Тот и не тот
Если вы наберете в поисковике имя «Кристофер Нолан», система охотно выдаст вам огромное количество результатов. Но это будет совсем не тот Нолан, о котором пойдет речь. Всемирно известный режиссер, трижды номинант на «оскара», чьи фильмы собрали около пяти миллиардов долларов – не он.
«Наш» Нолан окажется где-нибудь в последних строках списка. В России он практически не известен, на родине, в Ирландии, был знаменитым писателем, надеждой критиков и читателей-эстетов, которые видели в нем второго Джеймса Джойса и продолжателем великих литературных традиций страны. Как добился такого признания человек с тяжелейшим ДЦП, почти полностью парализованный, который ничего не мог сделать без посторонней помощи?
Это был далеко не самый сложный вызов в его жизни.
Для начала Кристи, родившемуся в 1965 году, нужно было доказать миру, что он не «овощ», а человек – мыслящий, прекрасный, талантливый! Сам себя он сравнивал себя с человеком, на котором надета смирительная рубашка, а во рту – кляп.
Странная семейка
В одиночку сделать это ему вряд ли удалось бы. Посылать окружающему миру отчаянные безмолвные сигналы он мог только глазами. «Студенистый, стонущий, сочащийся младенец»,- так жестоко опишет Кристофер сам себя в одном из стихотворений.
Результатом асфиксии при родах стали тяжелые множественные нарушения ЦНС. В деревне удивлялись, что родители вообще забрали себе это ужасное дитя. Впрочем, Ноланы всегда были с чудинкой.
Глава семейства Джозеф по вечерам подрабатывает сиделкой в местной психушке или читает свои толстенные книжки – вместо того, чтобы пить, как все нормальные люди, пиво в пабе. Жена ему под стать. Не от мира сего. Старшая дочь вечно кривляется, танцует, песенки поет, хочет, дурочка, попасть в телевизор. Ну, а этот их новый ребенок и на такое не способен. Может лишь дергаться, издавать нечленораздельные звуки и уж, конечно же, ничего не соображает.
– Как бы не так! – сказал Джозеф. – Это самый умный малыш во всей Ирландии. И он вам всем еще покажет. Правда, Бернадетта?
Бернадетта молча кивала. Плакать она уже перестала, слезы кончились. Несокрушимой вере мужа в их несчастного сына – завидовала. Общественного мнения – побаивалась, хотя никогда не показывала вида. Что делать, как теперь жить – не знала. Джозеф, похоже, знал. Что ж, она будет следовать за ним и во всем его поддерживать, даже если затеи мужа даже ей покажутся немного странными.
Джойс и его целительный «Улисс»
Остается только догадываться, каким образом мелкий фермер из ирландской деревни оказался таким гением реабилитации. Сколько таких же страдальцев, как его сын, оказались навеки запертыми в тюрьме собственного тела без малейшей надежды на общение лишь потому, что рядом не оказалось никого, кто поймет их. А Джозеф был настолько тонкой натурой и любящим отцом, что не только разглядел в Кристи интеллект, но и смог развить его – весьма необычным способом.
На ночь мистер Нолан рассказывал крошечному младенцу истории, которые придумывал на ходу. Это было у них в роду – байки, сказки, причудливо переплетенные в бесконечной истории семьи, где не поймешь, где правда, где фантазия. Он-то что! Старики – его отец и тесть – вот настоящие рассказчики, хранители ирландской традиции устного творчества! Слышит его сын или нет, сможет ли он когда-нибудь говорить сам – неважно. Он плоть от плоти этой земли и наверняка понимает – или поймет потом – самое главное, что содержится в этих историях.
Едва сыну минуло два года, стал читать ему каждый вечер отрывки из «Улисса» Джойса: «Мальчику нужно развивать мозг».
Одолеть сей сложный многостраничный труд под силу только хорошо подготовленному и очень упорному читателю. Фермер Нолан Джойса обожал, несмотря на трудность восприятия, а «Улисса» и вовсе наделял чудодейственными свойствами. Ошибался ли? Ведь в их с сыном случае чудо произошло. Спустя 12 лет критики станут на полном серьезе сравнивать малыша Кристи с этим гениальным писателем.
Не такой, как все
До трех лет Кристи не знал ужасной правды о своем теле. Он был единым целом с окружающим его любящим миром, наполненный звуками, прикосновениями, всегда готовым помочь. Впрочем, смысла слова «помочь» малыш тоже пока не понимал. Ведь он не знал, что такое обходиться без помощи. Но осознание себя неминуемо придет – пока не облеченное в слова, но от этого не менее ужасное. Вот папа, вот мама. Они ходят вокруг него, разговаривают с ним, кормят его, выносят из этого маленького мира, в другой, где много света и воздуха, где дует ветер, а у самого лица иногда раздуваются ласковые ноздри каких-то огромных животных. (Родители возили его на ферму и даже брали с собой на конные прогулки).
Вот сестра Ивонна. Она приходит петь ему песенки и танцевать перед ним, разговаривает разными голосами («Мечтает быть актрисой» – вот как это называется). А он? Почему он не может ничего сказать, ничего потрогать, вот так же, с аппетитным хрустом, как сестра, съесть вот это красное яблоко?..
Буквы без слов
Мама понимала его без слов, просто видела по глазам, чего он хочет, слышала его безмолвные ответы на свои вопросы. С другими людьми он общался глазами. Поднял глаза вверх – «да», закрыл глаза – «нет». В мире, конечно, гораздо больше слов, они складываются в длинные фразы, чеканятся ритмом, сплетаются в орнамент рифмами, складываются в стихотворения, которые слышит только он сам.
«Мой мозг – как сушилка в стиральной машине, запущенная на полную мощность, мои мысли летают внутри черепа, а миллионы слов оседают где-то на коленях, – напишет он в 1987 году, общаясь с журналистами. – Образы выстреливают в моем сознании, я пытаюсь их как-то утихомирить, и замираю в благоговении перед напоенным духом изобилием собственного разума». Какое же страдание – невозможность выразить все это.
Мама научила его буквам, это оказалось несложным. Ведь почти все время он проводил рядом с ней, сидя в инвалидной коляске на кухне. Бернадетта развесила там большие таблички с буквами и, готовя обед, то и дело указывала сыну то на одну, то на другую.
Алфавит дался легко, но чтение оказалось невозможным.
Кристи страдал от частых эпилептических приступов и постоянной спастики. Голова дергалась, сосредоточиться на тексте он не мог. Таблички убрали до поры до времени, буквы пополнили собой круговорот образов в его голове.
Добрый мистер Медликотт и хулиган Боно
В 1972 году родители продали ферму и переехали в Дублин, чтобы сын мог посещать коррекционную школу. «Не место ему здесь, – решительно заявил Джозеф, когда пора начальных классов окончилась. – Мой сын будет посещать обычную школу. Он еще сто очков форы всем там даст!»
Директор Mount Temple Comprehensive School Джон Медликотт, куда направил свои стопы Нолан-старший, оказался на диво понимающим человеком. Конечно, он немного удивился, увидев безмолвного и неподвижного мальчика в инвалидном кресле. Но довольно быстро понял, что с этим ребенком хлопот, скорее всего будет немного. Уж куда меньше, чем со старшеклассниками Полом Хьюсоном и его дружками, членами уличной шайки. А этот мальчишка, похоже, очень умен. Пусть он способен лишь на «да» и «нет», но даже по этим коротким ответам можно понять: перед ним непростой мальчик.
– Я беру его в обычный класс, – заявил директор. – Поблажек никаких не будет, освобождаю лишь от выполнения письменных домашних заданий. Только от вашего сына зависит – плыть или утонуть.
Кристи, конечно же, выбрал первое. Он пустился в путь – и плыл, несмотря на каторжный труд, издевательства одноклассников, боль и бессилие.
Плотина прорвана
Спустя несколько лет тот же мистер Медликотт даст Кристоферу персональную рекомендацию в колледж. Но до этого еще много чего произойдет.
Кристи выпустит в свет свою первую книгу, и тот самый хулиган Пол Хьюсон посвятит ему песню «Чудесное лекарство» (Miracle Drug). Только звать его будут уже по-другому – Боно, а шайку сменит рок-группа «U2».
Чудо-лекарство из песни – реальный противосудорожный препарат, который в 1975 году врач прописал Нолану. В жизни Кристофера началась новая глава, которую он сам назвал «прорыв дамбы». По сути, именно тогда он и начал жить. «Если бы не то лекарство, он умер бы», – говорит Бернадетта. Впервые тело его получило желанную передышку, впервые он смог совершать осмысленные и целенаправленные движения. Пусть с трудом, пусть медленно и мучительно, но он выдал в свет своим первые слова – указывая те самые таблички с буквами, по которым когда- то учился читать.
А потом родители купили ему электрическую пишущую машинку (эра компьютеров еще не наступила) и приспособление, которое в семье называлось «рог единорога». С помощью этой прикрепленной ко лбу палочки Кристи начал печатать.
«Бьюсь об заклад, вы и представить себе не могли, что когда-нибудь сможете болтать со мной!» Когда живущие в другом городе родственники получили первое письмо от Кристи, с ними чуть не случился массовый инфаркт. Племянник разговаривает! И вполне разумно. А мальчишка, написав подобные послания, всем членам обширного клана Ноланов, уже строчил то, что станет его первой книгой.
«Этот необузданный мозг – мой, мой, мой»
Все те обрывки, образы и мыслеформы, что годами носились в его голове, нужно было срочно перенести на бумагу. «Строчил», конечно, громко сказано. Печатал мальчик медленно и мучительно. Одна буква в несколько минут. Но он не мог без этого и буквально не отходил от пишущей машинки. «Истории – это мои игры. Одиночество и радость объединяются, чтобы выпустить их из мозга.
Слово «книга» всегда было для меня магическим термином, а истории превращаются в потайные сады, где я никогда не чувствую себя инвалидом, меня никто не называет тупоумным, не издевается надо мной».
Все это время мама сидела рядом и держала подбородок сына в руках, чтобы он не устал, чтобы голова не дернулась непроизвольно. Даже она не могла себе представить, какие несметные сокровища хранились в памяти ее мальчика.
Слова он соединял друг с другом очень необычно, да и сами слова мог придумать на основе существующего корня – тут, несомненно, чувствовалось влияние любимейшего Джойса. Про влияние его потом часто будут спрашивать журналисты. Нолан любил этот вопрос. «Для человека, который заперт в кошмаре, влиянием является все», – был его ответ. Своей музой он называл отца, любимым писателем – Сэмюэля Беккетта, но всегда подчеркивал, что старается никому не подражать.
Находились злые языки, которые утверждали, что за Кристи пишет его мать. «Пожалуйста, верьте мне, когда я говорю, что не имею ни малейшего представления, откуда приходят мои истории. Семья оказала мне огромную поддержку, но этот необузданный мозг – мой, мой, мой».
Конечно, помощь близких как литературных секретарей и частично редакторов ему требовалась. Ведь чтение давалась Нолану еще более мучительно, чем печатание.
Издать книгу? Что может быть проще!
– Тебе нужен агент, – заявила старшая сестра в один прекрасный день, прочитав весь ворох бумаг, напечатанный Кристи. Ты уже настоящий писатель.
Кристи посмотрел на нее тем особенным взглядом, который означал «хм». Это для посторонних он мог сказать глазами только «да» или «нет». В семье стараниями мамы была разработала сложная сигнальная система, с помощью которой они могли вести настоящие беседы даже без карточек с буквами.
Ведь мир полон предметов и образов, а они многозначны. Для гостей Нолан любил устраивать игру в шарады. Почувствовав, что репортер стесняется (журналистов скоро в доме станет очень и очень много), покажет глазами на камин и на свои ноги. Пока гость не отгадает загадки, разговора не будет. Проходит полчаса, час. Бернадетта не выдерживает: «Он хочет сказать, что у вас холодные ноги» (идиоматическое выражение, которое в переводе с английского означает «бояться»).
Итак, Нолан сказал «хм», тут же написал письмо директору солидного издательства, профессору филологии, а мама позвонила известному лондонскому агенту. Оба сразу ухватились за идею, не раздумывая.
В 1981 году первая книжка стихов Кристофера Нолана вышла в свет. Над заглавием ему даже думать не пришлось – «Прорыв дамбы мечтаний» (Dam-Burst of Dreams), именно так она называлась, как же еще?
Ему было 15, и он уже работал над следующим произведением.
Голливуду – от ворот поворот
«Никогда не представлял, что моя писанина может наделать столько шума», – написал Кристофер Нолан в интервью семь лет спустя. Его первая большая книга – автобиографическая повесть «Под взглядом часов» (Under the Eye of the Clock) – стала хитом в Великобритании и США.
Книга была написана от лица вымышленного героя, который рассказывает о детстве и отрочества Нолана, его отношениях с матерью, физическом состоянии, жестокости мира и окружающих. Произведение получило престижную литературную премию Whitbread как лучшая книга года.
«Я хочу вопить от радости, – написал Кристофер, – мое сердце полно благодарности. Калека завоевал себе место на литературном олимпе».
Эпоха политкорректности еще не наступила, поэтому подобные слова можно было употреблять легко. Скептики, не стесняясь, заявляли о том, что и премию Нолану дали лишь от жалости. Никакой он не великий писатель, а просто диковинка. Сравнения же с Джойсом-нашим-всем, которые позволяют себе некоторые, граничат с кощунством. Председатель жюри премии профессор Бенджамен Пимлотт назвал оскорбительным подобное предположения: «Никакому лицеприятию здесь не может быть места, – заявил он.- Книга мистера Нолана – выдающееся произведение, очень честное и сильное».
Драматург Майкл Скотт написал по повести Нолана пьесу, которая щла в двух театрах. Он получил письмо от голливудского продюсера с предложением экранизации, которое отверг следующим образом: «Я хотел показать миру творческие способности, которые живут внутри черепной коробки парализованного человека. Сможете вы, не скрывая ни единой подробности, связанных с инвалидностью, отсечь слюнявые сантименты и сосредоточиться на его жизни, его смехе, его взгляде на мир и его нормальности?» Продюсер был вынужден признать, что такой сценарий вряд ли кто-то способен написать и тем более экранизировать».
Корабль спасения с видом на море и обратно
На премию семья купила дом в престижном предместье Дублина. «Мой корабль спасения» – называл жилище Кристофер. С одной стороны, открывался вид на море, с другой – на горы. Нолан знал названия всех птиц, прилетающих к нему на подоконник, и имена всех проходящих судов. Он очень любил путешествовать, утверждал, что объездил весь мир. Какая разница, по-настоящему или в воображении? По сути, это одно и то же.
«Я мог путешествовать по свету, глядя на образы, которые возникали на экране или перед моими глазами, – рассказывал Нолан. – У каждой тучки есть светлая изнанка, и я, буду запертым в этом каркасе своего тела, оказался обладателем несметного количества времени, чтобы размышлять о людях, города, истории, детях, меняющиеся мире, морских пейзажах за моим окном – и не переставать им удивляться». Он был счастлив.
Проучившись год в Тринити-колледже в Дублине, понял, что это совершенно ни к чему. Он писатель – что еще нужно? Тем более, что Ланкастерский университет присудил ему почетную степень доктора языкознания. Можно и почить на лаврах. Но нет, он работал. В мозгу Нолана шла лихорадочная работа над новым романом – «Дерево баньян» (Banyan Tree).
Написать книгу, вырастить дерево
Растущий в Индии баньян – дерево с самой большой кроной в мире. Третья книга Кристофера Нолана – семейная сага, повествующая о развесистом древе фермерского клана. Главный герой – древняя старуха, матриарх рода, одержимая идеей спасти семейную молочную ферму. Повествование отматывается из современности на 80 лет назад, словно пленка кинофильма.
Вдохновила его на создание этого гигантского полотна случайная мимолетная картинка. «Я увидел из окна, как пожилая женщина подбирает подол совей длинной юбки, чтобы перескочить через канавку в поле. Этот образ словно нажал на пусковую кнопку в моей голове – и работа над книгой началась».
Она продолжалась 12 лет. Напомним – читать Нолан практически не мог, в том числе, и того, что написал сам. Все тексты ему приходилось держать в голове. Для этого он разработал сложную мнемотехнику, состоявшую из цифр, цветов, картинок и звуков.
Естественно, в этом труде, как и всегда, рядом неотлучно была мама. Он работал по 8-10 часов в сутки ежедневно. Выходные брал, «когда отлетала муза». Валялся на диване, смотрел телевизор, пил бренди и… курил сигары.
Но ум его не отдыхал никогда. «Мое дерево баньян напоминает мозг, – пытался Нолан как-то объяснить репортеру свой творческий процесс. – С него падают мысли и идеи, чтобы найти себе путь к приключению, который должен проделать каждый из нас».
Книга вышла в 1999 году, критики восхищались необычным языком, ни на что не похожим стилем, находили в романе нечто магическое и, конечно, снова его сравнивали с Джойсом, которого, кстати, он так и не сумел прочесть сам, с нетерпением ждал, когда выйдет аудиокнига «Улисс», но так и не дождался.
Время складывать зонтик
Вопрос репортера так и останется без ответа. До сих пор родители Нолана, пережившие сына, не выдали в свет ни единой буквы того произведения – несомненно, великого, ни одним словечком не намекнули, о чем он был.
Кристофер Нолан умер в 2009 году. Удушье, которое сделало Кристофера тяжелым инвалидом при рождении, вновь настигло его – и на этот раз нанесло роковой удар. За обедом он подавился крошечным кусочком лосося. Еда всегда представляла для него огромную сложность. Глотание давалось с трудом, порой он испытывал настоящую панику во время трапезы – как видим, не зря.
Спустя минуты «скорая» уже доставила Нолана в больницу, но врачи ничего сделать не могли. На этот раз мозг оставался без кислорода слишком долго. Он скончался в возрасте 43 лет. Великий писатель, который не произнес за свою жизнь ни звука и так и не научился самостоятельно читать.
Аудиокнига «Улисс» выйдет лишь два года спустя. Жаль, что Кристофер так и не смог ее услышать: актеры читают великолепно, почти, как папа в его детстве.
Соболезнования семье прислали многие известные люди и даже президент Ирландии. «Кристофер Нолан был талантливым писателем, который заслуживает признания за свой талант, равно как и за свою ежедневную битву с церебральным параличом. Его невероятное мужество и решительность, несомненно, вдохновят еще не одно поколение, а его имя будет числиться среди наших великих литераторов».
При подготовке текста использованы материалы:
