Крестьянская Россия многим представляется в виде благостного лубка. К сожалению, лубок – это только одна сторона медали…
С отменой крепостного права народ почуял себя развязанным, получив свободу делать кто что хочет, худо ли, хорошо ли. При крепостном праве народ имел над собой строгий, нередко жесткий надзор в лице помещика, управляющего, бурмистра, старосты и т.п. Между ними бывали и добрые и недобрые; но, хотя сами зачастую не трезвого поведения, они все-таки должны были надзирать за крестьянами. С уничтожением этого надзора народу предоставлено управляться самому собой, избирать из своей среды судей, волостных и сельских старшин и пр. Все это хорошо. Но, дабы такой порядок вещей установился как следует, надобно было, чтобы народ успел оглядеться, приспособиться к своему новому положению, чтоб он был в состоянии понять свободу с ее настоящей стороны, т.е. несомненного улучшения крестьянского быта как в хозяйственном, так и в нравственном отношениях. Но вот ему, новокрещеному к свободе младенцу, в одно время с благодательною милостью дали свободу на постройку кабаков: по великой, сияющей лучами света картине свободы грубый маляр своею мочальною кистью провел полосу – и картина обезобразилась полосой грязи…
Живя в деревне, принадлежа сами к народу, мы имели случай долго и зорко наблюдать за ним. По нашему крайнему разумению, следовало бы в самое время освобождения от крепостной зависимости не только не открывать новых кабаков, но убавить по крайней мере наполовину уже существовавшие в то время, отнюдь не открывая их до тех пор, пока крестьянское самоуправление не установилось бы на прочных основах. Тогда, без сомнения, ведро вина не играло бы той первенствующей роли в крестьянских порядках, какую играет ныне; а можно опасаться, что оно будет играть роль еще большую, так как крестьяне привыкают к вину все более и более.
Счастливы сторицею те местности, где кабаки отстоят далеко один от другого: чем реже попадаются кабаки, тем лучше живется народу: в той местности больше спокойствия, порядка и довольства, поля тщательнее обработаны, пустырей не видать (я говорю про великорусские губернии, которые мне известны; избы, дворы хорошо покрыты соломой или тесом (где как принято), около изб все прибрано, все на своем месте; в огородах разведены гряды, засаженные овощами, скота на дворе, сколько может прокормить земля; лошадь сыта, сбруя на ней исправная, телега крепкая, колеса шипованные, корму: сена, яровицы, соломы – сколько может земля уродить при тщательной обработке и хорошем, по возможности, удобрении. На улице не видать и не слыхать ни драк, ни ругани… Это наружная сторона селений, отдаленных от кабаков. Заглянем во внутреннюю семейную жизнь. Войдем в крестьянскую избу. По обыкновению, семья многолюдная, в противоположность селениям с кабаками, где пьяные отец и сыновья, а часто и женщины, больше между собой ссорятся и дерутся, следовательно, и чаще делятся, поэтому семьи мельчают, рабочие силы дробятся, а от этого являются недостатки. Ясно, что малосемейный крестьянин добудет сравнительно менее, чем крестьянин при большей семье; отделившаяся семья, естественно, имеет лишние расходы, каковы отопление, освещение, ремонт избы. Между тем, у живущих в одной семье эти расходы общие, следовательно, менее отягчающие бюджет крестьянина: они почти одинаковы как для малой, так и для большой семьи. Большая семья найдет более средств содержать достаточно скота; у большой семьи идет спорее как полевая, так и всякая другая работа. Словом, во всем заметны достаток, довольство, начиная с многочисленного скота до пищи, если не всегда мясной, то уже постоянно молочной и здоровой; и в постные дни пища у трезвой и работящей семьи тоже сытая. Дети растут здоровые.
В прежние времена, когда дальнее расстояние от мест продажи вина полагало известную преграду пьянству, народ был нравственнее и богобоязненнее; он чаще посещал храмы Божие. В теперешние же времена где мужику думать о церкви? У него только и на уме, особенно в праздничный день, с кого бы «сшибить» полведра. Известно, что особенно сироты, живущие на мирской земле, подвергаются нападкам пьяниц-безобразников; что таким сиротам делать? Плачут, да дают… В старые времена народ и духом как-то был бодрее, веселее и время умел проводить благообразнее: праздники проходили мирно, весело, без драки, ссор и ругани; молодежь потешалась играми, вела хороводы, а старые собирались у какой-нибудь избы и обсуждали мирские дела, или грамотей какой читал им что-нибудь из «божественного». Утром, еще до восхода солнца, вся деревня бодро принималась за дело, и редко кто думал о том, как бы опохмелиться. На мирских сходках больше слушали стариков, и что те насудят, так тому и быть, хотя и тогда не обходилось без «галдения»: русский человек любит погалдеть…
Перейдем к другой картине, на которую нельзя смотреть, не надрывая сердца – к селению, где имеется кабак, или которое находится в близком от кабака расстоянии. Я подразумеваю здесь те селения, где нет базара. Что же касается базарных сел, то жители оных к кабаку более приноровились, так как эти последние существуют тут столетия; от базара жители селений пользуются большим доходом, так что в крайнем случае домашнее их благосостояние некоторым образом уравновешивается: если пьет муж, то добывает жена, занимаясь печением калачей или чем иным, у другого в собственном доме находится кабак или лавочка. Словом, базар обыкновенно кормит село. Но в таком селе, конечно, и пьяниц большая часть, а хлебопашество находится в весьма незавидном положении, так как «базар» дает жителям более легкий доход, чем земледелие. Естественно, что и нравственное состояние базарного села всегда несравненно ниже тех селений, где нет базара.
Но войдем в простую (небазарную) деревню с кабаком или вблизи оного: плохо покрытые избы с плохими дворами, а часто и вовсе без двора; на улице, особенно в праздничный день, около кабака непременно есть валяющийся до бесчувствия пьяный. Затем брань, шум, ссора, часто драки и всяческие безобразия. Отцы пьянствуют, жены пьянствуют, дети пьянствуют. Разумеется, при таких порядках рождается и непослушание детей родителям, а то сплошь да рядом сын колотит отца, колотит мать, чего прежде и слыхом не слыхать было. Огороды не огорожены, гряды с овощами в плохом состоянии, скота мало, да и тот тощий; во всем хозяйстве видны беспечность, беспорядок. Около деревни много пустырей: поля не все засеяны, да без удобрения и посеянный хлеб плохой. Словом сказать, уже по наружному виду села можно узнать бесшабашность его жителей. Таких деревень ныне большинство, и при существующих порядках они будут еще более умножаться.
Между прочим, в настоящее время ввелся обычай мирского пьянства, причем пропиваются миром, т.е. всею деревней, так называемые «штрафные деньги» и другие деревенские доходы. Один пьяный (Иван, напр.) обругал другого (Карпа); деревня присуждает штраф, потому де Карп мужик хороший; а Карп, оттого что он «хороший мужик», приколотил в свою очередь третьего (Сидора): тоже штраф, и т.д. в этом роде. Особенно много бывает выпивки во время сенокоса, когда вся деревня работает вместе. Если нет штрафов налицо, то прибегают к продаже (за вино) разных уголков (клиньев) нескошенной травы то около речки, то где-нибудь в лесу; а сена между тем от продажи «уголков» становится все меньше и меньше. Осенью же мужик, видя, что сена накосил мало и что кормить скот будет нечем, продает корову. Таким образом, кабак постепенно вытягивает крестьянское достояние: меньше скота, меньше удобрения, естественно, что меньше уродится и хлеба. Деревня беднеет; поля истощаются от посева без достаточного удобрения; а если что и добывается от посторонних промыслов, то большею частью и проживается самым беспутным образом. Возьмем для примера нашу Костромскую губернию, где, положим, около 150 тысяч крестьянских наделов. Если из них половина, то есть 75 тысяч, вследствие пьянства и нерадения снимет хлеба менее 20 пудов с тягла, то составится недобор в полтора миллиона пудов; это с одной губернии. Какое же количество недоберут таким порядком во всей России? Вот вопиющее зло, на которое нужно обратить усиленное внимание, ибо если так дело пойдет дальше, то крестьянам грозит всеобщая нищета. В промышленных губерниях, где есть фабрики и другие промыслы, жители еще кое-как прокормятся, но и этим местностям предстоит со временем незавидная доля…
А какое вредное влияние имеет огульное пьянство на нравственность, сколько худых качеств пребывает в народе? Часто и хороший в сущности человек пропадает от пагубной привычки к вину: денег нет и взять их негде, а желание выпить пересиливает добрые инстинкты. Мало-помалу малодушный человек втягивается в воровство: сначала у своего пьяного товарища вытащит деньги из кармана, а потом пойдет и далее, начнет воровать из крестьянских амбаров и чуланов; другой бросится в конокрадство; наконец дело доходит и до грабежа открытой силой. А там, известно, – по приговору окружного суда преступник попадает в тюрьму или в арестантские роты, где он будет уже иметь случай прослушать самые хитроумные лекции о воровстве, а через год или два, когда минет срок его заточения, он выходит из тюрьмы уже вполне готовым мастером, окончившим полный курс воровских наук… Нет сомнения, что дела в окружные суды поставляются большей частью кабаками; без них, можно сказать, не было бы и половины преступлений. Мне случалось бывать присяжным заседателем в Кинешемском окружном суде: из 18 дел, разбиравшихся в одну из сессий, более половины были совершены в пьяном виде. И это явление не единичное, а общее по всей России.
Все это результаты той пагубной «свободы», которая дана народу рядом с истинным благодеянием. Без этой «свободы напиваться» сколько бы отцов оставалось при своих семьях, сколько бы не было пролито слез, сколько бы людей не ходило по миру!
Кроме этого, пьянство имеет пагубное влияние на народное здравие. Вопрос о народном здравии есть, как известно, вопрос первостепенной важности. Наши санитарные ведомства везде предписывают чистые, светлые, просторные помещения, улучшение пищи, учреждение больниц, приютов, ночлежных домой. Все это, без сомнения, полезно. Но это лишь одна сторона; главный же очаг болезней опять-таки кабак с его растлевающим влиянием. Не говоря о прямых случаях смерти от чрезмерного употребления водки, сколько случается болезней и, так сказать, «косвенных смертей» от пьянства: болезнь желудка, белая горячка, простуды, отморожения членов, падение с высоты, утопления купающихся, увечья и, наконец, убийства; и все это совершается большею частью в пьяном виде, и всех случаев не перечтешь. Сколько людей умирает раннею смертью, не достигши зрелого возраста? Любопытна была бы статистика смертности от излишнего употребления вина…
Ни голод, ни мор, ни война не могут сравниться с бедствиями пьянства. Те беды, так сказать, скоропреходящие, а бедствие пьянства продолжается десятки лет; в эти годы постепенно истощаются материальные, и еще хуже – нравственные силы народа; истощается земля, уменьшается скотоводство, отчего понижается и все сельское благосостояние. Таким образом, гибнут мало-помалу и физические, и нравственные силы народа.
Наконец, один из грозных бичей наших – ежегодные пожары, тоже следует приписать большею частью огульному пьянству. Пьяный крестьянин неосторожно идет с огнем по двору, не принимая во внимание, что у него и под ногами солома, и над головой солома. Пьяный, куря табак, небрежно бросает окурки куда попало. В ссоре и драке пьяный скорей решится поджечь из мести. У пьяницы большею частью неисправна печь и т.д. Все эти причины много производят пожаров, и, не ошибаясь, можно сказать, что половина, если не более, пожаров происходит от кабаков: где кабаков менее, так и пожаров значительно менее.
Улучшение нашего крестьянского быта, нашей деревни – один из насущных современных вопросов; он несомненно должен быть поставлен на первом плане: на хлебопашце зиждется крепость и сила России. О предоставлении народа его собственным силам нечего пока и мечтать. Молодой народ еще не успел осмотреться, не сумел привыкнуть к новому складу жизни. А до тех пор ему необходимо честное, добросовестное руководительство на скользком пути дарованной ему свободы… Общий голос давно вопит об уменьшении мест продажи вина, и сам народ сознает, что таким огульным пьянством губятся лучшие его силы. «Вовсе ослаб народ», – есть обычное выражение даже самих пьяниц, искренно желающих уничтожения кабаков. Спросите любого: «Зачем ты пьешь?» – и вам ответит, что, мол, окаянного (то есть кабак) поставили: «И не пил бы; а то деньги как есть, и не пройдешь, чтобы не зайти».
Бедная деревня! Мало кому о тебе заботы! Жители городов, особенно столицы, и все власть имущие не видят ее; не видят они настоящего деревенского безобразия, не видят голодных, нагих детей, битых отцов и матерей, не видят нищеты, покосившихся, догнивающих изб, некрытых дворов, занесенных буграми снега, в которых в ненасытное время еле дышит полуживой скот… Бедная, заброшенная, развращаемая деревня! Даже самая крестьянская поэзия твоя уже отозвалась запахом вина: большая часть нынешних песен сложена о пьянстве, и под звуки гармонии пьяная толпа по всей России распевает эти пьяные песни… Горе тем, ими же соблазн приходит!
Александр Морокин.
