Представим себе ситуацию. Вот в столичный город из провинции приезжает молодой купчик. Вертится, обрастает связями, преумножает капиталы. Становится известным. Широко известным. У него появляются дети. Наследуют и расширяют дело. Пора бы и благотворительностью заняться.
Перед ними – широчайшие и прекрасные перспективы. Объектов для благотворительности множество, все на виду, все обещают ордена и титулы, роскошные обеды в Человеколюбивом обществе, не менее роскошные завтраки в пользу того или иного добродетельного начинания, уважение общества, рукоплескания благотворительных дам. Как прекрасно, как духоподъемно и сладостно нырнуть в этот светско-филантропический мир с головой.
Но вместо этого сын и наследник купца – всероссийское имя – возвращается к себе на родину, про которую в столицах только краем уха слышали, и занимается благотворительностью – там. Почему?
Павел Сергеевич Малютин и Калуга
По данным на 1883 год в Калуге насчитывалось четыре богадельни, Попечительство детских приютов, Общество вспомоществования недостаточным людям, стремящимся к высшему образованию, Общество для пособия нуждающимся учащимся, Церковное братство святого Апостола Иоанна Богослова, Общество для вспомоществования нуждающимся девицам духовного происхождения, Егорьевское, Успенское и Богоявленское попечительства о бедных, дешевая столовая для бедных, ночлежный дом, а также Пятницкая, Пестриковская, Земская и Малютинская богадельни. Крупнейшая из них – Малютинская, построенная на средства купеческой династии Малютиных (Москва). И, хотя Калуга расположена не так уж далеко от Москвы, возникает вопрос – а почему так случилось? Неужели только лишь из-за того, что эта династия ведет свою историю от Семена Семеновича Малютина, корни которого берут свое начало откуда-то из Калужской губернии?
В 1860 году Малютины владели 22 миллионами, вложенными в разного рода производства – стекольное, химическое, золотопромысловое, сахарное и другие. Само же дело – бывшее «Братьев Малютиных» – называлось «П. Малютин и К». Причина очевидная – все остальные братья к тому времени скончались. Можно сказать, что именно Павел Семенович победил в жизненном квесте, и, пусть уже щедро украшенный сединами, но все же получил возможность полностью распоряжаться семейным капиталом.
Впрочем, соблазны молодости не то, чтобы давно оставили его – он даже в молодости был к этим соблазнам равнодушен. Павел Сергеевич слыл человеком тихим, скромным и совсем не светским. Золотыми червонцами не разбрасывался, жил по принципу «Хороши пироги, да деньги дороги». Построить новый храм для него было гораздо интереснее, чем, например, отгрохать для себя дворец. Что он, собственно, и сделал – возвел в Раменском, там, где у него действовало бумагопрядильное производство, огромную церковь. Особенно же повезло Калуге.
В 1859 году Павел Малютин открывает в этом городе Калужский общественный банк. Банк был посвящен (подобное в те времена практиковалось) памяти старшего брата, Михаила Семеновича. Изначальное пожертвование составило 100 тысяч рублей серебром. В сопроводительном письме в Калужскую думу говорилось: «Когда капитал сей поступит в ворот, то получаемые с оного проценты ежегодно должны быть употребляемы на содержание мещанского училища для детей мужского пола с наименованием их пансионерами Михаила Малютина, на ежегодную выдачу беднейшим гражданам Калуги перед наступлением праздников рождества Христова и Светлого Христова воскресения в размере пяти рублей серебром на душу».
Если же вдруг наступит денежный переизбыток, то его следует направлять на нужды богадельни, училища для сирот женского пола (их, кстати, предстояло еще учредить), на приданное неимущим девицам мещанского сословия, а также для уплаты налогов и податей за беднейших мещан. Распорядился – и на следующий год скончался на традиционной Нижегородской ярмарке от холеры. Банк был переименован в «Общественный братьев Михаила и Павла Малютиных банк». И только после этого, в июле 1862 года был, наконец, открыт.
Все только начинается
Казалось бы, на этом вся история должна была закончиться. Банк работает, проценты начисляются, неимущие получают помощь, попечители если и подворовывают, то несильно. Все, финита ля комедия.
Но нет. Все только начинается.
В 1870 году вступает в строй упомянутая в заявлении богадельня. Для нее на одной из самых престижных улиц города Калуги – на Дворянской – приобрели дом госпожи Кувшинниковой. Был составлен рацион – обед, ужин и чай. Если день был скоромный, на обед выдавался кусок мяса. В постные дни упор делали на грибы. Хлеб – без ограничений.
Действует и приют – все на те же средства из Малютинского банка. Приют, по сути, выполнял функции интерната. Туда помещались дети от трех до двенадцати лет, родители которых были заняты на работе и не могли присмотреть за своими отпрысками.
В 1912 году в Калуге было торжественно отмечено пятидесятилетие банка братьев Малютиных – благотворителей, решивших в облагодетельствовать калужан. Да, их отец, Семен Семенович Малютин, родился в Калужской губернии, но женился уже в городе Москве на дочери московского же купца Г. И. Плотникова, Авдотье Григорьевне. И, хотя в начале своего жизненного пути он числился калужским купцом 3-й гильдии, то в скором времени переписался в московские купцы все той же 3-й гильдии. То есть, основной рост капитала – вплоть до 1-й гильдии все-таки произошел в Первопрестольной, и к Калуге никакого отношения не имеет.
Вел он также бизнес и в столице. И после смерти Семена Семеновича, случившейся в 1831 году, старший брат Михаил начал присматривать за петербургской половиной дела, средний Павел за московской (в том числе за упомянутой Раменской бумагопрядильней), младший Николай был на подхвате у обоих, а про Калугу снова разговору не было. Астрахань, Казань, Иваново-Вознесенск, Нижний Новгород, Ростов-на-Дону – да, там у братьев были филиалы. Но, опять же, не в Калуге. И потом, когда из троих братьев в живых остался один Павел, городу Калуге перепал исключительной силы благотворительный дождь, но никак не производственные мощности.
Видимо, дело здесь именно в личности Павла Семеновича, в этом его, уже упоминавшемся «хороши пироги, да деньги дороги», в его стремлении к бытовой аскезе. Плюс к тому – непривлекательная внешность, крайняя необщительность. Он даже грамоте был не обучен – правда, безошибочно считал в уме и отличался деловой смекалкой. К тому же груб в быту, несдержан, если дело касалось чьего-то непрофессионализма, лени – мог под настроение и поколотить нерадивого работника.
Один из современников – Н. Варенцов – писал о Павле Семеновиче: «Отличавшийся большим умом, энергией и широким размахом в своих торговых делах; что же касается до его личной жизни, он был мелочен и скуп, боясь израсходовать для себя лишние двадцать копеек. Мне приходилось слышать от лиц, близко знающих его, что он, приезжая в Петербург, останавливался в одной из самых дешевых гостиниц, употреблял целые дни на посещение своих покупателей для получения от них заказов, и когда было уже темно, он шел обедать в дешевый трактирчик и после съеденного обеда, пользуясь даровым светом, писал письма в Москву с распоряжениями, заносил полученные заказы в свою книжку и оставлял трактир только после того, как замечал недовольство половых, старающихся выкурить посетителя, ничего для себя не спрашивающего. Тогда он уходил в только что выстроенный пассаж на Невском, где засаживался на скамейку, ближе к свету лампы, и заканчивал там дела, после чего шел в гостиницу, ложился спать в темноте, чем экономил 20 копеек на свечу, за которую пришлось бы платить, если бы он хоть раз и на минуту зажег бы».
Павел Семенович – вот удивительное дело – за свою долгую жизнь в Калуге-то ни разу не был! Какая тут любовь к отеческим гробам? В Москве избежать почестей и прочей светской мишуры, связанной с благотворительной деятельностью, было бы в принципе невозможно. А в Калуге – легче легкого. Достаточно было туда просто не ездить.
Выходит, что здесь мы имеем дело со своего рода благотворительным дауншифтингом – случаем, когда жертвователь сознательно лишает себя внешних проявлений успешности на благотворительном поприще. Жертвенность есть, а вот купание в волнах благодарности, любви и преданности облагодетельствованных – отсутствует полностью.
