Бросалась на амбразуру, ругалась с главами муниципалитетов
– Когда вы пришли на должность детского омбудсмена, вы хорошо себе представляли эту работу?
– Первые полгода я была уверена, что это продолжение общественной деятельности. Я с чиновниками разговариваю по-журналистски – жестко, эмоционально. Они первое время не могли понять, а сейчас уже привыкли. Все со мной общаются по-человечески.
Я думала, что знаю, чем буду заниматься. Но, конечно, жизнь оказалась намного жестче, реалии – намного серьезнее, круг проблем намного шире. Как только пришла, я сразу же завела почту, открыла все соцсети. Обращений стало намного больше. Выяснилось, что мы в ответе за все – плохие дороги, экологию, мусорки.
Первое время было тяжело, потому что я все жалобы принимала за чистую монету. Бросалась на амбразуру, ругалась с главами муниципалитетов – и теперь очень благодарна им за то, как деликатно они выдерживали мой напор. Впоследствии часто выяснялись нюансы, о которых я не знала. Например, мужчина на приеме рассказывает: вторая жена, у нее есть еще дети от первого брака, родила ему ребенка. Им надо строить дом, а использовать материнский капитал на это не дают. Мне шепотом говорят: «Они вообще не женаты, а он собственник земли». В итоге мы их поженили – организовали ЗАГС, платье подарили.
– По поводу чего чаще всего к вам обращаются?
– Школьные конфликты и конфликты после развода по поводу детей. За 2,5 года у меня уже появилась репутация психолога. Свежий случай: пишет мужчина 40 лет, мол, спасите, у нас с женой 10 детей, только ваша личная консультация сможет уберечь нас от развода. Меня уже и друзья просят проконсультировать.
Если серьезно, разводы сейчас – одна из главных болевых точек. Родители не понимают, как вести себя после расставания, и эмоционально калечат детей, выясняя отношения между собой. Я не считаю, что развод надо запретить. Но территория ребенка должна оставаться территорией уважения друг к другу. Нельзя при детях друг друга ненавидеть, потому что иначе дети винят себя. Очень болезненный вопрос – определение места жительства ребенка и порядка общения с ним. Это нужно делать до развода, иначе ситуация может выйти из-под контроля.
– Что вы имеете в виду?
– У меня была большая неудача как у уполномоченного. Ко мне пришли мама и папа, папа удерживал у себя ребенка, трехлетнего мальчика. Я три часа его убеждала, что если он любит своего сына, он поймет, что малышу нужна мама. Отец послушал меня и на следующий день вечером отдал ребенка. А через сутки женщина выключила телефон и перестала выходить на связь. Он мне позвонил и сказал: «Ксения Владимировна, что же вы наделали? Я больше никогда не увижу сына»… Она клялась, что будет давать им встречаться. Получается, отец больше любил своего ребенка. Я пыталась ей звонить, но она назначала такое время для встреч, когда отец не мог. Мы хотим внедрять медиацию, чтобы до суда с родителями работал специалист, который своими вопросами давал бы родителям возможность посмотреть на ситуацию со стороны ребёнка, как ему больно и страшно, когда родители воюют друг с другом!
Сохранить кровную семью
– Как в Подмосковье устроена работа с неблагополучными семьями? Часто ли детей изымают?
– Вопреки мифам, опека не отбирает детей, потому что нет апельсинов в холодильнике. По 77 статье в Московской области в прошлом году было пять отобраний, в позапрошлом – 4. А в 2016-м их было 20. Статистика свидетельствует, что усилия всех служб направлены на то, чтобы сохранить кровную семью.
– 77 статья Семейного кодекса РФ – самая строгая?
– Если поступает сигнал об угрозе жизни или здоровью ребенка, по этой статье его отбирают у родителей. У органов профилактики есть неделя, чтобы подать в суд иск о лишении прав. Работать с семьей времени нет. Поэтому обычно все стараются поместить ребенка в социально-реабилитационный центр (СРЦ) по заявлению родителей – и дать шанс этой семье на реабилитацию. Другое дело, что родители часто как жили, так и живут. И даже не навещают детей, которые месяцами находятся в центре.
– На каких еще основаниях детей могут забрать?
– Например, по акту о безнадзорности. В этом случае службы дают время. У нас год назад зимой трехлетний мальчик вылез через форточку в окно первого этажа. Кричал, что хочет есть, а мамы не было три дня. Органы опеки его забрали, полиция нашла мать. Органы профилактики год с ней работали, но безуспешно, в итоге лишили прав. Сейчас он в семье. К счастью, у нас в Подмосковье очень много замещающих, ресурсных семей. В области создано более 80 служб сопровождения приемных семей. Психологи работают в том числе и на предотвращение возвратов. По статистике, в Московской области числится 25306 сирот и детей без попечения родителей, и только 963 в учреждениях, остальные в семьях.
Резонансные дела
– Расскажите о резонансных делах. Сережа из Щелково, которого мать бросила в подъезде, сейчас в приемной семье?
– Под постоянной опекой. Они в него влюбились, уже никому не отдадут. Опытные ребята, у них двое своих, трое приемных и старшая девочка на патронате. Сережку мы покрестили, я стала его крестной мамой. Я не умею отпускать таких детей, каждый раз участвую в их судьбах. Мать написала отказ от него, ее лишили прав. Находилась в России нелегально, занималась проституцией. Когда Сережу нашли, он вообще не говорил, у него была задержка развития, хотя родился он у нас в Подольске здоровым. Сейчас врачи сделали полное обследование, нашли патологии. ЖКТ полностью посажен – скорее всего, она его подпаивала спиртными напитками, чтобы он не мешал. Фактически 1,5 года издевалась над ним. Сейчас Сережу лечат, покупают дорогие лекарства. Недавно он с приемными родителями отдыхал в Ялте. Вы бы видели, как он изменился! Он говорит, всеми командует, держится за маму.
– А Балашиха, где детей изъяли из-за антисанитарии?
– Родителей лишили прав. Младшие дети теперь в приемной семье, их реабилитацией занимаются. Эта история долго тянулась. Общественные организации пытались помогать, убираться в квартире. Но там было не справиться: 10 собак, которых не выгуливают, 12 кошек, какие-то птицы. И среди этого всего жили дети, которые не мылись, ели, что бабушка с помойки принесет. Да, отношения у детей с родителями были хорошие, мама не безработная – санитарка в онкоцентре. Ну так и лишение родительских прав – обратимый процесс. Родители могут показать, что в состоянии детей содержать, ими заниматься, не оставлять без присмотра и без еды. Можно обратиться к нам и узнать, как восстановить права. В прошлом году было лишено прав 1165 родителей. Однако восстановились только 32.
– Еще один случай – Мытищи, где четверых детей (старшей девочке 8 лет, младшим мальчикам 6, 4 и 3) нашли беспризорными в квартире?
– Дети были найдены в ужасном состоянии. Их месяцами не выводили на улицу. Мама редко появлялась дома, кормила детей бабушка с помойки. Младшие все плохо развиты, не говорят, самый маленький скулит как животное. Он ест хлеб и воду, других продуктов в жизни не видел. Уже полтора месяца, как он не в семье, но научился есть только суп. Наконец перестал спать на полу и привык к кровати. Более того, у младших нет документов. Мать всех рожала дома, старшую зарегистрировала в Москве, где прописана сама, а младших нет. Она где-то подрабатывает, не асоциальная, с образованием, бабушка с высшим образованием, заслуженный работник… На заседании комиссии по делам несовершеннолетних женщина не смогла объяснить, почему она так обращалась с детьми. Так как она навещает старшую дочь в СРЦ сейчас, ей дали возможность реабилитировать себя. Однако в отношении младших детей женщине теперь придется доказать, что они ее.
В Подмосковье нет очереди на жилье сиротам
– С чего начинается ваш рабочий день?
– Со статистики происшествий с детьми. Мы провели анализ и выяснили, что большинство несчастных случаев с детьми случается по недосмотру взрослых. Людям кажется, что они все знают, но чувство опасности нас часто покидает, и мы теряем детей по глупости. 203 ребенка мы потеряли в Подмосковье в прошлом году по разным причинам. 21 ребенок выпал из окна и погиб, 84 с травмами. Губернатор поддержал мою идею проводить большие родительские собрания, посвященные профилактике детского травматизма. Мы собираем по 200-250 человек – представители родительских комитетов района – в школах, домах культуры. Вместе с представителями МЧС, ГИБДД рассказываем об этой статистике, о конкретных случаях. Общественная организация «Мария мама» приезжает и проводит короткие курсы по оказанию первой помощи до приезда скорой.
Другой модуль – с подростками. Я езжу по школам, устраиваю встречи для старшеклассников, на них тоже приходит по 100–150 человек. Рассказываю о своей жизни, мы откровенно говорим на разные темы – почему, как им кажется, их не понимают родители, как не бояться ЕГЭ, что в жизни главное. Кого-то интересует свобода слова, кого-то любовь, кого-то пенсионная реформа, несанкционированные митинги и ответственность за них.
– А с детскими домами как работаете?
– У нас в Подмосковье 15 детских домов, 8 домов ребенка. Многие детские дома с традициями. Большинство их выпускников хорошо сдают ЕГЭ, заканчивают институты, получают профессии. Каждый год собирается слет выпускников детских домов, на которых «старички» делятся своим опытом с ребятами, которые только стоят на пороге самостоятельной жизни. А еще мы, как и Москва, один из немногих регионов России, где нет очереди на жилье сиротам. В большинстве муниципалитетов дают квартиры, оборудованные всем необходимым, – с мебелью, холодильником и телевизором. Даже с комнатными тапочками.
«Не даю рекомендаций на получение грантов»
– Что вы думаете о законопроекте о распределенной опеке?
– Я поддерживаю все законы, которые улучшат жизнь людей, которые живут в ДДИ, ПНИ, людей с ментальными отклонениями. Вообще усовершенствование законодательства – неотъемлемая часть моей работы. Мы выступали за ужесточение наказания педофилам. Сейчас камень преткновения – 44-ФЗ (Федеральный закон «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд» от 05.04.2013 N 44-ФЗ – прим ред) в том, что касается детской сферы. Можно проводить сколько угодно общественных мониторингов, но пока мы не уберем из закона аукцион на понижение цены, мы не получим качественного питания. Мы не можем экономить на детях, у завтрака должна быть определенная стоимость. Это сложно: пробиваем, устраиваем круглые столы. И уполномоченные, и органы опеки тоже считают, что надо менять подход к выбору поставщика услуги, должны быть жесткие ГОСТы, возможность штрафовать.
– К вам приходят активисты с просьбами помочь?
– Да, конечно. Приходят и общественники, и представители фондов, и НКО. И не только за помощью. Многие знакомства перерастают в совместные проекты и акции. «Старость в радость», «Мария Мама», фонд «Подсолнух», «Здесь рады детям» – мы со многими сотрудничаем, дружим, вместе помогаем конкретным семьям. Но я не даю рекомендаций на получение грантов и не подписываю гарантийных писем, чтобы не было потом вопросов: почему этим да, этим нет.
«Журналистам надо рассказывать правду»
– Сколько человек у вас в команде?
Пять человек, все занимаются обращениями – в прошлом году их было 2,5 тысячи, в этом уже около тысячи. И у каждого сотрудника есть дополнительная нагрузка – кто-то соцсети ведет, кто-то занимается графиком мероприятий. В этом году к нам присоединилась бывший прокурор Гелена Исаева, ее основательность и сдержанность очень помогает в работе. У нас маленькая, но боевая команда.
– Вы очень плотно общаетесь с прессой, даете комментарии – это тоже, наверное, отнимает много времени.
– Я стараюсь никогда не уходить от ответа, высказывать нашу позицию. Работа с журналистами важна. У нас был случай два года назад: СМИ распространило информацию, что якобы в Мытищах скорая не забрала младенца, и он умер. И это разнеслось по новостям. А я как раз ехала в Мытищи на заседание комиссии по делам несовершеннолетних. Там мне сразу предоставили документ – отказ мамы от госпитализации, о котором пресса не сообщила. Когда я дала комментарий, волна недостоверной информации схлынула. Не сразу, но я добилась, чтобы мне присылали все оперативки, потому что журналистам надо рассказывать правду.
Имидж такой: «Баба-Яга едет»
– Как складываются отношения с Анной Кузнецовой?
– Мы всегда на связи, 24 часа в сутки, я всегда ей докладываю по резонансным случаям. Достоверная информация из первых рук очень важна. Мы ей активно предлагаем участвовать в наших мероприятиях, и она откликается. Анна Юрьевна очень много сделала для института уполномоченных, создала вокруг себя крепкую команду и региональные омбудсмены работают с чувством локтя.
– Вы участвуете в проверках детских учреждений?
– У меня имидж такой: «Баба-Яга едет». Меня так научили на телевидении: мелочей нет. Если я вижу в детдоме грязный пол или треснули стекла в окнах, я считаю, что это нельзя так оставлять. Мы должны дать детям безупречные условия. Опять-таки, по 44-ФЗ по аукциону детям в СРЦ и детдомах поставляли белье, которое после 3-4 стирок превращалось в тряпку. Я сразу позвонила министру (с этого момента мы стали тесно общаться), и нашли решение этой проблемы – поставили в требованиях контракта высокую плотность хлопка. Я, конечно, не Роспотребнадзор, у меня таких полномочий нет, но по сигналу я проверяю все.
Был случай, когда мы инициировали рассмотрение вопроса об увольнении руководителя опеки за бездушие по отношению к детям. Министерство нам пошло навстречу. По-прежнему есть вопросы к одному директору детского дома. Понятно, что существует эмоциональное выгорание. Но когда отмирает сама способность реагировать на просьбы, чувствовать чужую боль, надо уходить.
Хотя бы одно доброе дело в день
– Вы женщина на госслужбе, что скорее редкость. Как вы относитесь к феминизму?
– Между прочим, в Московской области у нас в правительстве больше женщин, чем мужчин. И среди глав тоже много женщин, хотя это тяжелая работа. К феминизму я, если честно, отношусь отрицательно. Я патриархально воспитана и считаю, что если мы хотим сохранить традиционные ценности, нам нужно, чтобы мужчина был сильный и главный. Мой папа был летчиком, он очень любил маму, о ней заботился, переживал за нас. Для меня важно значение мужчины в семье и обществе. Я хочу, чтобы мне подавали руку, оказывали знаки внимания. И чтобы мой муж по-прежнему платил за меня и моих подруг в кафе, как настоящий грузин.
– Как его зовут?
– Гия Саралидзе, он работает на «Вести FM», на телеканале Россия1 в программе «Кто против?» с Володей Соловьевым. Нас с Гией уволили с «Маяка» за роман. Мы смеялись, что мы пострадали за любовь. Но я не жалею. Мы плодотворно поработали, получили «Радиоманию» за «Танцы с волками». И счастливо обрели семью, родили ребенка. Это был новый шаг. Сейчас нашему сыну 6, и еще у меня есть старшая дочь, ей 18.
– А что тогда думаете про равенство прав мужчин и женщин?
– Тот факт, что я заняла эту должность, говорит сам за себя. Честно скажу, что я примеряла на себя эту должность, когда ее занимала Оксана Пушкина. Она собиралась уходить, и я хотела быть в кандидатах, дальше заниматься общественной деятельностью, иметь возможность помогать людям. Для меня это миссия. Но у меня не было особых связей в правительстве Московской области, я не была знакома лично с губернатором Андреем Юрьевичем Воробьевым. Мою кандидатуру выдвинула Общественная палата Московской области и министр социальных коммуникаций Ирина Плещева, а Губернатор и депутаты Мособлдумы поддержали. За что я им очень признательна. Андрей Юрьевич сделал позицию детского омбудсмена по-настоящему значимой, независимой и открытой. Это дает мне возможность взаимодействовать со всеми министерствами и ведомствами в круглосуточном режиме, и все понимают, если есть проблема, ее надо решать, и что я действую по закону в интересах ребенка.
– Какие цели вы себе ставите на этой должности?
– У нас действует правило «хотя бы одно доброе дело в день». Иногда получается больше, иногда какая-то ситуация тянется полгода, и ты должен быть всегда с человеком на связи, помогать. Вообще у меня много планов, я хочу сделать что-то системное. Постараться снизить детскую смертность и детский травматизм из-за халатности взрослых. Хочу, чтобы меньше подростков убегали из дома из-за ссор с родственниками. Чтобы меньше было разводов, а если их избежать не удается, чтобы родители относились к детям с большим уважением. Чтобы в каждой школе была возможность открыть ресурсный класс для детей с РАС. Чтобы дворы были безопасными, а ФЗ-44 ушел от аукционов в детской сфере. Я – оптимист, верю в лучшее и в то, что все возможно. На «Юности», где я начинала, корифеи советского радиовещания говорили нам так: «Циолковского тоже убеждали, что космос невозможен. А Гагарин полетел».
Фото Дмитрия Сабурова, предоставлены пресс-службой
Уполномоченного по правам ребенка в Московской области
