Атомную электростанцию и город Припять до сих пор окружает 30-километровая зона отчуждения. Мало кто знает, но и на территории Российской Федерации есть своя зона отчуждения, она располагается в Брянской области, наиболее пострадавшей в результате аварии на ЧАЭС. Правда, с 1 января 2024 года она значительно сократится в связи с изменением радиационного фона: по прошествии времени из 25 населенных пунктов в зоне останется лишь 11, соответствующее постановление уже подписал премьер-министр РФ Михаил Мишустин.
С 24 февраля 2023 года и до конца марта Чернобыльская АЭС находилась под контролем российских войск, в настоящий момент станция вновь отошла под юрисдикцию Украины. Судьба объекта, равно как и судьба самой крупной в Европе Запорожской АЭС, попавшей в зону прямых боевых действий, вызывает опасения.
Интерес к катастрофе, которую до сих пор считают крупнейшей в мировой истории аварией на атомной электростанции, не угасает. Широкую популярность получил сериал канала HBO «Чернобыль», также российский фантастический сериал «Чернобыль. Зона отчуждения». Для тех, кого интересует эта тема, мы собрали самые интересные материалы о Чернобыле, которые в разные годы публиковались на сайте «Милосердие.ru».
Куски графита на грудь солдатам и джинсовая юбка, которая продолжала «фонить»
Существует огромное множество воспоминаний людей, которые оказались в зоне аварии на Чернобыльской АЭС. Самый большой свод таких свидетельств – книга нобелевского лауреата, белорусской писательницы Светланы Алексиевич «Чернобыльская молитва». Кстати, именно из нее была заимствована для сценария сериала «Чернобыль» история пожарного Василия Игнатенко и его жены Людмилы (в фильме их играют актеры Джесси Бакли и Адам Нагайтис).
Рассказом о том, как молодая женщина, будучи беременной, выхаживала своего мужа и до последнего была рядом с ним, как хоронила его в свинцовом гробу, держа в руках обувь (ботинки на покойного надеть не смогли – так сильно распухли его ноги от радиационных ожогов) открывается книга Алексиевич, а в фильме эта линия также занимает значительное место.
Но у каждого, кто пережил Чернобыль, свои детали и свои моменты памяти. Ликвидатор последствий аварии на ЧАЭС Татьяна Рудник, например, рассказывает, что, уезжая из Припяти, взяла с собой одежду, которая стала впоследствии реальным источником опасности. Ведь никто не объяснял людям, что такое радиация и сколько мелочей нужно учесть, чтобы защититься от нее.
«Когда мы уезжали, навстречу шли колонны военных, полностью в форме химзащиты. А мы ехали даже без марлевых повязок. По дороге нас останавливали, проверяли уровень радиации, заставляли переодеваться. Но я каким-то образом сохранила свою джинсовую юбку.
Потом, уже в августе, у меня выявили очень высокий уровень радиации. Стали выяснять, где я была и что делала, и выяснили, что „фонит« юбка».
Не объясняли правила безопасности и тем, кто находился в непосредственной близости от реактора – а если и объясняли, то часто не следили за тем, чтобы все инструкции выполнялись неукоснительно.
«Прислали новобранцев, они четыре дня в армии служили. На атомной станции возле входа в административно-бытовой корпус лежали блоки графита. Естественно, они „светили«. Надо было убрать. Провел инструктаж командиру полка. Командир полка – ротному. Ротный провел инструктаж для солдат. Сделали специальные кирки с длинной ручкой, чтобы этот графит можно было крошить, и лопаты с длинной ручкой, чтобы грузить его в машину. Условие: как уберете, так вам по 1000 рублей и дембель. Что они сделали? Они взяли эти графитовые блоки на грудь, и в машину. Естественно, доза облучения получилась колоссальная», – рассказывает Владимир Комаров, который после аварии был назначен главным инженером АЭС.
О том, почему в Чернобыле моментально сгорали иностранные роботы, как бороться с радиацией при помощи клея и какие сценарии развития событий предполагали ликвидаторы в первые дни – в материале «Чернобыль: катастрофа в 10 фотографиях».
«Легасов распорядился забрать из моей квартиры три мешка зараженных вещей»
Пострадали не только жители Припяти, Чернобыля и соседних деревень и сел. Пострадали жители других городов, мобилизованные на место трагедии, – военные, химики, пожарные, специалисты по гражданской обороне, которые занимались ликвидацией последствий аварии на АЭС. Пострадали жители территорий, через которые прошло образовавшееся после взрыва радиоактивное облако. Пострадали и москвичи, хотя столица находилась за 800 с лишним километров от Припяти и Чернобыля. Первыми удар на себя приняли медики, которые встречали и лечили пострадавших – пожарных, тушивших пожар в ночь на 26 апреля, сотрудников станции и других жертв, которые скончались в первый месяц от острой лучевой болезни.
Фельдшер московской скорой Любовь Кругова не была в Чернобыле, но принимала пострадавших, первых ликвидаторов аварии, которых спецбортом доставили из Припяти в столицу. Пока молодая женщина ехала в машине с одним из них, успела получить серьезную дозу облучения.
«Подъехали мы к приемному покою „шестерки« (радиологической больницы № 6, в которой лежали все пострадавшие при аварии. – Ред.). Выскакивает медсестра и кричит: „Вы что, мы же чистые!« Я не поняла, о чем она.
Осмотрела себя: вдруг испачкалась, когда поднимала пациента? Переправили нас в спецприемник. И тут уже мы увидели дозиметриста. Я только поднесла к дозиметру руки – оказалась, доза уже большая», – рассказывает Кругова.
«Тем не менее я поехала домой. Смена у нас закончилась. А радиация… Пока с ней не столкнешься, не очень-то что-то понимаешь. И чувствовала я себя нормально.
Но уже по дороге стала как будто „проваливаться«. Ездила в автобусе по кругу, пока водитель меня не заметил и не высадил на нужной остановке. Но и тогда я списывала все на усталость, сутки же отработала.
На следующий день опять на смену. До работы еле добралась, и меня сразу отправили в шестую городскую… Оказалось, что дозу я получила хорошую. Там меня увидел Легасов (Валерий Легасов, заместитель директора Института атомной энергии имени И. В. Курчатова и член правительственной комиссии по ликвидации катастрофы в Чернобыле. – Ред.).
Он распорядился, чтобы у меня из квартиры вынесли все зараженные предметы. Дозиметристы забрали три мешка вещей. Говорили, что забирают только самое „грязное«, а облученного гораздо больше».
О том, как живут ликвидаторы аварии, в материале «Героям-ликвидаторам Чернобыля – обидно», опубликованном к 32-й годовщине катастрофы.
«На ваших детях можно диссертации защищать»
Согласно прогнозам уже упомянутого академика Легасова, в ближайшие годы после аварии от онкологических заболеваний должны были умереть более 40 тысяч человек. В десятки раз больше, как ожидалось, погибнут впоследствии от косвенных болезней, вызванных облучением: эти цифры были вычислены на основании хиросимской модели заражения.
У москвички Ольги больны двое детей, которые появились на свет в начале 90-х, уже после того, как их отец работал в Чернобыле после аварии. Что у них проблемы со здоровьем, женщина поняла далеко не сразу. «В младенчестве Тоша плакал все время, а у Маши до года были глаза будто стеклянные. И она все время на ручки просилась – я думала, мало ли, может, капризничает, может, к маме поближе быть хочет. Но когда она начала говорить, то стала жаловаться: „Ножки болят, ножки болят«. А у Тоши голова болела. Началось это, когда ему два года было. Они оба у меня оптимисты такие – и Тоша сначала не хотел показывать, что плохо себя чувствует, все время бегал и играл. А уж потом стал говорить: „Мама, все время болит голова – как проснусь и до вечера«.
Лет девять ему было, когда мы пошли к неврологу, и Тоша сказал: „Вся голова болит, как будто жар в голове«. А невролог после обследования говорит мне прямо при детях: „Мы не можем вам помочь«», – рассказывает женщина.
Супруг Ольги умер в 2005 году, семья живет на пенсию по потере кормильца, поскольку он имел официальный статус ликвидатора аварии на Чернобыльской АЭС. А вот доказать, что и дети пострадали от последствий этой трагедии, не представляется возможным. До недавнего времени детям Ольги отказывали даже в инвалидности, хотя и у дочери, и у сына множество достаточно тяжелых диагнозов.
Проблема существует, и она достаточно тяжелая, а в правовом поле – почти неразрешимая. «Председатель костромской организации „чернобыльцев« сказал, если моим детям дать инвалидность, это будет прецедент. И огромное количество таких же детей ликвидаторов ринутся получать инвалидность», – жалуется Ольга в нашем материале «Врачи не раз говорили: „На ваших детях можно диссертации защищать, ваши дети такие интересные для врачей, у них столько всего…«».
Проблема «чернобыльских» детей, к сожалению, остается актуальной до сих пор.
«Боже, помоги нам, грешным, преодолеть эту беду»
В 2007 году на Чернобыльскую АЭС отправились журналисты нашего издания – корреспондент журнала «Нескучный сад» диакон Федор Котрелев и фотограф сайта «Милосердие.ru» Константин Шапкин. Вместе с настоятелем чернобыльского храма св.пророка Илии, протоиереем Николаем Якушиным, отец Федор Котрелев служил молебен в годовщину аварии непосредственно рядом с местом катастрофы – в сотнях метров от четвертого энергоблока.
На память об этом событии остались фото. Разоренная Припять, в которой остановилось время, деревни самоселов, граффити, которые оставляют сталкеры в зоне отчуждения. Памятник ликвидаторам аварии. И фото колокола, который каждый год в ночь на 26 апреля звонит столько раз, сколько лет прошло с момента катастрофы.
«Звон скорби. Остановись и склони голову. Перед тобою Древлянская земля в печали от ядерной катастрофы. Склони голову перед народом, который жил тут веками и, как песок, рассыпался по всему свету. Боже, помоги нам, грешным, преодолеть эту беду», – гласит плакат, расположенный у мемориала памяти.
В память о всех пострадавших вскоре после катастрофы была написана икона, названная «Чернобыльский Спас». На ней – Спаситель, Богородица и архистратиг Михаил, а под ними – души умерших чернобыльцев и ликвидаторы аварии: пожарный в респираторе, работник станции, летчик, медсестра. На горизонте, за очертаниями взорвавшейся станции, виднеется зарево восхода, в небе летит звезда Полынь.
«Когда недалеко от Чернобыля служат литургию, радиация отступает»
Врач-психиатр Георгий Савов работал в Чернобыле спустя два года после трагедии, в 1988 году. Он говорит, что у тех, кто находился тогда в Зоне, проблемы были не только с физическим здоровьем, но и с душевным. «Как психиатру, мне приходилось принимать людей достаточно часто», – признается доктор.
«Именно в Чернобыле я впервые задумался о Боге. Крестился, правда, только через несколько лет, в 1999 году, но сегодня я не сомневаюсь, что нельзя все списывать на человеческий фактор. Чернобыльская трагедия – следствие не только халатности, но и бездуховности. Патриарх Пимен в те страшные дни сказал: „Вот дьявол и воскурил себе свечку«», – говорит Георгий Савов.
Интересно, что в 30-километровой зоне отчуждения радиационное загрязнение распространяется не одинаково – есть места «чистые», там безопасно, а есть – «грязные», где дозиметры зашкаливают и находиться нельзя. Чернобыльский священник Николай Якушин, настоятеля храма Илии Пророка – единственного на чернобыльской закрытой территории, где время от времени служат, отмечает, что его церковь – это «светлое пятно», в то время как вокруг – достаточно серьезное загрязнение.
Отец Николай ведет дневник чудесных исцелений, а также постоянно измеряет радиацию. Он рассказывал: «Подходишь с дозиметром к храму – дозиметр зашкаливает. В храме же уровень радиации значительно ниже, а во время литургии дозиметр показывает почти норму».
