закат былины и на Севере.
И закат этот был великолепен». (Борис Шергин)
«Местный школьный учитель сообщил подробности ее смерти: «Я и еще несколько человек сидели в одном доме, как бабушка попросилась ночевать. Бездомная, почти совсем слепая и глухая, она занемогла и лежала на печи в сильном жару. В бреду она затянула былину и, пробудившись от собственного пения, очнулась. Увидев, что тут сидят все любители ее старин, она уже сознательно стала петь и пела, пела… вплоть до агонии, когда за ней приехали сродники». Редкому артисту суждена такая смерть!» (Ольга Озаровская)
И наконец, по данным местных краеведов, сказительница умерла в пинежской деревне Веегоры в доме своего внука Ефрема Кирилловича. Говорили, что ей стало плохо после бани, она прилегла на лавку передохнуть, и умерла тихо и без мучений.
Нет ничего удивительного в этих разночтениях. Старые народные песни и сказы, передающиеся изустно, постепенно меняются в пересказах, и каждый рассказчик привносит в них что-то свое. По тем же законам старинного сказа складывалась и жизнь сказительницы, и ее смерть.
Ольга Эрастовна пережила свою протеже почти на десяток лет. Она преподавала декламацию, публиковала собранные сказки и песни. Скончалась в 1933 году во Фрунзе (нынешний Бишкек. – Ред.), где жил и работал ее единственный сын. Могила ее не сохранилась: в 1950-х годах кладбище сравняли с землей, на его месте возник парк и кинотеатр «Иссык-Куль».
