Катя и Настя
Что такое наставничество? Это когда очень одинокий мальчик живет под опекой у бабушки. А родители пьют. А у бабушки нет инстаграмма, и мальчик ее не слушает, потому что думает, что никто его не понимает. А потом к нему приходит молодой парень, сильный, веселый, с рюкзаком, на скейтборде, и предлагает свою дружбу. И учит его слушаться бабушку. Или когда очень одинокий мальчик живет в детском доме, и думает, что он никому не нужен…
Многие дети в детских домах мечтают не только о маме и папе, но и о сестре или брате. Желание понятно: хочется иметь близкого человека. «Старшие Братья Старшие Сестры» уже более 10 лет занимаются организацией наставничества, создавая пары волонтер – младший подопечный. Такая дружба продолжается годы, одно из условий программы – пара должна сотрудничать (общаться, работать) вместе не менее года, что очень важно: волонтерство не должно носить разовый характер. О том, что дает такая дружба детям, «Милосердию.ru» рассказывает Александра Телицына, исполнительный директор организации.
Александра Телицына, исполнительный директор программы «Старшие Братья Старшие Сестры»
«Как-то раз, придя в гости к Вике – в интернат, где она живет, я услышала, как она объясняет подружке про календарь племени Майя и почему не будет конца света! Моему восторгу не было предела и границ: значит, наше общение не проходит бесследно! Вика научила меня ценить свое время и понять, что время, потраченное с умом, это самое ценное, что может быть» – это лишь один из сотен рассказов Старших Братьев и Сестер о своих подопечных, и своем общении с ними. «Старшие Братья Старшие Сестры» работают в России уже более 10-и лет и за это время соединили 200 с лишним пар. А это значит, что две сотни мальчишек и девчонок из детских домов и трудных семей встретили дружественно настроенного человека, многому научились, лучше подготовились ко взрослой самостоятельной жизни – да и, самое главное, обрели человеческое тепло и внимание, которое было им необходимо.
– Саша, ваша организация работает в России уже более 10 лет. Это серьезный срок.
– Да, серьезный. Программа наставничества – международное движение, и оно работает во многих странах. У нас в России в качестве юридического лица мы появились в 2003 году, назвав себя Межрегиональная общественная организация «Старшие Братья Старшие Сестры». Мы использовали международные технологии, но адаптировали их к российскому социуму, к нашим условиям и реалиям. Но при этом мы не получаем никакого финансирования из-за рубежа.
Это работает как социальная франшиза. У нас сначала даже не было своего помещения, интервью с волонтерами на лавочках проводили. Но за минувшие 12 лет мы выросли, и стали настоящей высокопрофессиональной менторской программой.
Старшие наставники при поддержке психологов помогают детям, оказавшимся в трудной жизненной ситуации. Это либо дети в детских домах, либо даже и в семьях. Ведь бывают разные обстоятельства, когда ребенку тяжело. Наставник вносит в жизнь ребенка много нового, расширяет горизонты, ставит цели, и показывает возможности.
– Помощь детям из детских домов – это сейчас понятная многим история. А как вы находите подопечных из семей? Что это за дети, с какими сложностями?
– Семьи бывают разные. Бывают семьи, которым непросто. Родители злоупотребляют алкоголем. Или они – геймеры, увлеченные компьютерными играми. Или люди, у которых много детей в семье, и не хватает рук на всех. Еще вариант – когда один из детей в семье сильно болен или инвалид, и понятно, что вся семья, все родственники отдают себя, свое время и эмоции этому больному ребенку. А ведь второй не виноват, что он здоров. Но он оказывается почему-то никому не нужным. Это бывают неполные семьи: мама, например, воспитывает сына одна, и нужна какая-то ролевая модель для мальчика, наставник-мужчина, успешный, состоявшийся, спортивный, со своей жизненной позицией.
Кирилл и Никита
Есть также случаи оформления родственной опеки, это сейчас становится все более распространенным явлением. Например, бабушка оформляет опеку над внуком, и при этом больше всего на свете боится, что внук свяжется с плохой компанией. Она пытается донести до ребенка свое видение его будущего, свои ценности, а ребенок отвечает «Отстой», и бабушку не слушает. Между ними настоящая пропасть, потому что у бабушки нет Фейсбука, Контакта, Инстаграма и так далее. Поэтому, когда молодой парень, сильный, веселый, с рюкзаком, на скейтборде, приезжает к такому мальчику, и какое-то время с ним проводит, это очень здорово. Постепенно наставник становится нужным этому ребенку, да и сам очень много получает от этой дружбы. И в итоге старший (так мы называем наставников) транслирует младшему (подопечному) те же ценности, что и бабушка, но просто из «его рук» ребенок это берет, соглашается и принимает.
Так что запросов от семей много. Много случаев, когда берут детей под опеку, а у ребенка как раз начинается переходный возраст. Подростки начинают выстраивать границы, дерзить, даже драться. Очень часто взрослые к этому не готовы, а когда ребенок под опекой – тем более не готовы, потому что им кажется, что это отголоски его происхождения, или жизни в детском доме, или чего-то еще… И в такой ситуации, если есть кто-то «со стороны», которому этот ребенок небезразличен, – это очень выручает. Это снимает нагрузку с родителей, и ребенку проще адаптироваться к новой жизненной ситуации.
Исследования, проводимые по анализу эффективности нашей программы, показали, что у детей, которые участвуют в программе наставничества:
– У 46% детей повысилась уверенность в себе
– 45% детей стали более самостоятельными
– 36% детей стали более общительными
– у 52% появились более четкие представления о своем будущем
– у 44% детей расширился круг социальных контактов
– 42% детей стали более ответственно относиться к своим обязанностям
– у 33% детей появились новые увлечения
– 51% детей стали более организованными.
– Как вы находите своих подопечных, как они вас находят? Сколько у вас сейчас в партнерах детских домов?
– Сейчас мы работаем с семью детскими учреждениями в Москве и еще с тремя в Питере. Рассказываем о программе. Если администрации близок наш подход, мы начинаем работать вместе. Причем официально, через заключение договора. А семьи нас находят сами. Работает сарафанное радио, люди рассказывают друг другу о том, как это здорово. Но в случае работы с ребенком из семьи очень большая нагрузка ложится на куратора – профессионального психолога, который поддерживает пару. Ведь в детском доме он поддерживает отношения с администратором учреждения. А когда семья – то это каждый раз новые люди, новые персонажи, с которыми надо строить коммуникацию. Но, тем не менее, мы пары не бросаем. После того, как они начинают общаться, продолжаем супервизию и вообще помогаем им двигаться дальше. Это непростое испытание – дружить с подростком.
Лэйсен и Рома
– В чем задача куратора и кто он? Это профессиональный психолог?
– Да, это профессиональные психологи, которые работают фулл-тайм, это основное их место работы. Они проводят отбор волонтеров, довольно строгий, кстати. Поэтому без финансирования не получается, добываем деньги, где можем, как все НКО. В прошлом году правительство Москвы выделило нам субсидию. Сейчас мы подали новую заявку. У нас есть корпоративные доноры, российские компании, которые нас поддерживают, частные жертвователи, SMS-пожертвования. Основная часть денег идет на зарплату сотрудникам и аренду помещения, где мы проводим интервью и занятия с волонтерами-наставниками.
– А как вы отбираете людей, которые готовы стать наставником для ребенка? По каким принципам?
– До интервью у нас доходит меньше половины подавших заявление на наставничество. Интервью – это беседа, различные психологические диагностики. Кроме того, такой человек должен принести справки – о несудимости, о том, что он не состоит на учете в психологическом диспансере. Собрать рекомендации с работы, от каких-то близких людей, кто их знает и может описать их положительные черты, характер (но не от родственников). Затем прошедшие все эти проверки волонтеры проходят обучение – порядка двадцати часов в течение четырех дней.
Система отбора нужна. Например, возможно, человек заявку оставил, выразил желание быть нашим волонтером, но не знал, что надо не меньше года ходить к ребенку раз в неделю – таковы условия. Возможно, кого-то эти условия оттолкнут. Но собирается определенный пул желающих, которые доходят до фазы сбора всех справок и до подготовки. И это серьезный шаг со стороны волонтера. Не каждый готов лишиться на год и даже на несколько лет всех суббот – посвятив их постороннему ребенку.
– Кто ваши волонтеры?
– Студентов мы стараемся не брать. Не потому что у них еще нет образования, а просто у них плавающий статус: сегодня они студенты, а потом они ими перестают быть, устроятся на работу, или уедут в другой город. А поскольку наша программа настроена на долгосрочное наставничество, на много лет, нам нужны постоянные участники. Так что в основном, наши волонтеры – люди, которые закончили вуз и уже работают, я бы сказала, остепенившиеся, что ли. Средний возраст наставников – 25-35 лет.
– Что мотивирует будущих наставников приходить к вам? Почему люди хотят работать с подростками?
– От этой дружбы много выигрывает не только ребенок, но и сам волонтер. Они очень часто про это говорят, признают, что их жизнь окрасилась новыми красками. Дети учат и удивляться, мечтать!
Маша и Маша
Мы, кстати, спрашиваем, почему человек хочет стать наставником в нашей программе. Очень многие хотят изменить ребенка, «улучшить» его. Но это не одобряется нашей программой. Здорово, если волонтер хочет помочь раскрыть потенциал ребенка, то, что в нем заложено, чтобы оно там не погибло, пока ребенок живет в детском доме или в сложной семейной ситуации. Вот это важно, эта цель более правильна, чем желание переделать ребенка. И если волонтер приходит с таким движением души, то это очень здорово, и такие пары самые долгоиграющие, долгосрочные и честные.
И вот, когда очередной поток наставников подобран и они прошли подготовку, психолог-куратор начинает составлять пару.
–Как не ошибиться? Как вы определяете, что этот взрослый и этот ребенок подойдут друг другу?
– У психолога после всех этих проверок есть приблизительный психологический портрет конкретного человека. А работая в тесном контакте либо с семьями, либо с администрацией детского учреждения, общаясь с детьми, психологи также создают портреты детей, чтобы потом сформировать пару для дружбы наиболее эффективно. Понятно, что веселой, активной, зажигательной девочке надо и старшую сестру только такую. А той, которая тихо сидит и собирает паззлы, надо, наверное, подобрать такую же спокойную наставницу, тогда им будет вместе интересно. Запрос может быть и очень конкретным. Например, детский дом говорит нам: «Найдите этому ребенку волонтера, лучше с машиной, потому, что у него ДЦП, он прихрамывает. Поэтому нужно, чтобы наставник смог ему помогать». И так далее.
– По каким причинам распадаются пары? Что может происходить, и почему?
– Во-первых, это бывает редко, по пальцам можно пересчитать. Во-вторых, меняется жизнь: все мы живые, наставники могут выходить замуж, жениться, рожать детей и так далее. Бывают переезды в другой город, какие-то личные обстоятельства. Но стоит заметить, что они часто остаются с ребенком в контакте все равно. Просто они уже не ездят к нему раз в неделю, как раньше, и наш куратор не сопровождает эту пару, говоря формально, не зовет на наши мероприятия. Но это не значит, что они расстались врагами, ушли, нет. Они могут встречаться в соцсети, или как-то еще, играть, общаться. Просто сама пара, как наша функционирующая пара «наставник-ребенок», закрылась. Очень редко, когда бывает, что не сработало, и нет душевной близости, люди не очень подружились.
– Получается, что вы правильно подбираете пары, без ошибок.
– Дело еще как раз и в профессиональном сопровождении пары. Старшего-младшего не бросают вдвоем. Наставнику всегда есть к кому обратиться, когда он растерялся, не знает, как правильно поступать. Мы его в этих обстоятельствах поддерживаем. Редко, но все бывает. Это жизнь. Сейчас у нас в сопровождении больше двухсот пар.
Ну, а в случаях переезда, или других личных обстоятельств, во-первых, ребенка спрашивают, хочет ли он другого волонтера. Такое тоже может быть. Бывает и по-другому: ребенка из пары, допустим, взяли из детского дома под опеку, и теперь приемные родители не хотят, чтобы он продолжал быть под наставничеством. Тогда волонтера спрашивают, не хочет ли он заниматься с другим ребенком.
– А бывает ли момент в паре, когда, без всяких жизненных обстоятельств, оба решают, что миссия выполнена, и им уже не нужно работать как «старший-младший»?
– Когда год общения заканчивается, и у ребенка, и наставника куратор спрашивает, продлевают ли они договор на еще один год. Если и старший, и младший в паре не хотят, их закрывают. Или, например, наставник должен раз в неделю посещать своего подопечного, а он вдруг стал это делать реже. Всякое бывает. Тогда у куратора встает вопрос: «Что случилось, почему так?» И дальше они разбираются. То есть пару могут и закрыть, потому что волонтер не выполняет условия программы.
– Насколько трудно быть наставником подростка? Как куратор поддерживает наставника?
– Удивительно и радостно, когда в парах возникает настоящая дружба. И у нас есть пары, которые вместе дружат год, и больше. Есть пары, которые дружат восемь лет. Это, конечно, было бы невозможно, если бы не было поддержки со стороны куратора. Волонтер может выгореть. И чтобы не осталась кучка пепла, мы проводим все время семинары и всякие поддерживающие мероприятия.
Кроме того, часто есть запросы от самих волонтеров. Например, частая история – «как замотивировать ребенка к чтению?». Сейчас, особенно в детских домах, дети мало читают, и у них, кроме всего прочего, техника чтения страдает. А волонтеры все образованные, умеют читать, и им удивительно, что они эту свою радость не могут разделить с младшим. Поэтому мы делаем специальные семинары, куда наставники приходят одни, без младших. Рассказываем им, как привлечь ребенка к чтению, что можно сделать, чтобы зажечь эту искру.
Баина и Витя
А еще как минимум раз в месяц мы проводим мероприятия, куда старшие приходят вместе с младшими. В основном наши мероприятия посвящены профессиональной ориентации: мы проводим обучение компьютерной грамотности, например, или беседы о том, какие перспективы есть у ребят, говорим о разных профессиях, возможностях. Особенно это важно для детей из детских домов. Проводим беседы по финансовой грамотности, например, при поддержке ОТП банка. Очень востребованной оказалась тема оказания первой помощи. Дети в детских домах бегут к медсестре, если поднялась температура, или ребенок палец порезал. А когда они выходят в большую жизнь, они не очень понимают, что теперь все будет иначе. Курсы первой помощи для волонтеров мы организовывали с помощью МЧС, и они у нас прошли просто на «ура». Большим успехом всегда пользуются кулинарные занятия. Мы проводим праздники в Снежкоме, учим кататься на лыжах, и много другое. Если ребенок из семьи принимает участие в нашей программе, то его родители тоже могут прийти на праздники и привести других своих детей.
– Скажите, а как ребенок воспринимает появление у него «старшего брата» или «старшей сестры»? Нет ли внутреннего сопротивление?
– Основная категория «младших» у нас подростки, и, конечно, это сложная аудитория. Хотя вообще в программе задействованы дети от 8 до 18 лет, сейчас мы увеличили возраст даже до 23 лет – есть большой запрос. Зачем закрывать сопровождение пары, если оба хотят дружить дальше, и впереди самый трудный период – выход в большую жизнь? Маленьких, 8-10 лет, не так много. Подростки – основной костяк. И, как ни странно, неприятия с их стороны нет, наоборот, часто желание попасть в такую пару исходит от самого подростка. Потому что он видит других детей в детском доме, которые уже включены в нашу программу, знает, что к ним приходит волонтер раз в неделю, что они играют, общаются, выходят куда-то в город. То они играют во дворе в бадминтон, например, то куда-то едут, а потом вечером ребенок делится: «Мы сегодня были в морском океанариуме». И конечно, другие дети говорят: «Слушай, а я тоже хочу». Все видят, как программа на глазах меняет ребенка.
Но и от воспитателей, или администрации детского дома тоже исходит инициатива. Скажем, нам могут сказать: «Вот этому нашему мальчику надо бы тоже подтянуть академические знания, поищите и ему наставника». В любом случае, это добровольное дело. Если ребенок не хочет работать в паре, то никто его не будет заставлять. Но обычно, если мы в детском доме начинаем работу с ребенком, то все дети тянутся к этому, рано или поздно, и сами просятся.
Пара работает год, а в конце каждого года, соответственно, и у наставника, и у ребенка спрашивают, хотят ли они продолжать. Они подписывают договор на следующий год. Еще у нас оценка эффективности программы: в начале года анкеты заполняет и ребенок, и наставник, а затем они заполняют анкеты и в конце каждого года, чтобы посмотреть, что ребенок получает от этого общения, идет ли это на пользу и так далее.
Старшим «братьям» и «сестрам» – 25-35 лет. Их младшим подопечным от 9 до 23 лет. Сейчас в сопровождении организации находится 240 пар.
– Что делают старший-младший в паре? Как они решают, чем заняться, куда пойти? От чьего желания это зависит?
– В детском доме жить непросто. И право выбора для таких детей – это подчас такая недостижимая вершина! Допустим, они не могут куда-то выйти просто так. Им все время говорят: «вот сейчас мы все пойдем на физкультуру», «а теперь у нас тихий час», и так далее. И даже в кафе такой ребенок тяжело выбирает еду из меню не потому, что не знает, чем отличается салат «Цезарь» от другого, – это он уже знает. Но просто сам акт выбора для него очень непрост. Поэтому часто, когда волонтер спрашивает ребенка: «Что ты хочешь, куда пойдем?», ребенок обычно говорит: «Ну, как ты».
Но все же договариваются. А вариантов масса. Многие вместе занимаются спортом, играют во что-то, в какие-то спортивные игры, катаются на велосипедах, на роликах. Очень часто ходят в музеи – это любимое времяпрепровождение пар. Вообще, стараемся, чтобы это было что-то с образовательным уклоном. А вообще, ребенку здорово с волонтером потому, что обычно он готов на любые предложения. Иногда бывает достаточно просто погулять по парку, поговорить о жизни.
Паша и Коля
– Важен сам факт общения?
– Да. Главное – время. Это самый дорогой подарок для ребенка. Мы принципиально не дарим вещей, подарков. Ребенку очень важно, что он для кого-то нужен, что он вообще значим. У него повышается самооценка: ведь взрослый человек каждую неделю к нему приезжает, просто провести с ним время! И поэтому становится вдруг даже не очень важно, что они делают вместе.
– Вы говорили о том, что со чтением у детей сложности. Но все же получается приучить ребят читать?
– Дети разные, они могут быть и из коррекционных учреждений. Волонтер говорит: «Ну, давай читать по ролям, или по абзацам. Один ты, другой я». Ребенок говорит: «Давай». Волонтер начинает читать, а когда подходит очередь ребенка, тот говорит: «Нет, нет. Ты дальше читай». Наставник: «А ты что будешь делать?». Ребенок отвечает: «А я буду снимать тебя на телефон».
Но, тем не менее, мы придумываем разные прекрасные способы. Например, допустим, можно распечатать рассказ, разные кусочки спрятать в парке, а потом искать по частям, чтобы понять, чем кончится рассказ – настоящий квест! В общем, есть масса технологий, как придумать, чтобы было интересно. Но, еще раз повторю, у детей страдает техника чтения, с ними никто не сидел, не занимался. Они знают буквы – но реально плохо читают. И к седьмому классу им стыдно, конечно, признаться, что в 15 лет он читать не умеет. Поэтому он и говорит: «Отстой, не люблю». А на самом деле это бравада подростковая. Читают они медленно. Ловят зрительные образы, проговаривают слова. В общем, достичь с ребятами хорошего и мотивированного чтения – адский труд. Да и для них это труд огромный. И мы придумываем техники, как тактично, не обижая ребенка, поднять уровень его чтения.
– Как помогает паре куратор?
– Есть определенная схема. В первый год работы пары кураторы гораздо чаще их проверяют, поддерживают. Куратор знает волонтера, спрашивает: «Ну как, был у своего? О чем говорили? Что делали?». Это, скорее, не контроль, а рука помощи. Чем больше лет пара вместе, тем меньше это исходит от куратора, а больше от самого наставника – тот уже знает, когда ему нужна помощь. Бывают пары, которые в первый год много требуют внимания, а потом нет. А бывает наоборот, первый год все тихо и нормально, а потом начал чудить младший, и волонтер растерялся и не знает, что делать. И тут куратор очень много тратит своего времени и сил, профессионализма, умений, чтобы восстановить отношения в паре.
– Расскажите о некоторых ваших парах.
– Например, одна из самых стойких и длительных наших пар – Леша и Слава – они вместе 8 лет. Слава помог Леше достичь невероятных успехов и перейти из коррекционной школы в общеобразовательную. Как говорит сам Слава, «мне уже никогда не будет все равно, где Леша, и что с ним происходит».
Или Алла и Леша. Они вместе тоже 8 лет. Леша с самого детства живет в школе-интернате для детей с нарушениями в развитии, о своем прошлом он ничего не знает. Сначала мальчик держал дистанцию, мало разговаривал. Раскрываться стал постепенно. Алла вспоминает, как после летних каникул Леша побежал ей навстречу, – и она поняла, что у них все сложилось. Леша был очень увлечен спортом, мечтал стать футболистом, – говорил, что хочет играть, как Томаш Нецид из московского клуба ЦСКА. И благодаря Алле его записали в футбольную секцию. Вообще, парень очень любознательный, мечтает стать путешественником, так что знает очень много о других странах. За такой срок Леша уже познакомился с окружением Аллы, ее мамой, сестрой, друзьями, и для него, кстати, важно, что он находится в их кругу, в каком-то внешнем мире, это серьезная эмоциональная поддержка.
А вот Надежда и Тимур. Надежда рассказывала, что у нее в первое время были мысли отказаться от этой затеи, ее отговаривали близкие, говорили о детях из детских домов: «Они совсем другие», «Они воруют», «Ты можешь быть с ними доброй, но они воспримут это как слабость». А еще окружающие считали, что волонтерством занимаются люди странные. Но все же она познакомилась с Тимуром, и у них сразу пошел контакт. Они много играли в настольные игры, гуляли по Москве, катались на велосипедах. Потом Надежда вспоминала, как Тим вернулся с летних каникул уже повзрослевший и уже не так стеснялся. И даже научился выражать свои желания. Как-то он осмелел – это был его первый выбор: «Пойдем к тебе домой, будем лепить пельмени». И они отправились вместе лепить пельмени.
Или у нас была пара, которая работала вместе несколько лет: Артем стал Старшим Братом для мальчика Саши из неполной семьи. Мама Саши узнала о нашей программе, когда ее сын учился в 5 классе. У Саши есть мама и бабушка, и в семье беспокоились, что мальчику не хватает мужского общения. Сначала Саша показался Артему замкнутым, но потом они подружились, мальчик напоминал Артему себя в детстве. Мама Саши относилась к Артему как к старшему сыну, и говорила «они для меня оба как братья». У Саши появились новые увлечения, совместные с Артемом: футбол, катание на коньках, походы на концерты. Артем помогал мальчику выполнять домашние задания. В итоге Саша, по словам его мамы, стал более собранным, организованным, общительным. Таких историй много, и все они – о дружбе, пусть и непростой.
Старшие и Младшие Сестры и Братья – друг о друге и о себе
Младшая Сестра Вероника – о Старшей Сестре Юле:
«Когда я была еще совсем маленькой девочкой, у меня была мечта: иметь старшего брата или сестру. Но этого не случилось – а я попала в интернат. Я заметила, что у ребят есть старшая Сестра или Брат, и тоже попросила куратора Таню взять меня в программу. И вот, навстречу Юле, моей будущей Старшей Сестре, жутко стесняясь и наверняка сильно краснея от смущения, иду я, 13-тилетняя девочка, которая всю жизнь мечтала о старшей сестре или брате. Юля – актриса, психолог и талантливый любитель танцев, очень заводная, искрометная. А я была тихая, рассудительная, стеснительная девочка. Куратор Таня заметила: «Это будет очень интересная пара». Благодаря появлению в моей жизни Юли, многое поменялось. О заводной характер Сестры разбились многие мои принципы и стереотипы. Меня стала интересовать психология, люди. С каждой встречей я узнавала что-то новое, старалась применять знания в общении с окружающим, друзьями. Я стала более доверчива, открыта к людям. У меня появился человек, на которого я могу опереться в трудную минуту, с которым могу поделиться чем-то сокровенным и наболевшим».
Старший Брат Стас о Младшем Брате Олеге:
«Когда я вступал в программу «Старшие Братья Старшие Сестры», я больше всего думал о том, какую пользу могу принести ребенку, насколько наше общение будет ценно для него, когда он повзрослеет. Теперь я вижу, что сам получил от нашей дружбы гораздо больше, чем ожидал. Я ощутил, что я кому-то нужен. Первый день знакомства Олег был неэмоционален, и это нормально, ведь я для него был посторонним человеком. Во вторую нашу встречу мы собирали вместе 3D паззл «Эйфелева башня», мы сблизились, шутили, разговаривали. Когда я начал прощаться, Олег положил мне на коленку руку и тихо сказал: «Не уходи». От этих слов у меня подкатил ком к горлу и некоторое время я не мог ничего ответить. Я подумал, что для Олега мое появление – это не просто очередной способ скоротать время, а возможность чему-то поучиться, узнать что-то новое, и, самое важное, – почувствовать, что значит иметь близкого друга, брата. В общении с Олегом я понял, что ответственность перед любимым человеком, ответственность за те или иные решения, которые мне постоянно приходится брать на себя в работе, ответственность перед друзьями и родственниками отличается от ответственности перед ребенком. У меня пока нет своих детей, но, мне кажется, мне удалось понять, прочувствовать эту разницу. Ответственность за детей повышает контроль над самим собой и своими действиями. Я научился и иначе смотреть на вещи. Как-то мы пошли в кинотеатр на фильм «Доспехи бога». Во время просмотра фильма было немало забавных моментов, над которыми Олег громко смеялся и громко комментировал происходящее. Я считал, что разговаривать и громко смеяться в кинотеатре неприлично, и сказал об этом Олегу. И тут я обратил внимание, что дети вокруг так же громко смеются и что-то обсуждают. В этот момент я подумал, что дети искренне радуются происходящему и им, в отличие от взрослых, сложно контролировать свои эмоции. Просто я разучился смотреть на окружающие вещи глазами ребенка! Олег напомнил мне, что мир не так скучен, как часто кажется взрослым».
Старшая Сестра Маша о Младшем Брате Леше:
«Раньше я думала, что разговаривать – это просто. Особенно с ребенком. Оказалось что не очень. «Как дела в школе? Что нового?» – собственно, и все. Поэтому мы начали учиться писать друг другу письма. Настоящие письма, на бумаге, в конверте – про то, как проходит наши недели, что нового мы узнаем каждый день, что хорошего и, что плохого случается с нами. Оказалось – это увлекательное дело, и есть, что сохранить на память! У нас появился любимый вид спорта, в который можно играть вдвоем – фрисби. Кидать тарелку можно сколь угодно долго, а по ходу дела придумывать новые задания. После игры мы пьем чай из термоса и едим кексы или печенья. Мы многому учимся друг у друга: новым словам, новым играм, новым эмоциям. Строим планы и пробуем их воплощать. Разумеется, у нас получается не все, а на многое нужно время, которого всегда не хватает. Или не хватает терпения. Но у каждого человека есть друзья, поэтому дружить – это просто. И естественно. Друзья нам жизненно необходимы. Почему бы не дружить с «младшим»?»
