В Москве обитает 60 миллиардеров – больше только в Нью-Йорке. В то же время 8,9% москвичей находятся за чертой бедности – их доходы ниже прожиточного минимума. В абсолютных цифрах это примерно 1 миллион 112 тысяч человек – целый город, например такой, как Уфа или Красноярск.
Средний возраст московского бедняка – 40 лет, но может быть и студент, и пенсионер – у них доходы самые низкие. Скорее женщина, чем мужчина: представительниц слабого пола в структуре бедных две трети. Возможно, из многодетной семьи. С вероятностью 50% – безработный, но если и занят, то получает гроши. Очень возможно, что инвалид или тяжело болен, либо имеет таковых на своем попечении. Такие данные приводят социологи Российской академии наук в исследовании «Бедность и неравенства в современной России: 10 лет спустя».
У людей на улице о бедняках есть свой набор стереотипов. Плохо одет. Депрессивный. Скорее всего, голодный, потому что настоящая бедность – это когда нечего есть. Стесняется. Неохотно вступает в общение, но если уж начнет говорить – станет жаловаться на жизнь либо просить о помощи. 70% россиян считают, что в целом бедняки не слишком отличаются от остального населения, но оставшиеся 30% готовы подозревать их в алкоголизме, сквернословии, невоспитанности и даже проституции.
Узнаешь ли бедняков в толпе? Запросто, ведь их признаки описаны так четко? Все так – и не совсем так.
Корреспондент «Милосердия» провела целый день в Марфо-Мариинской обители милосердия, на приеме в Группе работы с просителями, оказывающей самую простую продуктовую помощь самым нуждающимся. И поближе познакомилась с теми, кого можно назвать бедняками.
Они очень разные. Кто-то плачет, а кто-то смеется. Кто-то просит, а кто-то благодарит. Кто-то жалуется, а кто-то – надеется. Все это – люди, настоящие, живые. Вот их истории.
«Как я это выдерживаю? С оптимизмом!»
Светлане 54 года. У нее кофточка красивого розового оттенка – кажется, именно такой объявили цветом 2019 года под названием «живой коралл». В ответ на комплимент она смеется: «У детей забрала. Дочка сказала «немодно», а я еще поношу!». Детей у Светланы четверо. Старший сын уже вырос, а трое младших пока школьники. Сын и дочь – двойняшки. Вскоре после их рождения от Светланы ушел муж. «Не выдержал», – объясняет она. И уже потом женщина поняла, что беременна. Родила еще одну дочь.
Сегодня все эти дети вместе ходят в 11-й класс, хотя старшим уже 18. Мама когда-то специально так устроила, чтобы вместе было веселее детям, а ей – удобнее. Но оказалось, что по достижении совершеннолетия доплаты на детей снимаются. Вот и вышло, что формально двойняшки работать еще не могут, потому что надо доучиться, а пособие на них платить уже перестали. Сама Светлана не работает – давно и достаточно тяжело болеет. Алиментов от «не выдержавшего» мужа также не получает.
«С сентября, когда прекратились выплаты за старших, мы фактически голодаем, – объясняет она, принимая нехитрую помощь: продуктовый набор из гречки, овсянки, макарон, хлеба, бутылки подсолнечного масла и пары банок рыбных и мясных консервов. – А дети же растут, они постоянно есть хотят! Нужно, чтобы голова хорошо работала, им еще ЕГЭ сдавать».
Ситуация, если вдуматься, безвыходная. Поэтому Светлана не исключает, что после окончания школы ее дочерям и сыну придется сразу искать работу, и только потом решать вопрос с поступлением в вуз.
Социологи, кстати, подчеркивают, что сегодня в России продолжается так называемое «воспроизводство» бедных, когда, выходя из семьи с тяжелыми финансовыми проблемами, дети так и остаются на аналогичном уровне доходов.
Просто потому что вынуждены отказаться от социального лифта в виде высшего образования, чтобы заработать на еду.
С другой стороны, Светлана своим примером свободно опровергает сразу несколько стереотипов о бедняках. Она настроена позитивно, охотно общается на любые темы, следит за своим внешним видом – и, учитывая скудные средства, ей это удается неплохо. Более того, находясь в стесненных обстоятельствах, она находит возможность помогать другим – если не финансами, то хотя бы советом и личным опытом. «Над соседкой шефство взяла. Тоже в трудной ситуации, выживает, можно сказать. Она в Марфо-Мариинскую доехать сама не может, вот – привезла ее документы и доверенность на получение помощи», – говорит женщина.
«Тут все в сложной ситуации, куда же я полезу?»
Лиля не жалуется, но и с оптимизмом у нее отношения сложные. За 30, двое детей – сыну Роме 14, а дочери четыре месяца. «Трудно было решиться, но сейчас мы счастливы, что Ева родилась», – рассказывает Лиля сотруднице, которая собирает для нее продуктовый набор. Делится простыми новостями, потому что с теми, кто работает в Группе работы с просителями, молодая женщина знакома давно.
У 14-летнего Ромы много тяжелых диагнозов. Он не разговаривает и почти не может себя обслуживать. «Несамостоятельный» – так определяет его мама. Вскоре после рождения у Ромы случился инсульт, потом врачи диагностировали эпилепсию. Десятки приступов ежедневно, никакие лекарства не помогали. Единственным выходом, который предложили врачи, стала масштабная и очень тяжелая операция.
«Ему фактически отключили одну половину мозга», – максимально понятно старается объяснить Лиля. Говорит, что у них с мужем было два самых трудных решения: первое – согласиться на эту операцию, а второе – все-таки родить еще одного ребенка. После вмешательства Рома перестал падать на каждом шагу, приступы эпилепсии прекратились. Его стало можно хотя бы ненадолго оставлять в комнате без присмотра. Оставлять дома одного или отдать в учебное заведение – нереально.
После рождения сестры мальчик неуловимо изменился: даже не разговаривая и отставая в развитии, он все равно стал старшим братом. О финансовых трудностях Лиля старается не говорить – что объяснять, когда и так все понятно? Об остальном рассуждает осторожно, о своих правах на получение помощи без очереди – все-таки она кормящая мама – говорит скромно: «Тут все в сложной ситуации, что же я, вперед полезу?»
Инвалидность или тяжелая болезнь хотя бы одного члена семьи – это вторая причина бедности в сводном рейтинге (после алкоголизма и наркомании).
Семей с инвалидами на попечении в структуре всех бедных семей в России около 30%. Еще один важный момент: если на одного работающего члена семьи приходится три иждивенца, семья в половине случаев рискует оказаться за чертой бедности. И в этом смысле у Лилии прогноз крайне негативный.
«Плакаться я не хочу»
Мужчины просить о помощи не умеют. Стыдятся бедности и своего бессилия. «Я просил скромно – если есть возможность, помогите. Был готов к тому, что откажут», – садясь на краешек стула, сквозь одышку объясняет Владимир.
Он пенсионер, 60 с небольшим. Взрослая дочь и супруга. Обе – с инсулинозависимым диабетом. Пенсия у жены ничтожная, поскольку большую часть своей жизни она сидела дома с больной дочерью. А у самого Владимира – рак, минувшей осенью был рецидив. Работать он не может, да и ходит с трудом. Семья выживает на крохи двух пенсий. Вот уже полгода Владимир получает регулярную продуктовую помощь в Группе работы с просителями.
«Лекарства дорогие», – объясняет мужчина, а потом пускается в воспоминания о молодости – как был спортсменом, отлично бегал, но и травм получил немало: «У меня ни одного сустава целого». Потом словно спохватывается, что выпал из предписанной обществом роли: «Плакаться не хочу, слава Богу за все. Жив пока, и ладно. Будем бороться дальше».
Из 16 человек, которые пришли за помощью в тот день, Владимир – единственный мужчина. В исследовании 2013 года социологи РАН приводят такой тезис: у сегодняшней российской бедности – «женское лицо». Если же мужчина по каким-либо причинам попадает в категорию бедняков, для его семьи это оборачивается серьезными трудностями, особенно если он был единственным кормильцем.
История Владимира и его семьи – наглядная иллюстрация еще одного тезиса:
Пенсионеры, даже получая от государства средства формально выше минимума, испытывают постоянные лишения из-за высокой стоимости лекарств, медуслуг или ЖКХ.
Выбор простой: либо на еде экономить, либо на лекарствах.
«Не хочу, чтобы у мужа были неприятности на службе»
Мария (имя изменено по просьбе героини) не предполагала, что придется обратиться за помощью, да еще накануне Нового года. Ее точно не заподозришь в крайней бедности. Шапка с меховым помпоном, пуховик, модная сумка. Тысячи таких женщин ежедневно ездят с вами в метро, ходят по магазинам, встречаются на улицах. Обычные, среднестатистические. До недавнего времени семья как-то справлялась с трудностями. Но сейчас наступил кризис.
«У меня двое детей – 3 года и 13 лет. Муж работает в госструктуре. Не пишите, в какой – если узнают у него на работе, ничего хорошего не жди. Им перед новым годом сильно сократили зарплату. И премию, на которую мы рассчитывали, не выплатят. А супругу еще алименты платить – от первого брака двое детей. До праздника не дотянем», – объясняет Мария.
От нее исходят очевидные эмоции: страх, стыд, волнение. Она уж точно не думала, что придется вот так: просить, разъяснять. Молодая женщина все время повторяет: только бы у мужа на работе ни о чем не узнали.
Это наглядная иллюстрация следующего тезиса, заявленного социологами.
Существует два вида бедности – по доходам и по лишениям.
При первом у людей изначально низкий доход и они не могут позволить себе ничего сверх этого уровня жизни.
Во втором случае доход может быть высоким, но обязательные траты – на выплату кредитов, лечение или реабилитацию ребенка, или, как в случае с мужем Марии – алименты – приводят людей к тяжелейшей ситуации.
Пакет гречки как спасательный круг
«Критерии бедности очень относительны. Не существует усредненного прожиточного минимума», – говорит специалист по социальной работе службы «Милосердие» Елена Тимощук. Случается, добавляет она, что за помощью обращается одинокая пенсионерка с пенсией в 18 тысяч, и тут же приходит многодетная мама, у которой муж с зарплатой в 40 тысяч содержит семью из пяти и более человек. Но и та, и другие – нуждаются. Критерием является невозможность самостоятельно оплатить какую-либо жизненно важную статью расходов – скажем, продукты или лекарства.
Бедные люди живут рядом с нами. Для них не существует никаких особых районов, домов или улиц. Неимущего человека с одинаковой вероятностью можно встретить как на Патриарших прудах, так и в Бирюлево. В одной Москве их больше миллиона, и цифра только растет. Им действительно нужна помощь.
В 2018 году в Группу работы с просителями обратились 6639 человек, на 10% больше, чем годом ранее. 5633 человека получили продуктовую помощь, 1510 семей получили средства гигиены, 918 людям помогли оплатить лекарства. Все это – реальные судьбы, в которых иногда решающую роль играет пакет гречки или бутылка подсолнечного масла, лишний кусок мыла или упаковка таблеток.
Помощь и пожертвования Группе работы с просителями требуется постоянно. И это тот самый случай, когда за любую мелочь, будь то упаковка макарон или пресловутый батон хлеба, люди благодарят, и благодарят искренне – я убедилась в этом сама. Вы тоже можете помочь. И хотя бы немного сократить число бедных в столице.
Иллюстрации Оксаны Романовой
