Снова свободна
В детском доме при женской ИК-18 в Азове остались 26 детей. Мама двадцать седьмой освободилась на прошлой неделе. Она провела в застенках полтора года за кражу телефона. Ее зовут Оксана, ей 35 лет. Беременная четвертым ребенком она отправилась отбывать вторую «ходку». На этот раз за кражу.
Первая была семь лет назад – «пырнула сожителя». За это она отсидела меньше полугода. Потерпевший не имел претензий, и суд проявил гуманность к молодой матери. Теперь она снова освобождается. На руках у нее дочка в аккуратном розовом платье и черных пинетках. Насте через месяц исполнится год. На следующий день она впервые встретит большую часть своей семьи.
Процедура освобождения занимает около часа. Нужно забрать все свои вещи со склада и получить положенное осужденным после выхода из колонии денежное пособие. Выдают порядка 800 рублей.
По возвращении Оксану трясет. Она говорит, что еще не до конца осознала, что освобождается, но очень этому рада. Ей предстоит долгий путь до Астрахани, где ее ждет муж, мама и трое детей. Волонтер Наталья Крайнова вручает ей договор на месяц оплаченной симки для связи и брошюру «Освобождение» – справочник для женщин, которые выходят из мест лишения свободы.
В нем рассказывается, как, где и на что дальше жить и даются советы, как строить отношения с семьей и распоряжаться деньгами. С собой волонтер привезла рюкзак с дорожным набором товаров первой необходимости и коляску для ребенка. В России детские дома при колониях работают для детей только до трех лет. По достижении этого возраста их определяют в государственные дома ребенка или отдают на попечение опекунам, если таковые найдутся.
– Оксан, ты ж, если совсем трудно станет, знаешь, что делать. Позвони обязательно, – напутствует ее сотрудница детского дома.
– Наталья Николаевна, вы же знаете, я не такая! – отвечает Оксана
Наталья Николаевна говорит, что многие женщины, освободившись из колонии, оказываются в настолько трудных жизненных условиях, что бросают детей. Задача сотрудника детского дома – отследить судьбу ребенка и не допустить подобной ситуации.
Оксана – объясняет волонтер фонда Наталья Крайнова – редкий случай. Чаще женщине после освобождения из зоны некуда вернуться, и в итоге она возвращается обратно.
В прошлый раз она забрала девушку тяжелой судьбы, у которой был четвертый срок и четвертый ребенок, которым она забеременела от сотрудника ФСИН во время этапа. Первый ребенок жил с родителями первого мужа. О втором и третьем ничего не известно. Девушку лишили родительских прав.
В азовской колонии она родила дочку, с ней же и вышла. Какое-то время девушка жила у Крайновой дома и в кризисном центре, откуда на нее поступало множество жалоб.
«В какой-то момент она согласилась со всеми аргументами по поводу ее ценности для общества в качестве матери и возможности начать жизнь заново, но вскоре она вновь оказалась в розыске, а ребенок на попечении государства. Она бросила его на автобусной остановке и испарилась», – рассказывает Крайнова.
«Не прощаемся»
– Ну, не прощаемся, – Оксана обнимает Наталью Николаевну.
– Прощаемся, прощаемся! Не приезжай сюда больше! – смеется та.
– Не буду.
Перед отъездом две Натальи – волонтер и соцработница – договариваются о том, как сводят детей в контактный зоопарк. Сейчас в Ростовской области жара не падает ниже тридцати градусов, и везти детей в такую погоду не хочется, но как только погода немного изменится, сразу организуют поездку.
«Мы, конечно, хотим показать детям, что есть мир за пределами колонии. Что есть другие люди, другие виды, животные, в конце концов. Мы занимаемся с ними все время, вы не подумайте, у нас тут не детская тюрьма, мы очень стараемся», – говорит Наталья Николаевна.
По пути на вокзал Оксана рассказывает, что в этой колонии ей не понравилось. Первый срок она провела в ИК-7 в городе Зеленокумск Ставропольского края. При этом на процесс родов пожаловаться она не может, рожала в роддоме, ребенка принимали врачи. Говорит, ей понравилось, к ней очень хорошо относились, ведь она ухоженная и не цыганка. Цыганок, говорит, там не любят, они неопрятные.
«Во ФСИН к нам, как к собакам относятся, иной раз так обзовут, что плакать хочется. Но не бьют, нет, не бьют. С этим у нас строго. В детском доме, конечно, лучше относятся и к нам, и к детям. Там нормальные люди работают, хорошие», – уточняет она.
В 13 домах ребенка при женских колониях живут 346 детей. В 11 из этих детдомов есть комнаты совместного проживания, где матери живут с детьми. Раньше им выделяли два часа в день на времяпрепровождение с ребенком, но в последние годы в женских колониях взяли курс на гуманизацию – разрешили жить вместе.
«Эти комнаты не похожи на классические тюремные камеры. Там нет решеток на окнах. В них есть кровать для мамы, кроватка для ребенка, стульчик для кормления.
Проблемы обычно начинаются после. Женщине нужно поменять памперс, она пошла и поменяла. Ей нужно покормить ребенка, она сказала нянечкам, ей сделали эту смесь и принесли, если ребенок на искусственном вскармливании. Но по возвращении на свободу она сталкивается с реальностью, где смесь предварительно нужно купить», – объясняет директор благотворительного фонда «Протяни руку» Наталья Костина.
Самая большая проблема, считает Костина, это трудоустройство бывших заключенных. Многие проблемы можно решить, имея работу и зарплату, но когда не на что купить себе и ребенку еду, происходит рецидив.
Почему они возвращаются
После того, как она вернется Астрахань, Оксана первое время планирует заниматься воспитанием детей. Ее старшему сыну 15 лет, он закончил девятый класс и живет с бабушкой. Остальные трое живут со своим отцом, гражданским мужем Оксаны. Сам он занимается ремонтами. Оксана говорит, что до посадки работала уборщицей в детском саду и в школе. Когда дети немного подрастут, она надеется снова найти работу. Здесь обычно и начинаются проблемы.
По мнению благотворителей, самая большая проблема сегодня – ресоциализация заключенных, которая в России почти отсутствует. Частной инициативе удалось прорваться в систему ФСИН и оказывать помощь хотя бы женщинам, которые сидят в колонии. Для них есть программы медицинской помощи, в том числе психологической, есть помощь при освобождении, есть возможность получить образование. Для детей существует программа «Жизнь за периметром», детей вывозят за территорию колонии в развивающие центры, зоопарки, на детские площадки.
При этом программы ресоциализации не существует. В других странах она лежит на плечах пенитенциарной системы, то есть государство следит за тем, как человек после отбытия наказания снова интегрируется в общество, помогает ему вернуться. В России такой возможности нет.
Наталья Костина уверена, что эту программу нужно начинать проводить еще в колонии, готовить человека к выходу во внешний мир, который за время срока сильно изменился.
Если у матери с ребенком нет прописки, а такое, уточняет Наталья Крайнова, случается в восьми из десяти случаев, она не может рассчитывать ни на какое пособие от государства, ни на какую социальную защиту. Такие женщины чаще всего и возвращаются в колонии, потому что им некуда пойти, у них нет жилья.
«В России нет, кажется, ни одного государственного кризисного центра для женщин, оказавшихся в трудной ситуации. Речь не только о бывших заключенных, но и о женщинах, пострадавших от домашнего насилия, например. В основном такие убежища строят церкви.
Другой альтернативы у нас сейчас нет. Государство не хочет брать эту ответственность на себя, оно не принимает никаких мер для ресоциализации заключенных. Мы можем предположить, что часть из них вообще не подлежит реабилитации, но разве это повод ничего не делать?» – говорит Наталья Крайнова.
При этом Наталья Костина уточняет, что не все такие истории обязательно заканчиваются печально. По ее словам, есть и хорошие случаи: однажды после освобождения женщина с ребенком вернулась в свою комнату в коммуналке, но оказалось, что за время отсидки соседи превратили ее жилище в помойку. Тогда фонду удалось найти временное жилье для этой женщины и помочь ей с ремонтом в комнате. Впоследствии она устроилась на работу и смогла устроить ребенка в детский сад.
Таких историй, к сожалению, немного. Женщины, освободившиеся из мест лишения свободы, зачастую стараются забыть эту часть жизни и теряют связь с фондом.
***
Мы прощаемся с Оксаной, загрузив в поезд все тяжелые сумки, которые она забрала с тюремного склада. Она благодарит и вспоминает, что не успела активировать симку. Протягиваю ей телефон, она по памяти набирает номер мужа. Он не берет трубку.
– А он есть в «Вотсаппе»?
– Кажется да.
– Давай запишем ему голосовое сообщение, – открываю в «вотсаппе» диалог.
– Давай, но я не знаю, как это делать.
Включаю запись. «Андрей, это Оксана. Поезд «Симферополь-Астрахань», прибывает в 8:52», – говорит она.
Коллажи Оксаны Романовой
