Маркетри

В телефонной трубке плакала бабушка. Просила помочь сыну и его жене. Оба инвалиды второй группы, на костылях. Сын раньше был столяром-краснодеревщиком, специалист по маркетри. Не выходят из дому. Есть дочка, 15 лет.

Я сажусь в электричку на Казанском вокзале и еду в Люберцы – знакомиться со столяром Сергеем и смотреть на маркетри. Через веселое и солнечное зимнее Подмосковье, со станции – на маршрутке, с остановки – по хрустящему снегу, длинная многоэтажка неподалеку от пруда.

Дверь открыли не сразу, хозяева ходят медленно. На костылях – Сергей, на костылях – Ирина. Сергей – большой, улыбчивый, добродушный. Сидим в кухне, для меня греют кофейник, дают бутерброд. Обычная квартира. Обычная кухня, хозяева рады гостю. Дочка сейчас придет из школы. Мимо окон ходят люди, первый этаж. Люди ходят мимо, вот и вся жизнь. Сергей и Ирина почти никогда не выходят из дома.

– Вы попали в аварию вместе?
– Нет, только Сергей. У меня артрит,– Ирина показывает коробку с таблетками, – Вот это принимаю каждый день.

Артрит – это страшные боли, но Ирина – спокойная, веселая. Они с Сергеем в чем-то похожи, в чем-то дополняют друг друга, один начинает фразу, другой продолжает. Здесь не чувствуется беды и боли, здесь спокойно. Только две пары костылей стоят возле стола.

Несчастье с Сергеем случилось в 2000 году. До аварии Сергей работал художником-оформителем, потом был столяром-краснодеревщиком, сейчас мебель делать не может, только мелкое – шкатулки, доски для нардов, картины.

Маркетри – старая французская техника – мозаика из разных пород дерева. Вот тигр на доске для нардов, вот шкатулка, вот натюрморт с розами – Сергей сам делал, по фотографии.

Пальцам приятно трогать дерево. Лимонное дерево, красное дерево, дуб, орех, бук, ольха, карельская береза. Из шпона – тонких слоев дерева разных пород Сергей собирает узор.

– Красиво.
– Что толку, что красиво! Продать-то не могу!

Сергей устал сидеть в четырех стенах. «Я совсем отупел от этого, уже ничего не хочется»,– говорит он. Целыми днями они вместе, вдвоем в маленькой однокомнатной квартире.

– Ругаемся, еще как ругаемся! – смеется Ирина.

Они вместе уже 20 лет. Из школы приходит дочка, Саша. Ей завтра исполняется 16 лет, она тихая, улыбчивая, волосы у ней светлые, а глаза зеленоватые – как у мамы. Сидит вместе с нами за столом, разговаривает, смеется… Видно, что Саша и ее родители – семья. Это так просто, так обычно, но это такая радость.

– Чем же вы заниметесь целыми днями?

– Телевизор смотрим. Читаем – книги и газеты. Я в компьютер играю,– признается Ирина, – В войну с Наполеоном. Воюю за наших, а побеждают французы. Хоть тресни! Я уж стала за Наполеона играть, чтоб хоть так наши победили!

Компьютер старенький, к Интернету не подключен, но все же развлечение.
Сергей не любит телевизор. Смотрит, но не любит.
– Там все время показывают Америку, а я про Россию хочу знать.

Зачем я здесь? В чем проблема? Может быть, это не наш случай? Сергей умеет делать маркетри и у него нет заказов. Кроме ограниченных возможностей передвижения, Сергей совершенно обычный человек, он семь лет не выходит из дома, ему часто бывает грустно. Тут нет боли, одиночества, неустроенности, беды, скандалов, социально тут все благополучно. Просто человеку, хорошему художнику нужны заказы.

Хочется, чтобы Сергей не впал в депрессию оттого, что ничем не может помочь своей семье. Он – классный специалист, и мог бы неплохо зарабатывать, только нужны постоянные заказы, сейчас они с женой и дочкой существуют на две пенсии, заказы бывают редко.

– Таких, как я полно, есть и лучше мастера…

– Вы ходите в церковь? – спрашиваю я, и понимаю, что говорю глупость – до церкви они не дойдут.
– К нам приходил батюшка, иеромонах из Оптиной Пустыни. Говорил, что придет еще, пока не добрался. А у меня иконы без благословения не получаются,– Сергей показывает мне начатый образ Владимирской Богоматери.

Показывает и календарь, с которого перевел рисунок через копировальную бумагу. Мне совершенно непонятно, как цветное изображение превращается картину из деревянных планок разного цвета. Маркетри, маркетри.

– Вы бы хотели причаститься?
– А почему нет, у нас все молитвы есть, мы бы подготовились.

Конечно, если люди хотят исповедоваться, они сами должны позвонить в ближайший храм. Но мне показалось, что если батюшка просто зайдет к ним, поговорит, от этого будет большая польза. Чтобы батюшка пришел к этим людям сейчас, а не тогда, тогда, когда они окончательно впадут в уныние и отчаяние.

– У вас хорошо!
– Хорошо, что Вы пришли! А то у нас все дни одинаковые.

Девочка Саша провожает меня на остановку. Не соглашается уйти домой, хочет дождаться моей маршрутки. Болтаем о пустяках – про школу, про фильмы, про маршрутки, про город Люберцы. Хорошая девочка. А мне-то казалось, что таких девочек уже не бывает– ни косметики, ни жаргона ни подростковой депрессии.

На электричке обратно в Москву, мимо заводов, зеленых заборов, мимо станции, мимо людей в одинаковых куртках, мимо мальчишки с рюкзаком и пакетом арахиса. На Казанском вокзале буфетчица в тулупе нальет горячего чая в пластиковый стакан. А в красном пакете у меня – деревянная картина с церковью. Маркетри. Маркетри.

Если у вас есть заказы для Сергея, разовые, или постоянные, обращайтесь в Комиссию. Возможно, вы хотите сделать близким оригинальный подарок – шкатулку, картину в технике маркетри (с вашей репродукции, или семейного фото). Сергею нужны заказы.

Алиса Орлова

Познакомьтесь с работами Сергея!