В заброшенном цехе осталась чугунная ограда, сделанная на заводе в позапрошлом веке, когда здесь изготавливали художественное литье. Ее привезли сюда на реставрацию из краеведческого музея. История остается в прошлом?
Проще снести и построить новое
Вход в огромное кирпичное здание заводского цеха преграждает ржавый лист железа.
– С крыши, похоже, упал, – говорит мужчина в спецовке, тужурке и лыжной шапке.
Вместе с ним я аккуратно перешагиваю этот сорванный лист и вхожу в выстуженное пространство цеха. Пока глаза привыкают к сумраку, где-то капает вода.
– Здесь был цех металлоконструкций, – объясняет мне мужчина в лыжной шапке. – Он два месяца стоит закрытым, мы все отсюда вывезли. И здание уже разваливается. Зимы оно не выдержит. Потом не восстановишь – проще будет снести и новое построить.
Мужчина медленно идет мимо луж – это протекает крепкая до недавнего времени крыша. Останавливается возле окна с пыльными стеклами – на подоконнике растет трава. Мужчина пинает ногой бледно-серые грибы, растущие у брошенной груды железа, из которого совсем недавно делали полезные вещи.
– Если хотите, фотографируйте. Может, кто-то увидит и захочет арендовать это помещение для съемок фильма ужасов.
Мужчина замечает, что я вчитываюсь в полуистлевшую инструкцию по безопасности на рабочем месте, прикрепленную к изъеденной грибком стене.
– Когда я пришел на завод 26 лет назад, здесь было многолюдно и светло, – говорит он. Звук его голоса гулким эхом разносится по пустому цеху. – Рабочих в этом вот цехе было несколько сотен человек, выпускалась продукция. Работали в три смены. Тут была жизнь…
Он хочет сказать что-то еще, но понимает, что я и так вижу. Завод почти умер.
Детям помочь нечем
Игорь Петрович Салтыков знает завод как свои пять пальцев. О любом его станке и изготовленной детали может рассказывать долго и с увлечением
Мужчину в лыжной шапке зовут Игорь Петрович Салтыков. Он глава профсоюза Белохолуницкого машиностроительного завода, который был признан банкротом в августе этого года. После этого почти 250 рабочих завода потеряли работу и средства к существованию. Хотя средств не было и до этого, деньги рабочим на заводе перестали платить еще в феврале.
– Никогда я не ленился, мог повечерять и в выходные выйти, – рассказывает Салтыков, стоя в разрушающемся цехе, рядом с зеленым пятном мха на выпачканном красной краской полу.
Несколько лет назад у него была большая для Холуницы зарплата. Но под конец ее снизили в три раза. Да и ту не выплачивали. На заводе работала и жена Игоря Петровича.
– Это же горе получается для семьи, – завпрофкома говорит еле слышно. – Спасибо, родителям – пока живы, помогают. Свое хозяйство есть, огород. Но кроме картошки и морковки охота еще что-нибудь покушать, одеться. Детям помочь бы – у нас их двое. Старший сын учится заочно, работает, сам в Кирове квартиру снимает. И нечем ему помочь.
От чего разрывается сердце
«У нас не осталось уже никакой надежды. Почему нас обманули?» — спрашивают сотрудники завода
– Мне сегодня не на что хлеба купить! – женщина с заплаканными темными глазами сидит напротив меня.
Женщину зовут Наталья Викторовна Устюжанина. Она работала специалистом по кадрам в литейном цехе, который был преобразован в дочернее предприятие завода «Белохолуницкий литейный завод». Перед ней лежит папка с документами. В ней ответы из разных инстанций, куда рабочие завода обращались и все вместе, и по отдельности.
«Помогите вернуть честно заработанное!» – примерное содержание всех писем. «Мы ничего не можем сделать, ваш работодатель – банкрот, ждите итогов работы конкурсного управляющего», – смысл ответов различных инстанций.
Рядом с Натальей Викторовной дочь Оксана Седавных, экономист литейки.
– Мы недавно проели все наши накопления. И машину проели тоже, 30 тысяч, – Оксана говорит спокойно и тихо. – У меня дочь, ей 9 лет. Питание в школе стоит 350 рублей еженедельно. Бывший муж алименты не платит. Работы в районе нет. Уехать в Киров не могу пока – куда с дочкой? А оставить ее тоже не могу – вдруг упущу девочку? У нее как раз переходный возраст начинается.
– У меня сердце разрывается, когда ребенок спрашивает: «Мама, когда у нас будут денежки?» – вступает Наталья Викторовна.
Она рассказывает, что недавно перенесла операцию, ей нужно поехать в Санкт-Петербург на консультацию и дальнейшее лечение, но денег нет.
– И похоже, не будет, – заключает она.
Картошкой налоги не заплатишь
Привычный труд в новых обстоятельствах. В огромной цехе, рассчитанном на сотни рабочих, трудятся всего несколько человек
Маляр Марина Кутявина на заводе проработала всю жизнь – ей с ее специальностью некуда идти после сокращения. В службе занятости пособие пока не выплачивают, потому что по закону первые три месяца обязанность обеспечивать работников лежит на работодателе, который их сократил. Выплаты начнутся только в ноябре.
– Как я живу? На шее сижу у родителей и у детей, – Марина не жалеет краски для рассказа. – Мама получает пенсию 9 тысяч, папа – 10. Десяточку они себе оставляют, а девяточку мне отдают – возьми, дочка, оплати кредиты, как бы не пришли к тебе приставы.
О ссудах и кредитах рассказывают почти все рабочие – брали их у банков, пока все шло хорошо.
– Стыдно так жить! – почти кричит Марина. – Мне надо детям помогать, у них ипотека – а они мне помогают. Картошка есть, конечно. Но ведь картошкой налоги не заплатишь, квартплату не погасишь, кредит не вернешь! Спасибо, в магазинах дают продукты под запись, входят в положение, – да ведь туда отдавать долг надо будет, как людей подставлять.
Если открыть сайты с предложениями работы в Белой Холунице, редкие из них касаются не торговой сферы, к которой сварщики, токари, фрезеровщики, крановщики мало приспособлены. Все остальные вакансии предполагают вахты и переезд. По словам рабочих, те, кто помоложе, после сокращения уезжают из Белой – искать лучшей доли в Кирове или Москве. Но не все могут это сделать.
– Я бы уехал, – признается Игорь Салтыков. – Мне 47 лет, еще можно было бы попытаться начать сначала. Но жена не хочет – и я ее понимаю: тяжело это, заново жизнь мостить. Тут все, что нажили. Как бросить?
От колонны гуманитарной помощи в Белой не откажутся
Бывшие контролеры проходной завода хотят только одного: чтобы им отдали долг по зарплате
– Мы все родом из Белой, я на заводе проработала 26 лет, – говорит Мария Валентиновна Быданова. У нее веселые глаза, но сама она не улыбается. Ее окружают бывшие коллеги – еще четыре грустные пенсионерки. Все они работали контролерами на проходной завода.
Пенсионерам немного попроще. Ключевое слово – немного. Потому что пенсии ни на что тоже не хватает («За коммунальные услуги почти половина уходит, а ведь еще таблеточки покупать надо – мы же не молодеем!»). После пенсии они пришли на завод, как говорят, «подработать». Но теперь никак не дождутся выплат заработанного. Сумма долга у каждой, на первый взгляд, небольшая – около 33 тысяч рублей.
– Это для Москвы или наших бывших начальников, может, не деньги! – горячится Галина Валентиновна Лыскова. – А для нас – богатство! Нам чужого-то не надо, нам наше бы отдали!
Пенсионерки жалуются на тоску, пьющую молодежь и дороговизну в магазинах. Не дают им покоя и новости из телевизора:
– У нас государство всем помогает, у кого что ни случись. Но и мы бы от колонны с гуманитарной помощью тут не отказались!
Люди сокращались все последнее время
Глава Белой Холуницы Станислав Кашин на своем посту уже 4 года
– Вы не знаете, заработает все-таки у нас завод или нет?
Этот вопрос мне задают все, кто узнает, что я приехала в Белую Холуницу поговорить с бывшими рабочими завода. Отвечаю, что не знаю. Когда я задаю его главе городского поселения Станиславу Кашину, он видимо напрягается. Вопрос о заводе – трудный.
С третьего этажа администрации Белой Холуницы виден православный храм. Неподалеку – вход на стадион. Он когда-то был построен машзаводом и содержался им. И не только стадион – пионерский лагерь, пять детских садов, две школы, здравпункт, спорткомплекс. Сейчас все это – на балансе муниципалитета и района.
Храм Воскресения Христова в Белой Холунице виден из окна администрации. На въезде и выезде из города стоят поклонные кресты
Станислав Кашин говорит, что в Белой Холунице обострилась социальная напряженность после августовского сокращения на заводе. Но добавляет, что людей увольняли уже несколько лет.
– В лучшие годы на заводе трудились 2000 человек, – говорит Кашин. – На заводе работали целыми семьями. Работа на машзаводе сложная, она не подразумевает иного источника заработка для человека. И его люди окончательно лишились.
Те, кого сокращали до этого, поступали так же, как и последние сокращенные, – уезжали, вставали на учет в службу занятости, чтобы получать хоть какое-то пособие, устраивались на деревообрабатывающие предприятия, открытые в районе. Правда, в отличие от завода, на этих предприятиях зачастую не предлагают официального оформления, соцпакета, зарплата там небольшая.
В ожидании насыщения
Это берег Белохолуницкого пруда, из которого в начале истории завода брали воду для производства. Дерево росло на плотине, перегораживающей реку Белая Холуница
Ожидается, что в Белую Холуницу придет новый инвестор, пермское предприятие «Западно-уральский машиностроительный концерн», готовое открыть филиал на территории Белохолуницкого завода.
– Но это все не быстро, – говорит Кашин. – На работу они планируют взять всего 110 человек.
У пермского инвестора не все в делах гладко, но глава Белой Холуницы привычно говорит, что в городе будут рады любому инвестору, «который готов организовать предприятие в городе, вложить деньги в реальный сектор экономики и насытить налогооблагаемую базу».
По словам Станислава Кашина, налоги с завода составляли 10% городского бюджета. И концы с концами в Белой свести сейчас сложно из-за того, что Холуница лишилась денежных поступлений с предприятия.
Как администрация может помочь людям? Только в решении технических вопросов – сотрудники администрации объясняют, как быть с налогами на доходы, которые формально удерживались, но не перечислялись, как оформить документы на постановку на учет в службу занятости.
– Впечатляет, что люди больше интересуются не тем, когда они получат заработную плату, а тем, когда будет работа. Для них самое главное – работа, – говорит Станислав Кашин. – Нечестно со стороны бывшего руководства было пользоваться любовью к труду честных людей.
Подмела – и согрелась
В заброшенном цехе металлоконструкций не осталось почти ничего полезного. Не вывезли отсюда только то, что уже не понадобится или не переживет переезд
Семь с половиной тысяч рублей. Столько сейчас получает каждый из 30 рабочих, которых набрали на новое предприятие с тем же названием, что и раньше – «Белохолуницкий машиностроительный завод». Оно запустилось в начале сентября. Только теперь это ООО вместо ОАО. Если дело пойдет, планируется набрать еще 70 рабочих.
– Мы не хотим ничего плохого говорить о новом руководстве, – говорит Александр Михайлович Шитов, мастер механического участка, – Но опасаемся, что снова окажемся без работы. Первые заказы мы уже сделали. А вдруг не будет больше? Сидим в холодном цеху, потому что отопления пока нет, ждем работы. Вот Анна Николаевна у нас фрезеровщица, а полдня в цеху полы подметала. Хоть согрелась!
Репутация некогда сильного предприятия подмочена за прошедшие несколько лет. Мало кто из поставщиков и заказчиков хочет связываться с Белой Холуницей. Но пока хотя бы у 30 человек есть работа.
Рабочие говорят, что в 1990-х было не так плохо. И хотя зарплату тоже не платили, но у завода было свое приусадебное хозяйство, в столовой выдавали продукты. Вся страна перестраивалась на новые рельсы – надо было просто немного потерпеть. Надежда была. А сейчас ее почти не осталось.
Деньги в карты проиграл
Мемориальная доска о спасении завода в 1903 году Николаем II. Хранится она в зале художественного литья в местном краеведческом музее
Более, чем двухсотлетняя история Белохолуницкого завода, основанного в 1764 году, никогда не была простой. Завод несколько раз вставал, переходил от частного управления в ведение государственной казны и наоборот.
Предыдущая остановка завода, чуть ни приведшая его к гибели, случилась в 1902 году. Иван Поклевский, к которому предприятие перешло от отца, проиграл оборотные средства завода в карты. И оставил предприятие без возможности приобретать руду, уголь и хлеб, выплачивать зарплату рабочим.
Тогда Иван был объявлен несостоятельным должником, на Белохолуницкий завод назначили конкурсного управляющего. А рабочие, доведенные до отчаяния, послали телеграмму на имя императора Николая II с просьбой о его запуске.
Царское правительство разрешило выдачу ссуды на пуск завода в размере 600 тысяч рублей. В 1903 году работа завода была возобновлена.
Кто поможет заводу сейчас?
Читайте также:
Вверх по реке, текущей вниз: как социальные проекты «поднимают» моногорода
Фото: Виталий Лучинин
