Братья, вразумляйте бесчинных, утешайте малодушных, поддерживайте слабых, будьте долготерпеливы ко всем. Смотрите, чтобы кто кому не воздавал злом за зло, но всегда ищите добра и друг другу и всем. [1 Фес.5:14-15]
Когда мы слышим слово «милосердие», то, наверное, первая возникающая ассоциация – это помощь детям-сиротам. Неудивительно, что когда в Комиссию по церковной социальной деятельности при Епархиальном совете города Москвы приходят добровольцы, то есть люди, которые хотят делать добрые дела, то на вопрос «кому бы вы хотели помогать?», они чаще всего отвечают: «Сиротам!». Но на самом деле, все мы очень мало знаем об этой категории людей. Они живут где-то за высокими заборами, и нам сложно представить какие они, чего они ждут и что им нужно… Давайте попробуем разобраться. Вопрос первый – что необходимо сиротам в первую очередь? Отвечает на него Председатель «комиссии по делам милосердия» протоиерей Аркадий Шатов.
О.Аркадий (Шатов): Сиротам важно общение. Вообще каждому человеку важно общение с тем, кто его любит. Я в жизни встречал нескольких святых людей, и меня привлекало в них то, что рядом с ними я всегда чувствовал, что меня любят, и что они любят всех кто их окружает. И человеку, на самом деле, нужно именно это. Не скажу что только это, конечно, нужно и поесть, и одеться, нужна какая-то материальная помощь, наверное, но главное, что нужно – это любовь. Если говорить о детях-сиротах, то очень важно их тоже научить любить. Они не умеют, потому что они не видели настоящей любви. Их же никто не любит по-настоящему. Если бы любили, их бы, наверное, взяли из этого детского дома. Любят их воспитатели, но как? Во время своей работы, а в нерабочее время они, может быть, помнят о них, но не берут же домой… Так что настоящей любви эти дети не видят. Ведь настоящая любовь – это когда ты всем готов пожертвовать для другого, когда ты являешься для кого-то радостью, когда не просто брезгливо бросаешь кусок хлеба или как-то ухаживаешь, а когда ты видишь в глазах другого человека, что он рад тебе.
Добровольцы при Епархиальной комиссии общаются в первую очередь с теми детьми, любить которых очень сложно. С необычными детьми.
Марина Васильева (координатор добровольцев): Мы в основном работаем с детскими домами для детей-инвалидов. Раньше мы помогали только в самых трудных группах, где детишки с серьезными отклонениями и с сильно поврежденным интеллектом. Сейчас, когда добровольцев стало больше, мы помогаем уже и в тех группах, где детишки более сохранные – они и разговаривают, и играют, и с ними можно уже на другом уровне общаться. Возможно, когда-нибудь мы будем помогать и здоровым детям-сиротам, но сейчас мы помогаем в этих учреждениях, потому что там больше всего нужна помощь. Персонала не хватает: если, допустим, штат должен быть тысяча человек, там работает пятьсот. Понятно, что они просто физически не могут погулять с детьми, уделить им столько времени, сколько нужно. Так что здесь добровольцы как раз очень нужны.
Итак, пока что добровольцы идут именно туда, пойти куда отважится не каждый. Давайте вместе с ними и с сестрами милосердия отправимся в Детский дом-интернат № 15. Здесь живут дети в возрасте от 4 до 18 лет, у всех – умственная отсталость. Группы формируются не по возрасту, а по уровню развития. Помощь добровольцев нужна во всех группах, но мы с вами отправимся в тот бокс, где лежат самые тяжелые дети. Именно лежат –несмотря на то, что некоторые из них уже почти совершеннолетние, они даже не умеют сидеть. В большом зале стоит 27 кроваток, звучит музыка и на ее фоне странные, какие-то недетские голоса. По середине на ковре мальчик катается на деревянной лошадке. Это очень развитой ребенок. Но есть и совершенно другие. Сестра милосердия Оля подводит меня к одной из кроваток в углу. «Это Валя, у нее мозговая грыжа, посмотрите, если не боитесь». Девочка спит, из-под одеяла выглядывают тоненькие ручки и ножки, а на подушке рядом с головой можно увидеть большую опухоль. Валя выглядит как маленький ребенок, но на самом деле ей почти 18. Врачи не могли себе даже представить, что она доживет до такого возраста. На соседней кроватке более перспективный ребенок. У Наташи гипертонус. Она все время в движении, а ножки у нее почти всегда согнуты в коленях. Раньше девочка вообще не могла их разогнуть, с ней много занимались, и однажды, зайдя в бокс, увидели, что она спит с прямыми ногами. Это огромный результат. Семнадцатилетний Сережа сидит в кровати, мы не подходим к нему близко: когда он впервые видит человека, он может быть агрессивным и может сильно ударить. Но когда он привыкает, очень любит ласку. Когда к нему подходят знакомые ему люди, он берет их за руки и начинает гладить себя по голове. У маленького Кости кроме отклонений в развитии еще и слепота. Но зато его часто называют артистом: когда он слышит музыку, он может поднять ножки и сделать что-то наподобие березки, в такт музыке он двигается, а сам иногда издает очень музыкальные чистые звуки. Рассказ об этих детях можно продолжать – у каждого из них свои проблемы, своя судьба. Некоторые выглядят как трех- или четырехлетние немного нездоровые дети, а на самом деле им 10-12 лет, у других болезнь ярко выражена во всем – в лице, в теле, в странном взгляде и в издаваемых ими звуках…
ДДИ №15
Первые несколько минут нахождения среди них немного не по себе, потом привыкаешь и начинаешь замечать некоторую жизнерадостность в глазах, когда к ним подходят, начинает нравиться, как они хватают тебя за руку своими крошечными пальчиками и не хотят отпускать. «Неправда, что они ничего не чувствуют и не понимают, – говорит старшая сестра милосердия Лена Сергеева. – Они очень даже чувствуют внимание, ласку, заботу».
Елена Сергеева: Для них это праздник, когда к ним приходит взрослый и начинает с ними возиться, кормить даже или менять памперсы, как-то общаться. Для них это такая радость, они так начинают улыбаться! Когда я пришла работать в детский дом, мне именно это очень сильно помогло переступить какой-то порог, к детям ближе стать: когда подходишь к ребенку, у него начинают светиться глаза, он начинает улыбаться во весь рот. Они очень позитивные, как правило, человечки.
…Нет ничего такого ни на земли, ни на небеси, чего бы не превосходила любовь! Нет такой горести, которая бы при появлении любви не пременилась бы в сладость; нет такой скорби, которая бы при появлении любви не пременилась в великое утешение… (Монах Георгий Стратоник, затворник Задонский)
Всегда Радуйтесь! [1 Фес.5:16]
Удивительно, мы находим в нашей жизни множество поводов для печалей, а эти дети, на самом деле лишенные практически всего – начиная от физических данных и заканчивая родительской любовью, – они умеют радоваться лучше нас.
Дети обрадовались гостям
Елена Сергеева: Они находят время для радости, это факт. Они же очень индивидуальны. У некоторых детей есть свои конкретные предпочтения в музыке. Если любимая мелодия звучит, они могут просто веселиться, ликовать и смеяться. Кто-то любит, может быть, что-то поесть – мы принесем какой-то гостинец. Кто-то любит пообщаться.
Только вот радоваться им надо помогать. Если задача санитарок – а их в одном боксе работает всего две в сутки – это детей помыть, переодеть, покормить, проследить за ними, то задача сестер милосердия и добровольцев этим детям принести какую-то радость.
Елена Сергеева: Наша задача тоже, наверное, им какую-то хоть радость в жизни приносить… Вот, например, у нас лежит ребенок, страдает у стены, а можно его постараться как-то посадить – либо на колени, либо на коляску; посадить куда-то к детям – они начинают смотреть, это им интересно. Вообще, наша работа построена на том, что мы представляем себя на месте этих детей, в каждом конкретном случае. Вот Наташа лежит в углу, перед ней – пустая стена, ну и представить – каково это ей? И начинаем уже что-то предпринимать. Мне кажется, в этом смысл нашей деятельности – сделать так, чтобы ребенок не страдал, а радовался.
Радость сестры милосердия пытаются принести каждому ребенку, но есть среди всех детей и любимчики.
Елена Сергеева: Конечно, у нас есть любимчики, но я не считаю, что это плохо. Во-первых, это не значит, что все остальные дети заброшены. А когда ребёнок чувствует, что он чей-то любимчик, это здорово, он даже лучше развивается, и по нему видно, что он как будто уже и не детдомовский, а «родительский». И опять-таки не один любимчик у всех. Вот сколько сестер работает, у каждой свой. Причем бывают самые «неожиданные», самые, казалось бы «неприглядные» детки, которые с первого взгляда вызывают какие-то непонятные чувства, и они любимчики у некоторых сестер.
Любимчик Лены – Петя. Она говорит, что у них даже есть похожие черты характера. Многие сестры похожи со своими любимчиками.
Елена Сергеева: Мой любимчик – Петя Никифиров. Мы, мне кажется, чем-то даже с ним похожи. Вообще, у всех сестер и их любимчиков черты характера схожие. Правда, может быть, для кого-то это открытие, что у этих детей есть какие-то черты характера, некоторые считают, что они вообще как растения… Это абсолютно не так, ерунда полнейшая! Замечено нами, что и внутренне, и даже внешне часто дети похожи на сестер, которые у них «мамочки».
Ребенок, который чувствует, что его любят, развивается лучше. Хотя, наверное, не совсем понятно, как могут развиваться эти дети. Сестры милосердия разрабатывают индивидуальные программы для каждого.
Елена Сергеева: Наша цель работы здесь – чтобы ребенок за эти четырнадцать лет – от четырёх до восемнадцати, то есть с момента, как он поступил в детский дом из дома малютки до попадания в психоневрологический интернат – научился максимально себя обеспечить сам: сам есть ложкой, и ходить, и сидеть. Так как после восемнадцати это будет уже безнадежно упущенное время: и ребенок сам уже не хочет, и не может часто, и контрактуры могут развиваться… До четырёх лет с ребенком тоже никто в доме малютки не занимается. Поэтому основная работа должна именно в ДДИ проводиться, и мы ею занимаемся. Мы часто сталкиваемся с тем, что ребенок перспективный, но у него нет никакого желания заниматься и прикладывать свои собственные усилия. В силу того, что он в течение одиннадцати лет лежал на кровати и смотрел в потолок, конечно, ему не хочется какие-то упражнения делать, ложкой есть – ему непонятен смысл этих мучений. К тому же, дети у нас непростые, и никогда не знаешь, чего от них ожидать. Лежит ребенок: сумеет он сесть или не сумеет – кто знает? Мы можем только разработать комплекс лечебной физкультуры, делать с ним специальные ванны. А результат всегда очень непредсказуем.
Хотя в детском доме-интернате № 15 и ведется сейчас работа по подбору воспитателей, которые будут заниматься с детьми, рук и внимания все равно не хватает. Детей много, а заботящихся о них взрослых – мало. Сестры милосердия, например, не имеют возможности погулять с детьми, и малыши вынуждены все время находиться в душных боксах. А для того, чтобы дети бывали на улице, необходимы добровольцы. Но, пожалуй, не каждый готов прийти к таким малышам. Это на самом деле не так-то просто. Лена говорит: «Я понимаю тех людей, которые приходят и смотрят выпученными глазами». Сначала человек должен прийти, посмотреть и решить для себя, сможет ли он здесь работать.
Елена Сергеева: У нас всегда есть какой-то один день, – грубо говоря, экскурсия. Мы проводим добровольца по боксу, иногда по всему детскому дому, и человек, который хочет сделать какое-то доброе дело, но ещё не определился, видит этих детей, понимает, сможет или не сможет им помогать. Я могу сказать, что еще ни один доброволец не испугался, не убежал без оглядки. Как правило, люди как-то себя настраивают, хотя перед ними часто предстают неожиданные картины –например, внешность этих детей, – но никто не отворачивается. Ведь назвать «безобразными» этих детей просто невозможно.
На что похожа любовь? У нее есть руки, чтобы помогать другим, у нее есть ноги, чтобы спешить на помощь к бедным и нуждающимся, у нее есть глаза, чтобы видеть горе и нужду, у нее есть уши, чтобы слышать людские вздохи и жалобы, – вот на что похожа любовь. (Блаженный Августин)
Доброволец Катя приходит в ДДИ № 15 раз в неделю, гуляет с детьми. Она вспоминает, как первый раз пришла в эти стены.
Катя (доброволец): Мы прошли в палату, нас познакомили с каждым ребенком, рассказали, как его зовут, сколько ему лет, какие проблемы, какие успехи, что с ним можно делать. У меня было светлое, хорошее ощущение, как от обычных детей. И было по-настоящему тепло.
Первый раз прийти не легко, но зато потом работа здесь приносит немало радости.
Марина Васильева (координатор добровольцев): Мы всегда говорим, что скорее всего в первый день вам будет очень тяжело. Но если вы сможете этот момент как-то пережить и сказать себе: «да, мне морально тяжело, но я вижу, что этим детям нужна помощь, и поэтому я буду приходить и помогать», то эта тяжесть проходит на второй-третий раз. Добровольцы уже по-другому смотрят на этих детей, они не замечают их внешних каких-то недостатков, а отмечают другие вещи: сегодня он уже что-то начал делать сам, вчера мы с ним стояли пять минут около кроватки, и он еле-еле держался на ножках, а сегодня он уже начинает делать какие-то самостоятельные шаги. Или полгода назад мы кормили его с ложечки и он еле-еле из бутылочки мог еду принять, а сегодня он уже берет ложечку в руку. Это же радостно! Тут надо просто понять, что в первый раз это будет сложно, и надо просто не пожалеть себя и не поддаться вот такому чувству: ах, какой я бедный, несчастный, не могу это перенести, а вот дети пусть без меня живут как-нибудь сами; я этого не знал и не буду знать.
Всеми своими успехами ребята обязаны взрослым, которые с ними занимаются
Иллюзий по поводу будущего воспитанников детского дома-интерната питать не надо. Каково же это, работать, общаться, пытаться развивать ребенка, зная, что он все равно никогда не сможет жить нормально?
Елена Сергеева (старшая сестра милосердия): Мы чувствуем ответственность за этих детей. Вот лежит ребенок, и мы можем стоять, утирать слёзы и причитать о его дальнейшей участи, а можем составить план и сделать для ребёнка всё, что возможно. И когда мы начинаем этот план выполнять и чувствуем, что мы для ребенка уже какую-то роль играем и на ноги его ставим в прямом смысле, то от этого легче, и нет ощущения безысходности, что мы работаем в никуда. Вот сколько работаю с детьми-инвалидами, я даже не ожидала, что будут такие результаты. «Мой» Петя, который вообще ни в какую не хотел на ноги становиться – я уже начала подозревать, что у него что-то с коленными суставами, – он сейчас отлично стоит у кровати самостоятельно, и держит ложку в руке, и мог бы кушать сам – может быть найдет на него когда-нибудь какое-то озарение… Ему просто не хочется, ему нравится, что он как хан сидит. Очень много результатов, и они налицо, и по каждому ребенку можно что-то сказать. Это очень благодарный труд. Бытует мнение, что работа с детьми-сиротами очень тяжела, что выходишь от них как выжатый лимон. Могу точно сказать: работаю с ними четвёртый год – с разными, и с очень тяжелыми, лежачими, испытывающими постоянные физические мучения, и у меня ни разу не было какого-то подавленного состояния или бессилия. Они настолько стосковались по материнской теплоте, что когда с ними начинаешь просто по-доброму общаться, чувствуешь необыкновенную отдачу.
А порой эта материнская теплота и настоящая любовь все-таки творят чудеса.
Марина Васильева: Знаете, есть такой замечательный пример. У нас есть подопечная семья, которая взяла своего крестника, ребёнка с ДЦП во взрослом уже возрасте – двадцать с лишним лет, когда уже сложно что-то поменять и что-то развить. Когда они начали с ним заниматься, он не мог есть сам, его надо было кормить с ложки, и во внешности у него все это проявлялось: был вид человека, за которым необходим уход, и ничего не поделаешь. За десять лет эти люди своей любовью и своим участием к нему сделали невероятное: парень сейчас работает на компьютере, читает церковно-славянские тексты, он ходит в храм, исповедуется, причащается, он разговаривает на такие темы, которые не всегда доступны и здоровому человеку. Вот что значит любовь, участие – независимо от возраста. У этих детей есть будущее, если их любить и если с ними заниматься.
В ДДИ №15 по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II устраивается храм во имя Казанской иконы Божией Матери. В проходном холле, где будет расположен храм, уже установлен иконостас.
«Люди забыли истину, – сказал Лис. – Но ты не должен забывать. Ты навсегда становишься ответственным за того, кого ты приручил». (Антуан де Сент-Экзюпери)
Бывает, что мы стараемся быть милосердными для того, чтобы успокоить себя: «ну вот, я сделал доброе дело, теперь могу вздохнуть спокойно». Бывает, что у нас на самом деле не хватает времени и нет возможности для регулярной добровольческой деятельности. Делать добрые дела – это в любом случае хорошо, но только вот такой «одноразовый» подход нельзя применить к детям-сиротам. Ведь притом, что их однажды уже бросили, они все равно с доверием относятся к людям и очень быстро привязываются. «Нам очень нужны добровольцы, – говорит Лена Сергеева, – но добровольцы, понимающие свою ответственность».
Елена Сергеева: Детям очень нравится общаться с теми, кого они хорошо знают. Можно идти по такому пути: выбрать добровольцу конкретного ребёнка, чтобы он приходил к нему раз в неделю, общался с ним. Это будет лучше, чем приходить раз в месяц и бесцельно слоняться по всему боксу. Мне всё-таки кажется, что если уж человек пришел к нам, то раз в неделю, не обязательно целый день, пусть даже час, можно и нужно уделять время. Нужно думать в первую очередь о детях, это не то, чтобы нам нужна какая-то «отчетность». Делать добрые дела это хорошо, но если не регулярно, то лучше, наверное, найти себе применение в другом каком-то учреждении, где не будут страдать дети. Потому что они «на ура» принимают добровольцев – сколько я приводила, показывала и рассказывала, – всей душой стремятся к этим людям, а люди пропадают. Дети от этого страдают, и мне от этого тоже как-то не по себе.
Хотя, в детских домах дело найдется для каждого. Так, например, помимо добровольцев общающихся с детьми есть доброволец дефектолог, который консультирует сестер милосердия при подготовке плана реабилитации, есть швея, которая шьет для малышей костюмчики. И потом, надо пробовать, надо делать какие-то шаги в сторону этих ребят, – уверены сами добровольцы.
Катя (доброволец): И попробовать, и даже бросить, если вдруг что-то не получится, – это совершенно не стыдно. То есть хорошо бы попробовать – вдруг понравится. Если нет, то может понравиться не сейчас, а через полгода, через год, когда изменится своя какая-то жизненная ситуация. Надо пробовать!
P.S. Я очень долго готовила себя к этой поездке в ДДИ № 15, настраивала себя, и была почти уверена, что, когда я выйду из этого заведения, то чувствовать себя буду ужасно, может быть, буду плакать или у меня будет такой горький осадок на душе… Но почему-то вышла я совсем не с тем чувством, которого так боялась. У меня на душе было светло. Эти дети – просто… они другие. И их все равно любят. В закрытом учреждении для инвалидов, где казенные стены и много одинаковых кроваток, где странные звуки и такие отстраненные детские глаза, в том месте, которое часто называют «концентрацией скорби», я увидела настоящую любовь.
Подготовила Александра ОБОЛОНКОВА
См. также: Зачем храм детям-инвалидам?
Детский дом, куда мы вас приглашаем
В детдоме ждут православных!
В ДДИ №15 установлен иконостас
