Мы с сотрудниками пресс-службы «Милосердия» приехали познакомиться с проектом поближе. Директор, Мария Витальевна Мошкова, водила нас по группам и рассказывала о занятиях, о детях. Мы фотографировали, слушали и шли дальше. Вдруг одна из моих коллег радостно закричала:
– Ой, это же отец Виктор! Не ожидала, что он тоже здесь!
Мы с недоумением посмотрели на нее: разве здесь есть священники? Здесь же только дети…
Она рассмеялась и побежала обнимать симпатичного мальчишку лет шести.
Да я вовсе и не про священника! – заявила она. – Просто мы вот так иногда зовем этого мальчика! Это сын моей подруги, сестры милосердия из моего сестричества.
Никто из нас толком ничего не понял, и экскурсия по группам Свято-Димитриевского центра продолжилась.
После знакомства и просмотра, во время чая с вареньем я решила порасспросить свою подругу об «отце Викторе». Она загадочно улыбнулась: «Там такое…, тебе понравиться! Только давай без посредников, хочешь, вот тебе телефон мамы отца Виктора, звони и слушай!»
Через несколько дней я уже разговаривала с Полиной, мамой Вити, искусствоведом, реставратором икон и сестрой милосердия.
Подкидыш, а кто его родители, так и не установили
– Это было время, когда я переживала смерть моего духовного отца, иеромонаха Варсонофия (Виктора Худоярова). Батюшка сыграл важную роль в моей судьбе, мне очень сильно его не хватало. Я служу в сестричестве в честь иконы Казанской Божьей Матери, мы помогаем в научном центре нейрохирургии им. Бурденко, там есть домовой храм Святителя Николая.
Однажды мы посещали больных, узнавали, кто желает причаститься, исповедаться, кому какая помощь нужна, и в одной из палат увидели маленького мальчика. С ним лежала женщина – почему-то сразу было понятно, что она ему не мама.
Мы разговорились, и она рассказала, что этот малыш – подкидыш, живет в детском доме в Ижевске, а кто его родители, так и не установлено. Она здесь сопровождает его как няня. Ребенку предстоит очень сложная операция на голове. Я спросила имя ребенка, чтобы записать на молитву. «Виктор», – ответила она и в этот момент во мне что-то дрогнуло.
«Виктор… надо же, как нашего батюшку в миру», – подумала я. Выяснилось также, что младенец не крещен, и мы с сестрами предложили его крестить в нашем больничном храме. Няня позвонила в детский дом, там дали согласие на крещение.
Символ Веры
Этот день, видимо, надолго останется в моей памяти, так как именно он изменил всю мою жизнь.
Младенца Виктора крестил отец Николай, многие сестры были в храме. Помню, был момент, когда мне надо было ненадолго отойти. Я вышла, но вдруг за мной выбежала одна из сестер.
– Полина, тебя батюшка зовет! – сказал она.
Я пошла за ней и услышала от отца Николая:
– Читайте Символ Веры!
– … То есть вы благословляете меня стать крестной?
– Да!
Я встала возле мальчика и стала читать Символ Веры. Так неожиданно для себя я стала крестной мамой Виктора. Позже я все думала: «Почему так вышло, что батюшка позвал именно меня?! Ведь рядом стояли и другие сестры, а я-то еще и вышла оттуда. И приходила такая мысль: а что было бы, если бы крестной стала не я, а другая сестра?
Особенные люди
Операция моего крестника прошла успешно, и после этого отец Николай причастил Виктора в палате. Ребенок быстро шел на поправку, и скоро его выписали и отправили обратно в детский дом в Ижевске.
Не могу сказать, что я тут же решила, что хочу его усыновить. Нет, это решение далось мне очень не просто. Витя уехал, а я стала размышлять: «Господь так устроил, что я стала крестной мамой для мальчика-сироты. Что же я могу сделать для него? Могу просто молиться, а может… Может, я могу сделать для него что-то еще?»
Надо сказать, что об усыновлении я раньше никогда не думала, мне всегда казалось, что это делают только какие-то особенные люди.
Тогда мне было 30 лет, я жила с родителями, и именно они сыграли большую роль в принятии важного для меня решения. Я всегда буду им за это благодарна.
Когда я поделилась своими мыслями об усыновлении Виктора с родителями, они сразу поддержали меня: сказали, что готовы принять в семью внука. Это меня успокоило и очень укрепило – тогда я и стала собирать документы на усыновление.
Девятая в очереди
Все получилось сделать на удивление быстро: буквально за три месяца я все оформила и закончила экстерном школу приемных родителей, которая оказалась прямо возле моего дома. И вот я уже ехала в Ижевск за своим сыном.
Знаете, что было для меня самое страшное в тот момент? Что я приеду, а на моего Витю уже подал документы кто-то другой. Так и случилось. Одна женщина подала документы на Виктора. По закону, ей дали время познакомиться с мальчиком поближе. Если что-то не склеится – можно отказаться.
Я решила положиться на волю Божью и осталась в Ижевске, ожидая решения этой женщины. И через некоторое время она от Вити отказалась! Я тут же подала документы. Это потом уже мне рассказали, что на Виктора подавали документы восемь раз и всегда отказывались, а я была девятая.
Сейчас Вите 6 лет, и я решила, что всегда буду говорить ему только правду.
Мы очень часто вместе листаем большой фотоальбом, где собраны все важные моменты нашей с ним жизни. Вот тут крестины, а вот – фото из детского дома в Ижевске. Я рассказываю ему, что он потерялся, как тот маленький мамонтенок из мультика, а потом так случилось, что я стала его крестной мамой и забрала его домой.
«Мама, а расскажи еще раз, как мы встретились…» – просит меня Витя.
И я терпеливо рассказываю снова и снова, он очень любит слушать эту историю. Конечно, я стараюсь говорить понятным ему языком. Например, вместо детского дома, я говорю, что он жил в домике.
Мы ходим в тот же наш храм при Бурденко, где его крестили, и Витя узнает те самые места с фотографий. Вот эта купель, куда его окунали, а вот на этом самом месте стояла мама и читала Символ Веры.
Каждый день с этим мальчиком наполнен какими-то чудесами, весельем и звонким смехом. Вечерами мы играем в шахматы, а в выходные идем гулять в парк, где за Витей не угонишься, так он любит играть в самые активные игры. Дома с дедушкой они могут часами играть в прятки, у них с ним особенные отношения, дедушка смастерил ему из дерева много безопасных инструментов, и теперь они все делают вместе.
Дедушка идет косить газон, и Витя со своей деревянной газонокосилкой спешит к нему на помощь. А еще у меня появилось сотни моих портретов, потому что мой сын очень любит рисовать меня.
«Когда я вырасту, то стану батюшкой или реставратором, как моя мама», – говорит всем Витя. И тогда из шкафа достается мой большой палантин, который сын наматывает вокруг себя.
«Это мое облачение…» – важно заявляет он всем нам, потом берет что-то на веревочках и начинает кадить, периодически добавляя возгласы: «Господи помилуй!»
Такие Богослужения в нашей квартире бываю часто.
Пока Полина рассказывала мне эту историю, я чувствовала, сколько в ней благодарности за все эти неслучайные случайности, которые – она верит – произошли по молитвам ее духовника, покойного отца Варсонофия, Виктора в миру. Как благодарна она за встречу с Витей в больнице и за то, что стала его крестной мамой! За то, что став девятой, стала настоящей мамой. Все это я почувствовала от нее, но на всякий случай спросила:
– Скажите, что принес в вашу жизнь Виктор?
Полина, не задумываясь, ответила:
– С появлением Вити в моей жизни и в нашем доме стало больше любви!
