Учитывая, что сдержанную улыбку, как и чувство юмора, в Великий пост никто не запрещал, из всех издательских новинок мы выбрали книжку, знакомящую читателей с мировой философией посредством шутливых рассказов, подкрепленных классическими парадоксами и анекдотами. Нетрадиционное исследование природы вещей поможет нам по-новому взглянуть и на место смеха в современной жизни.
Великий иллюстратор
Чувство юмора – еще одна, после стыда, уникальная способность человека – не просто развлекает нас, облегчая тяготы земного бытия, но служит вспомогательным ресурсом даже в самых жизненно насущных и отнюдь не шуточных вопросах. Любой ученый или педагог отлично знает, что среди разнообразных функций тех же устных анекдотов, которыми мы делимся друг с другом в неформальной обстановке, одна из самых неотъемлемых и актуальных – иллюстрировать. Ничто не объяснит так просто сложную материю, как шутка, выстраданная при попытках описать ее; ничто не вскроет суть абстрактных тезисов наглядней, чем миниатюрная житейская коллизия; ничто настолько быстро, весело и эффективно не оспорит (поразит, подмочит, расшатает) длинное и неприступное умозаключение, как это сделает короткая острота или меткое сравнение.
Вследствие огромной, далеко не смехотворной дидактической энергии, аккумулированной в юморе, на книжный рынок каждый месяц поступают все новые и новые учебники, совмещающие шутку-прибаутку с обучением. Предмет, при этом, может быть любым, в том числе заведомо сухой и невеселый, будь то компьютерный ликбез (вспомним те же популярнейшие серии «для чайников») до нынешнего справочника и как бы «разговорника» по философии, чей русский перевод совсем недавно появился в книжных магазинах.
Они, нижеподписавшиеся
Ее авторы – американцы Дэн Клейн и Томас Каткарт – по образованию философы из Гарварда, по жизни близкие друзья. Клейн телесценарист и сочинитель триллеров, Каткарт же, как сказано на задней обложке, «работал с уличными бандитами в Чикаго», попутно изучая Слово Божие в разных семинариях.
Любопытно, что их труд – перед тем, как удостоиться пять лет назад быть изданным и превратиться в мировой бестселлер, – довольно долго мыкался от одного издателя к другому. Литературные агенты, занятые обустройством книжки, совокупно получили около пятидесяти отказов, преследуя поставленную перед ними цель. «Предназначение… (излагают начальный курс телеологии соавторы) есть и у птиц, и у пчел. В Бостоне, говорят, цель есть даже у бобов» (с. 16).
С тех пор обрадованный тандем успел издать еще два путеводителя в кэролловском духе: один по энциклопедисту всех времен и народов («Аристотель с муравьедом едут в Вашингтон…»), другой – по заколдованным тропинкам Шварцвальда («Хайдеггер и бегемот проходят сквозь жемчужные врата…»).
Философия на скорую руку
Итак, переводной non-fiction, громоздко озаглавленный по-русски «Как-то раз Платон зашел в бар… Понимание философии через шутки» (М.: Альпина нон-фикшн, 2012), имеет целью кратко описать и объяснить «с нуля» любому современному невежде все (почти все) основные философские проблемы и течения.
Десять тематических частей «Платона…», помещенных между шуточным вступлением и комическим глоссарием, имеет смысл перечислить целиком, чтобы показать охват: «Метафизика», «Логика», «Эпистемология: теория познания», «Этика», «Философия религии», «Экзистенциализм», «Философия языка», «Социальная и политическая философия», «Теория относительности» (под которой авторы нетрадиционно понимают всяческий релятивизм и солипсизм) и «Метафилософия» (изучающая философию как таковую). Каждый тезис обязательно сопровождает некий нарочито бородатый анекдот (а то и несколько таких бородачей), помогающий (-ие) увидеть тезис как бы изнутри, в бытовом употреблении. То, как бы смеясь и играя, соглашаясь с ним, а то – диалектически его опровергая. «– Замечательный певец, правда? – Ха! Будь у меня такой голос, я бы пел не хуже» (с. 85).
Как бы ни относились к этой книге, «Платон…» – типичнейший американский ширпотреб со всеми гарантированно вытекающими из такой продукции плюсами и минусами. В плюсах – выверенная и надежная, скорей всего, фактология, предохраняющий от чересчур вульгарных выводов академизм, легкость и доступность изложения. В минусах – неизбежное в такого рода жанрах упрощение деликатнейших сюжетов.
Начинается и заканчивается каждая глава коротким диалогом символических героев Тассо и Димитрия, исполняющих, как в греческой трагедии, роль хора. Вот характерный диалог, венчающий одну из глав:
Димитрий. Я задаю тебе простой вопрос, а ты даешь мне десять различных ответов. Не сказал бы, что это мне помогает.
Тассо. Если тебе нужна помощь, обратись в службу соцзащиты. Вон, в Спарте, говорят, их полно.
Димитрий. Нет, я просто хочу понять, какой из ответов истинный.
Тассо. Ага! Теперь ты, кажется, кое-что понял.
Издержки перевода
К изумлению и радости соавторов «Платон…» уже переведен на двадцать языков, включая наш великий и могучий. Притом что эта книга адресована отнюдь не собирательному общечеловеку, безродному космополиту – порождению эпохи глобализма, а именно американской (на худой конец, англоязычной) публике. Именно ее подстерегают многочисленные каламбуры, которых откровенно не хватает в русском переводе, но не только: все повествование, если приглядеться, здесь рассчитано на знание американской поп-культуры, в частности – на совершенное владение языком комедий братьев Маркс. А не, например, Рязанова или Гайдая.
Даже позолоченная надпись на обложке русского издания – неоправданная вольность, взятая наполовину с потолка; покорная капитуляция перед оригинальным Plato and Platypus walk into a Bar, обыгрывающим сходство двух имен – афинского мыслителя и австралийского животного, прозванного по-русски утконосом. Этой парочке в финале книги посвящен отдельный анекдот – умеренно смешной, учитывая каламбур, и очевидно странный без его учета.
В отказе переводчика пускаться в лингвистическую авантюру, подбирая не буквальные, но смысловые русские аналоги, нет ничего предосудительного, каламбуры по определению непереводимы. Точный перевод и обязательное примечание о случившихся издержках (либо тут же приведенный в скобках оборот первоисточника без комментариев) не вызвали бы нареканий – но примечание отсутствует. И здесь, и в остальных, исчезнувших бесследно идиомах, на которых, в общем, и держалась где-то половина смысла. Без которой не понять хвалебные рецензии американской прессы, попадание в книжный рейтинг NY Times (и пребывание в нем месяц с половиной), дальнейшие переиздания и переводы.
О юморе без шуток
Едва ли в XXI веке кто-нибудь всерьез считает, что смех и философия несовместимы, а способность отвлеченно мыслить исключает развитое чувство юмора. Сегодня юмор ценится как никогда, и этот, ранее беспрецедентный культ, признаться, выглядит скорей болезненным симптомом, нежели свидетельством морального здоровья. Исходная роль юмора – приправы к блюду, но не блюда; десерта, а не основного угощения – вытесняется новейшим сольной партией, этически и эстетически самодостаточной. Бесчисленные смеховые индустрии; непреодоленная постмодернистская ирония; общепринятая в образованной среде риторика, пропитанная ничего не значащей шутливостью… все это лишь немногие, наспех обозначенные указания чудовищных размеров символического пузыря, вобравшего в себя неверие, беспомощность, бессодержательность, цинизм и скуку «золотого миллиарда». То есть, самых обеспеченных и прогрессивных жителей Земли. Все чаще ставящих на юмор. Зарабатывающих юмором. Укрывающихся юмором. Поклоняющихся юмору. Превращающих все остальное в юмор.
Возможно, в будущем он постепенно сдуется. Или оглушительно взорвется. Как и положено, в конце концов, переоцененному ресурсу. Но сегодня юмор торжествует. И главные его адепты и служители – атеисты и агностики. Находящиеся в постоянном поиске и падкие на произвол, они стабильно выбирают юмор в качестве ответа на любой вопрос. Впрочем, верующие тоже не всегда свободны от соблазнов. Последние, разумеется, не том, чтобы выбирать веселые программы на ТВ, а в склонности предпочитать самостоятельным решениям необязательный изменчивый дымок юмористических реакций. Сознание, что все необязательное прямо пропорционально обессмысливает твою же собственную жизнь, возникает позже.
Описанная ситуация слишком объективна, чтобы словом или волевым усилием мы могли пытаться на нее влиять. Но в наших силах помнить, что предназначение заложенного в нас чувства юмора – подчиненное, служебное, инструментально-прикладное. Юмор дан для человека, а не человек для производства юмора. Поговорка гласит, что если Бог хочет наказать человека, то лишает его разума. А вот если Он хочет наказать окружающих, Он лишает человека чувства юмора. Памятуя о благополучии наших близких, позаботимся и о себе: не будем добровольно превращаться в судорожный смех о двух ногах.
