В одной из московских школ 12-летний мальчик попытался ударить одноклассницу, которая его дразнила. К счастью, вовремя вмешался учитель, и конфликт, казалось, сошел на нет.
Но когда выяснилось, что мальчик с аутизмом, против него выступил не только весь класс, но и вся школа. Теперь родители других детей, а вместе с ними и директор, требуют от мамы убрать неудобного ребенка из этого класса и школы.
Елена Охонская – педагог и мама молодого человека с аутизмом из Санкт-Петербурга. Консультант по Прикладному Анализу Поведения Центра инклюзии и социальных проектов «1 июня», член Ассоциации аналитиков поведения RusABA.
Имеет несколько образований – коррекционный педагог, психолог, монтессори-педагог. За плечами у Елены – сотни кейсов работы с детьми с аутизмом и другими нарушениями развития, опыт курирования нескольких ресурсных классов, опыт руководства центром АВА-терапии и инклюзии.
Её девиз: «Какое счастье иметь дело с детьми, а не со взрослыми!»
Инклюзия – это когда никто никому не жертва
– Возможно ли, чтобы в обычном классе всем было комфортно, включая ребенка с особенностями?
– Да, конечно. Инклюзия – это когда никто никому не жертва. Никто не должен жертвовать своими интересами ради ребенка с особенностями. И наоборот, ребенок с особенностями не должен чем-то жертвовать.
Никто не должен страдать, включая взрослых. Не должно быть, чтобы учительница была одна на 25 детей, среди которых еще один сложный. Это не пойдет на пользу никому – ни ребенку, ни классу, ни родителям, ни педагогу.
И конечно, когда мы вводим ребенка с ОВЗ (ограниченные возможности здоровья) в школу, должны быть готовы учителя: понимать какие особенности есть у ученика, как с ними справляться и предупреждать срывы. Такой ребенок не может сдерживаться. Если бы он мог, он не был бы особенным.
– Маму мальчика – участника конфликта как раз обвинили в том, что ее ребенок плохо воспитан.
– Надо понимать, что проблемы с саморегуляцией такого ребенка связаны с физиологией, а не с воспитанием. У него истощенная нервная система, измененная сенсорная система – ребенок по-другому расшифровывает сигналы боли, шума, дискомфорта.
Дети с ОВЗ и так все время находятся на более высоком уровне стресса, потому что их нервная система не справляется с нагрузкой. Учителя должны об этом знать и уметь предупреждать эскалацию нагрузки. Используя методики, можно выстроить учебный процесс так, чтобы всем было хорошо.
Да, такие дети в классе требуют большего ресурса. И, как правило, их программа обучения не совпадает с общеобразовательной. Они дольше проходят учебный материал, а какие-то куски программы школьник с ОВЗ будет проходить в другом режиме, возможно, с приглашенными специалистами.
Нужен не тьютор – помощник в учебе, а модератор отношений
– Где взять таких специалистов?
– Их должна найти школа, по закону это ее обязанность – создавать адаптированные учебные условия. Это прописано в статье 79 «Закона об образовании».
Ребенку с особенностями в любой школе прописаны особые условия – например, ему необходимы дефектолог и логопед. Да, часто говорят, что нет таких специалистов. В общеобразовательной школе может и не быть, но в городском бюджете комитета по образованию заложено финансирование на работу таких специалистов.
Если школа не может взять их в штат, она должна заключить договор с реабилитационным центром, где они есть. Задача директора – подать запрос в районное подразделение или комитет образования с просьбой о допфинансировании. Бывают случаи, когда директора о таких возможностях не знают.
Если ничего сделано не было, ответственность переходит на руководство школы, которое не поинтересовалось этим вопросом.
– По словам мамы мальчика – участника конфликта, ребенку отказали в услугах индивидуального тьютора, пояснив, что в тьюторские функции входит определение образовательного маршрута, а не контроль поведения. Насколько это правомерно?
– В данном случае речь идет о социализации. Думаю, здесь ребенку нужен не столько тьютор – помощник в учебе, сколько модератор отношений.
Таким модератором может выступить кто-то из педагогов, классный руководитель или психолог, но ему точно нужна будет дополнительная помощь. И надо больше работать с классом. Невозможно посадить ребенка с особенностями и здоровых детей на одну лавку и надеяться, что они сами настроятся.
Ресурсные классы великолепно работают в общеобразовательной школе, но только когда много времени отводится на подготовку коллектива школы, чтобы не было таких инцидентов.
Здоровых детей легко настроить на сочувствие и помощь
– Почему такая конфликтная ситуация скорее типовая, чем уникальная?
– Травля – животное поведение, свойственное и человеку. Заставляет собираться в стаи и с кем-то, кто не похож на тебя, враждовать.
Сами по себе дети не жестокие, но они могут усваивать и практиковать модель жестокости, если им выставлены такие настройки системы – например, в школе или, шире, системой образования.
Есть настройки, которые, наоборот, позволяют отформатировать столкновения в более безопасный вариант и приводят к цивилизованным договоренностям.
Вообще, здоровых детей легко настроить на сочувствие и помощь, и тогда будет создана принимающая атмосфера. В классах, где эти настройки есть, мы видим не только бережное отношение к особым одноклассникам и готовность им помочь, но и изменение стиля общения между нормотипичными детьми в лучшую сторону.
Это не просто мое наблюдение, есть статистика и исследования. Один из эффектов инклюзии – улучшаются отношения в нормотипичной среде. Не только между детьми, но и между учениками и учителями общение становится более дружеским, а в самом школьном педагогическом коллективе – более теплым.
А в учебных заведениях, где эти настройки в политике школы не выстроены, такие конфликты происходят регулярно.
«Это как одноногому предложить – мы тут прыгаем, и ты тоже прыгай»
– Родители нормотипичных школьников стремятся избавиться от неудобных детей, которые, с их точки зрения, могут помешать учебному процессу. Получается, они зря это делают?
– Тут есть очень важный социальный аспект. Ребята, которые выросли в правильно выстроенной инклюзивной среде, более зрелые личности, более адаптивные, более защищенные. У них есть арсенал социальных навыков, включающий самопомощь и взаимопомощь.
Они знают, как справляться с эмоциональным перегревом – своим и чужим. Они не боятся особых людей, могут помочь и им, и окружающим, если те не понимают, что происходит. В будущем они не будут теряться в социально трудной ситуации.
– Родителям детей с ОВЗ после конфликта предлагают перевести ребенка в класс для детей с умственной отсталостью. На это нельзя соглашаться?
– В этом случае семья ставится перед дилеммой – либо приспосабливайтесь к нам, будьте как обычные дети, либо уходите. Только вот приспособиться невозможно. Это как одноногому предложить – мы тут прыгаем, и ты тоже прыгай. Или иди туда, где все одноногие. Подобная дилемма совершенно не этична. Потому что никто не выигрывает.
Если семья выбирает худшие условия, то ребенок обречен на плохие условия образования. Но и те, кто по другую сторону – педагогический коллектив, остальные дети в классе – не получат очень важного социального опыта. Сепарация никогда не приводит к дружеской атмосфере.
По закону, на практике и по моему опыту – в первую очередь школа ответственна за то, чтобы выставить настройки общения грамотно. И, конечно, ни в коем случае нельзя снижать уровень программы ребенка.
Еще, когда наши школы не знают, что делать с особыми детьми, они их «высаживают» на домашнее обучение.
Непрокачанность социальных навыков в детском коллективе – разбитая судьба
– Чем плохо домашнее обучение? Ведь часто оно дает даже более высокий уровень образования?
– Ребенок с ОВЗ на домашнем обучении теряет связь со своими сверстниками. Мне доводилось общаться с людьми с аутизмом с прекрасным высшим образованием. Несмотря на это, у них был высочайший уровень тревожности и неспособность работать на одном месте.
В свое время они не получили этот опыт – погружения в детскую субкультуру, где нужно научиться искать себе друзей, понимать, кто не будет тебе другом и выстроить дистанцию, пройти моменты дразнилок, секретиков, дружбы, верности, может быть, даже предательства. Пройти и выстоять.
Это как необходимая прививка на будущую жизнь, без нее человек не способен контролировать свои социальные отношения. Для него окружающие крайне непредсказуемы, так как было мало практики.
Непрокачанность социальных навыков в детском коллективе – это разбитая судьба. Взрослые, с этической точки зрения, просто обязаны обеспечить ребенку эту часть жизни именно в этом возрасте. И это как раз про грамотную инклюзию.
Потерпите, мы человечность формируем у ваших детей
– Если против ребенка с особенностями в классе выступают родители других детей, как быть?
– Я отлично понимаю родителей, которые по разным причинам не хотят, чтобы с их детьми учились особые дети. Они просто не представляют, как это будет. Их тоже нужно просвещать – страхи, мифы, предубеждения типа «мой ребенок переймет дурные привычки» или «вот тут слюнявый сидит и будет класс назад тянуть» должны быть сняты.
Родителей нужно убедить, что учеба их детей не пострадает, а не вести разговор с ними только в духе «потерпите, мы человечность формируем у ваших детей». Все дети будут учиться на том уровне сложности, который им положен, инклюзивные методики это позволяют.
–Получается, отстаивая права детей с ОВЗ, родителям гораздо продуктивнее не принуждать школу к оказанию услуг, а показать, что школа получит вместе с таким ребенком?
– Даже среди здоровых детей нет двух одинаковых, и возникают свои сложности. А еще сейчас много детей, которые условно здоровы с поведенческими сложностями. Так что в итоге педагогам с подобным опытом и компетенциями будет легче не только с особыми, но и с обычными детьми.
Если директору важно повышать уровень школы, то, пройдя путь с обеспечением условий для особого ребенка один раз, он получит награду в виде репутации. Школы, которые умеют этот процесс выстроить, в перспективе выигрывают.
Поэтому нужно попытаться снизить тревогу педагогов и родителей здоровых детей, объяснив им, что если процесс выстроить правильно, то проблем не будет.
Коллажи Оксаны Романовой
