В день, когда муж, актер Николай Караченцев, попал в автокатастрофу, у Людмилы Андреевны умерла мама. С тех пор прошло 13 лет. Все это время Людмила Поргина рядом с мужем. Она оставила театр.
Год назад у Николая Караченцева обнаружили еще и онкологическое заболевание. Так и хочется спросить – сколько же можно страдать?
«Рядом сын, невестка, внуки, друзья»
– Вы недавно вернулись из Израиля, где Николай Петрович проходил курс радиотерапии, есть результаты?
– Последние месяцы были непростыми. Сначала курс химиотерапии в Москве, потом два месяца мы находились в Тель-Авиве в клинике «Ихилов», где Николай Петрович прошел 30 облучений. Конечно, все это не прибавляет сил.
Но у мужа очень сильный характер, он держится, много гуляет, делает зарядку. Все, что говорят врачи, мы выполняем и очень надеемся, что лечение принесет свои плоды – рост опухоли остановится. Для нас все это очень мучительно и, без сомнения, серьезно осложняет и без того непростую жизнь после аварии. Но, несмотря на это, мы все равно радуемся жизни. Ну а как же?
Вот случилась беда, человек становится инвалидом. Что теперь делать? Повеситься, отравиться, – что?
У тебя рядом сын, невестка, внуки, друзья, которые навещают. Любимые актеры, которые продолжают делать потрясающие спектакли, играют замечательные роли. Есть выставки Серова, Верещагина, масса других событий в Третьяковке, в Пушкинском музее. Она ужасно насыщенная, эта жизнь.
И моя главная задача на протяжении этих 13 лет, что прошли с момента автокатастрофы, сохранять тот эмоциональный заряд, который был у Николая и до аварии, понимаете?
Его круг интересов ведь не сузился!
Да, мы слабее, да, мы с палочкой ходим, да, мы иногда едем на коляске по аэропорту или куда-то еще. Но при этом мы же чувствуем также!
И нам нужны те же эмоции: нужно посмеяться, поплакать, увидеть своих друзей. Мы каждый год собираем весь курс, который с каждым годом, увы, все меньше и меньше. По пальцам пересчитать. И тем каждый из сокурсников дороже для мужа. Это для него опора.
Если ты сам не можешь что-то делать на сцене или в кино, то радоваться за друзей – это счастье для нас.
И мне очень нравится, когда Николай говорит: «Нет, Инна не подвела! Она выходит на еще более высокий уровень как актриса».
Я восхищаюсь Колей, когда он приходит к Саше Калягину на премьеру, хохочет и говорит: «Роберт Стуруа – гениальный художник. Саша Калягин – тоже гениальный художник-актер». Понимаете? Это все радость, и поэтому мы не считаем, что мы несчастные!
Да, конечно, сложности есть, понятно. Но онкологическое заболевание – это еще не приказ умереть.
Мы, пока лечились в Израиле, тоже не сидели на месте. Посетили театр «Гешер», галерею живописи, съездили в Иерусалим, где я приложилась ко гробу Господню.
Мужа узнавали на улице, обнимали, целовали, благодарили за все роли.
«Мы выросли на ваших картинах, мы помним «Юнону», «Ты меня на рассвете разбудишь» – мы все помним! Живите! Живите!». Так что жизнь не прекращается, нет! Она только обостряется, потому что вы знаете, что каждый день – он очень дорог для вас.
И самое главное, Николай очень хочет жить, у него большие планы, я бы даже сказала – громадье! Он не был в Японии, не видел одну из древнейших цивилизаций, как такое может быть?! Думаем поехать на дачу в Болгарию, надеемся посетить нейрохирургический санаторий в Юрмале, в котором мы провели не одно лето, увидеть друзей, пообщаться, почитать стихи, попеть песни. Только надо подтянуться чуть-чуть.
«На беду я реагирую энергетическим взрывом»
– К сожалению, далеко не у каждого есть такие возможности в тяжелой ситуации. Часто люди остаются один на один со своей болезнью.
– Знаете, что мне у нас, в России, сказали, когда стало ясно, что у мужа онкология? «Ну, сколько проживет с раком, столько и проживет». Я ответила: «Мы что, говорим про собаку? Я к своей собаке так не отношусь!» У меня собаки, четыре кота, шесть попугаев – я за каждого борюсь.
Мой дом – это моя страна, это мои друзья, это мои любимые звери, моя любимая природа и деревья. Я никому не даю погибнуть, я никому не даю заболеть и умереть – я всех лечу. Это что за отношение к человеку?
– То есть у вас после таких слов руки не опускаются?
– Меня это приводит в состояние энергетического взрыва! Я понимаю, что если так говорит мне врач, а он совершенно не является Богом, он совершает ошибку и по отношению к своей природе врачебной, и к человеку, которого он должен лечить.
Я должна подключить все свои ресурсы, 300%, и добиться того, чтобы я могла продлить жизнь своему любимому человеку, который является главным в моей жизни. И я иду на это!
Конечно, другой вопрос – стоимость… И тут, конечно, у меня встали волосы дыбом. И опять надо искать. Если бы мне не помогли друзья, фонды, я бы обобрала всю свою семью, лишила бы их последних денег ради жизни мужа. И это естественно!
«Мы и сами не знаем, какие мы сильные»
– Получается жизнь-борьба! Но ведь не всегда же есть силы бороться. А бывает отчаяние?
– А как же. Мне когда сказали, что у Николая онкология, я три ночи не спала – меня трясло. Надо же так случиться, что ко всему тому, что у него уже есть – проблемами с головным мозгом, с проведенной трепанацией, со сломанными ребрами и ключицей – еще и это! Конечно, это удар!
Но я всем говорю: держите удар, вы люди, вы по подобию Господа Бога! Вы сильны, вы сами не знаете, какие вы сильные!
Можно стучаться в любые двери, можно что-то продать, можно пойти и найти какой-то фонд благотворительный, кричать, вопить, просить помощи. Не надо сдаваться! Не надо никогда отчаиваться!
Мы все по профессии разные: кто врач, кто актер…. А Богом нам дано иное. Мы жены, матери. Разве вы бы бросили ребенка своего, если б он заболел?
Нет, конечно! Вы бы все отдали! А если это ваш любимый человек? Тоже будете бороться до последнего!
И мир приложится, и дети помогут, и кто-то еще поможет. Мир не без добрых людей. В этой болезни мы с мужем узнали многих людей с хорошей стороны.
«Мы оба увидели жизнь с другой стороны»
– В одном из интервью вы сказали, что на ваш взгляд, в страшную аварию Николай Петрович попал не случайно. Это надо было для того, чтобы он увидел жизнь, в которой не только слава и успех, но и другая сторона. Для таких слов нужно мужество.
– Сейчас объясню. Однажды мы с мужем приехали в Оптину пустынь к отцу Илии. Когда я с ним пообщалась, я поняла: все, что происходит в жизни, оно не просто так происходит.
Коля знал славу, деньги, почет, уважение – все. Но он не знал одного: страданий. А без страданий вы не поймете смысла любви и смысла вашей жизни.
Он прошел через эти страдания и говорит: «Я актер не по природе своей, а по профессии, а по природе своей я – человек! А как человек, я могу жить дальше».
Люди, получившие инвалидность, видят жизнь с другой стороны. Начинаешь чувствовать близость родных людей, которые тебя любят, которые жертвуют своей жизнью ради тебя. Твой жизненный кругозор раскрывается.
Одно дело, ты стоишь на сцене, тебе аплодируют зрители. А другое дело, когда тебя никто не видит, как ты преодолеваешь свою слабость, и как твоя жена или близкие родственники лишаются ради лекарств чего-то, что раньше было для них привычным. И это все ради тебя – лишь бы ты был жив, любимый муж, отец, дедушка. Это очень дорогого стоит! Если не знать 360 градусов жизни, а только 180, – это ограниченное пространство.
– Все же, думаю, нам всем хочется радости. Нет?
– Ну кто вам сказал, что жизнь должна быть в одной только радости?
– Получается, что не только Николай Петрович увидел другую сторону жизни, но и вы тоже. Вы пережили сразу две трагедии, когда в один день умерла ваша мама, а муж попал в аварию, и было неизвестно, выживет ли. Не хочется ли крикнуть: «Сколько можно еще страдать?»
– У меня такого вообще нет. Страдания закончатся только тогда, когда я умру или не станет мужа. А я хочу, чтобы он жил как можно дольше, чтобы смотрел со мной кино, обсуждал спектакли.
Я всегда была верующим человеком, и мне это очень помогло все преодолеть. Когда случилась беда, у меня было ощущение, что ни один человек не поймет, какую боль я в этот момент испытывала! Но потом появилось ощущение, что кто-то положил мне руку на плечо и сказал: «Надо идти!»
Я знала, что Господь Бог не даст мне умереть от разрыва сердца, от одиночества, от холода, от того, что я потеряла сразу двух близких людей. Я знала, что я выполню свой долг перед мамой – похороню ее достойно. И знала, что подниму Колю. Для православного неважно, человек ходит, говорит или нет. Он – Человек.
На нас с мужем косо смотрели, когда мы гуляли по Тверскому бульвару. Но когда мы приезжали в монастыри, все монахи кидались к Николаю: «Коленька, любимый! Приехал, мученик ты наш!»
Люди верующие прекрасно понимают, что и последние станут первыми. Так и написано: «Кто плакал и рыдал, там усладится его душа!»
– Вы обвенчаны?
– Да, но это случилось уже после аварии. Лично я ходила в церковь, исповедовалась, причащалась и умоляла, уговаривала Колю обвенчаться. А он отвечал: «Зачем же нам венчаться, если у нас и так все хорошо? Вдруг мы сглазим». А когда он вернулся с того света, первое, что написал: «Надо срочно венчаться!» Венчанные люди будут всю жизнь, вечную жизнь, вместе.
Любимые не расстаются
– Есть ли в Православной вере что-то, чего вы не принимаете или вам не понятно?
– Нет, у меня такого нет. Я принимаю и пост, и молитвы, и даже строгость того, что в отличие от католических церквей, где можно сидеть, у нас в храмах стоят часами. Я все это принимаю.
Мне нравятся песнопение, колокола, иконы. Мне нравится, когда со мной строго разговаривает батюшка и смотрит на меня строго, даже брови сводит, потому что он как отец. Он меня может и поддержать, и пожурить: «Матушка, так не надо! Давайте-ка вот так». И при первом моем слове, когда я звоню: «Мы уезжаем на облучение, мне надо пособоровать мужа», батюшка тут же к нам приехал. Это так отрадно.
Ты знаешь, что они молятся – вся Церковь Рождества Пресвятой Богородицы в Образцово, где мы живем. Все о нас молятся. Это же так хорошо! Мы прямо чувствуем, что они помнят о нас и молятся, чтобы помочь. Это счастье, когда ты верующий человек и чувствуешь помощь Бога.
– А как Николай Петрович воспринимает свое нынешнее состояние? Он же понимает, что его болезнь изменила и вашу жизнь. Нет чувства вины, угнетенности?
– Однажды ночью Николай меня разбудил и спросил: «Скажи мне, пожалуйста.
Наверное, было бы лучше, чтобы я умер тогда, сразу, в ту аварию? И ты была бы свободна, могла бы играть на сцене, могла бы ездить по миру, путешествовать?»
А я ему ответила: «Зачем мне жизнь без тебя, если ты самый любимый на этом свете, ты мне дал счастье и свет. Мое дело – служить тебе, а любовь и есть – служение человеку!
Позволь уж мне отказаться от моей профессии и просто радоваться за других моих друзей, подруг – актеров и актрис. Зато у меня жив мой любимый! Я его могу целовать утром, днем и вечером по 100 раз!
Я вижу улыбку, а если надо, и слюнку вытру. Я радуюсь за каждый его шаг, за его преодоление. В этом и есть смысл жизни».
Передо мной был пример мамы. Она получила три похоронки с фронта, а папа вернулся. У него были серьезные ранения, он кричал по ночам. Кто спас отца? Мама! Она брала работу на дом! Она сидела с ним! Она его выхаживала, она его любила! И добилась: он выздоровел, занял хороший пост. Мы гордились им.
И когда моя мама умирала, я ей говорила: «Не волнуйся! Прилетят два ангела и заберут тебя. Ты за свою жизнь трудящейся, ждущей, любящей, обожающей своих детей, своих друзей, помогающей всем – ты будешь в раю, ты не бойся!»
– Вы боитесь смерти?
– Нет. А чего же мне бояться? Я верю в жизнь вечную.
– Ну как, мы не увидим, как вырастут наши дети, внуки, как сами станут родителями….
– Как это – не увидим? Вот Коля сказал, что он слышал каждое мое слово и все видел. Жизнь у нас вечная. И детей мы потом примем в обиталище. И все будет хорошо, и любимые не расстаются.
