Роскошный дебют меценатки
Николай Некрасов писал в поэме «Кому на Руси жить хорошо»:
Эх! эх! Придет ли времечко,
Когда (приди, желанное!..)
Дадут понять крестьянину,
Что розь портрет портретику,
Что книга книге розь?
Когда мужик не Блюхера
И не милорда глупого –
Белинского и Гоголя
С базара понесет?
Странно звучат подобные мечты в устах Николая Алексеевича, выросшего в ярославской деревне. Пусть даже деревня принадлежала его отцу, и Коленька там был классический барчук, Некрасовы довольно тесно контактировали со своими крепостными. А пока шла работа над поэмой, он каждое лето проводил в имении Карабиха, где его брат Федор активно занимался земской благотворительностью.
Поэт должен был прекрасно понимать: такое не случится никогда.
И пока Николай Алексеевич предавался несбыточным мечтам, серьезные люди открывали на свои деньги бесплатные библиотеки. И в сельской местности, и в городах, население которых после реформы 1861 года в большой степени формировалось из вчерашнего крестьянства.
Одним из ярчайших благотворительных проектов этого рода была московская Тургеневка – бесплатная библиотека-читальня имени Ивана Сергеевича Тургенева.
Писатель умер 3 сентября 1883 года, и буквально через несколько дней после этого «Русские ведомости» отчитывались о заседании Московской городской Думы: «Было доложено заявление потомственной почетной гражданки Варвары Алексеевны Морозовой, в котором она, желая почтить память покойного И.С.Тургенева, предлагает Думе основать в Москве бесплатную читальню, в ведении Думы, наименовав ее «Тургеневскою».
Для этого г-жа Морозова жертвует 5 тысяч рублей на приобретение книг и 5 тысяч рублей в виде фонда, на проценты с которого пополнялась бы читальня газетами, журналами и книгами; при этом она принимает на себя первоначальное обзаведение и содержание читальни в первые пять лет… Дума приговорила выразить г-же Морозовой благодарность за такое крупное пожертвование, а составление устава поручить комиссии».
Варвара Алексеевна известна в наши дни как крупная благотворительница и хозяйка весьма авторитетного литературного салона. Но в то время она только год как овдовела, дом на Воздвиженке, прославленный этим салоном, вообще еще не был построен. Но госпожа Морозова уже успела удивить современников тем, что после смерти мужа взялась лично управлять морозовской Тверской мануфактурой, а главное, у нее это получалось даже лучше, чем у покойного Абрама Абрамовича.
Можно сказать, что Тургеневка была благотворительным дебютом знаменитой меценатки и притом весьма внушительным дебютом.
За устав библиотеки взялись всерьез. Над ним работали маститые ученые с мировыми именами – историки Владимир Герье и Дмитрий Иловайский, экономисты Иван Янжул и Александр Чупров, правовед Сергей Муромцев. Дело считалось настолько существенным, что лучшие головы страны оставили свои важнейшие дела и принялись за составление библиотечного документа.
Устав был невелик – всего 10 пунктов. Среди прочего в нем оговаривалось, что библиотека не ограничивает себя функциями читального зала. Часть книг можно было выдавать на дом, для чего сформировали специальный раздаточный фонд.
Возможность почитать не только в общем помещении на жестком стуле, но и в привычных комфортных условиях придавала начинанию Морозовой дополнительную привлекательность.
Правда, книгу можно было взять домой лишь «с представлением поручительства от какого-либо учреждения или известного библиотекарю лица, или со внесением денежного залога, ценность коего не должна быть ниже ценности выдаваемых книг».
Не осталась в стороне и городская Дума. Правда, она больше занималась оргвопросами – тягаться с миллионщицей финансами ей было не с руки.
Именно в думских стенах разработали инструкцию по пользованию библиотекой. Читателя держали в строгости.
«Явившийся в первый раз в читальню сообщает библиотекарю свое звание, имя, отчество, фамилию, род занятий и место жительства в вместе с этим обязывается подчиняться всем правилам читальни».
«Посетители пользуются книгами и другими предметами с полной бережливостью, не делая на них письменных заметок или каких-либо знаков. За сделанные им повреждения посетитель уплачивает по оценке библиотекаря».
«При входе в читальню оставляется у швейцара под марку верхняя одежда, а также мужские шапки, картузы, зонтики, палки и всякие другие вещи. Для обратного их получения возвращается швейцару полученная при входе марка».
«Всякий шум и громкий разговор в читальной зале запрещается».
«Запрещается курить в читальной зале».
Работникам библиотеки тоже было не до вольностей:
«Библиотекарь ведет инвентарный и систематический каталоги, внося в них немедленно все приобретенные библиотекою книги; он выдает и принимает книги в течение указанного времени».
«Библиотекарь обязан скоро и точно удовлетворять предъявляемые посетителями читальни требования на книги. Всякие объяснения и вопросы должны быть делаемы им с полною вежливостью и предупредительностью без различия звания и состояния лиц».
«Он наблюдает, чтобы двери в библиотеку, по окончании занятий, были заперты».
И так далее.
А между тем Варвара Алексеевна предлагает Думе архитектора. Ее выбор пал на Дмитрия Чичагова. Разумеется, она берет на себя все расходы, связанные со строительством здания. Это прозвучало неожиданно, ведь ранее предполагалось оборудовать библиотеку в одной из московских квартир. Но благотворительница, видимо, вошла во вкус.
Стройка обошлась Морозовой в 26 тысяч рублей. То есть в несколько раз больше предыдущих трат, на которых, как все думали, Варвара Алексеевна остановится.
Место же выбрали в конце Сретенского бульвара.
Роскошь для малоимущих
Антон Павлович Чехов писал в петербургском журнале «Осколки» в рубрике «Осколки московской жизни»: «На конце Сретенского бульвара построено прошедшею осенью странное здание кирпичного цвета и с огромными окнами. К чему оно построено, неведомо. Большие темные окна глядят на прохожих уныло, словно обиженные, дверь заперта наглухо, из труб не струится дымок… Все это свидетельствует, что странный дом необитаем. Назначение его непонятно. Вывесили на нем как-то нечаянно вывеску «Читальня имени И.С.Тургенева» и потом, словно испугавшись чего-то, сняли вывеску и забили дверь доской.
– Извозчик, что такое в этом доме? – спросил я как-то извозчика, проезжая мимо странного дома.
– Надо полагать, портерная… – отвечал извозчик. – А впрочем, кто его знает! Будь это портерная или кабак, давно бы открыли, а то, вишь, заперта…»
Отнесемся к этому коротенькому фельетону с доброй улыбкой понимания. Антон Павлович тогда лишь начинал публиковаться, притом начинал как юморист, был молод, ядовит и несколько поспешен.
Зато 8 февраля 1885 года Тургеневка была торжественно открыта. И уже на следующий день она работала в штатном режиме. Пресса восхищалась: «Помещение ее не оставляет желать лучшего: высокий светлый зал, обставленный простою, но изящной мебелью, может поместить в себе до 100 человек. Вечером читальня освещается двумя большими газовыми лампами, по образцу тех, которые освещают залу Думы».
И вся эта роскошь – для малоимущих, для тех, кому «по состоянию их средств существующие библиотеки недоступны».
Площадь же перед читальней – в том же 1885 году – назвали Тургеневской.
К началу 1887 года фонд библиотеки насчитывал 4056 томов, не считая периодики.
Но главное даже не это. До Тургеневки все крупные общедоступные библиотеки были платными. Здесь же о деньгах речь не шла вообще.
Библиотека действительно стала феноменальным явлением. Больше того – пример вдруг оказался заразительным, и в 1888 году в первопрестольной открывается еще одна бесплатная библиотека – имени Островского, также умершего двумя годами раньше. А в Петербурге – две, и обе в память Пушкина.
Ближе к концу столетия библиотеку посещали в среднем 270 человек в день. В 1909 году – уже 400.
Около трети из них были гимназистами – библиотеки при гимназиях, естественно, существовали, но формировались крайне скудно. Было много рабочих и служащих, заходили священники.
Художественная литература там соседствовала с книгами по географии, истории, искусству. Подбор книг не был случайным – этим занимались люди в своем деле компетентные.
Скульптор Коненков писал: «Московская моя жизнь была заполнена счастливыми часами работы с книгами в Тургеневской читальне».
И, разумеется, в библиотеку постоянно шли пожертвования от других лиц, не только от Морозовой. Притом самые разнообразные. К примеру, некто господин Пясецкий передал «Наглядную таблицу всемирной истории» и выразил надежду, что ее повесят на стене, поскольку «по своей величине она неудобна для выдачи».
Не все, конечно, было идеально. Заведующая читальней Е.В.Власова писала городским властям, что посетители «небрежно обращаются с выданными марками от платья», то есть, гардеробными номерками. Вряд ли тут был коварный умысел – скорее всего, просто отсутствие опыта.
А к четвертьвековому юбилею к зданию библиотеки пристроили еще один, третий этаж.
Новокировским проспектом – по Тургеневке
После революции Тургеневка закрылась. Все эти годы Варвара Морозова оставалась ее попечительницей, и скончалась в том же 1917 году, за полтора месяца до октябрьских событий.
Но уже в 1920 году библиотека открывается вновь. Она была все так же популярна, ее фонды постоянно увеличивались. Еще в двадцатые здесь, с легкой руки Бориса Пастернака, начали проводить «тургеневские вторники» – литературно-музыкальные вечера, да не простые, а с участием литературных знаменитостей. В середине XX века тут стала работать «Тургеневская комиссия» – научный центр по изучению наследия Ивана Сергеевича. Фонд вплотную приблизился к сотне тысяч томов.
Библиотеке обещали предоставить дополнительное помещение где-нибудь недалеко от основного.
В 1972 году здание исторической читальни неожиданно снесли. Потому что ей сделалось тесновато в старых стенах, потому что через это место собирались прокладывать Новокировский проспект (сегодня – проспект Академика Сахарова), да и просто потому, что в это время в стране сносили все подряд.
Своего рода охранной грамотой был разве что статус «ленинского места». Историки и краеведы всячески старались «вселить» Ленина или хотя бы привести его в качестве гостя в наиболее ценные исторические постройки лишь для того, чтобы их сохранили. Но и здесь не было никакой гарантии. В частности, в Симбирске (нынешнем Ульяновске) именно ради гигантского «ленинского мемориала» снесли добрую половину исторического центра.
Но, к сожалению, все прекрасно знали, что, приезжая в Москву, Владимир Ильич занимался в Румянцевке (сейчас РГБ). У Тургеневки не было шансов.
Более двадцати лет фонд скитался по разным площадкам. Лишь в 1993 году библиотеке наконец-то выделили часть усадьбы севского, каргопольского и томского воеводы Григория Петрово-Соловово Меньшого. По иронии судьбы, действительно недалеко от исторического места – в Бобровом переулке.
Сегодня Тургеневка – одна из интереснейших современных библиотек. Но она пишет свою новую историю, которая практически ничем не связана с благотворительным проектом госпожи Морозовой.
