«На днях пришлось посетить крематорий впервые в жизни. У входа продают живые цветы: купил, положил в гроб, сожгли. Интересная традиция, которая не имеет никакого смысла.
Внутри что-то величественное, вроде храма, но без содержания. Начинает играть музыка, сотрудница сообщает, что мы понесли невосполнимую утрату (фамилию, имя, отчество покойного открыто читает по шпаргалке). Гроб закрыли, он уезжает в дверцу на сжигание, все, наклоняя головы, смотрят. Огня не видно, гроб скрывается во мраке, – делится впечатлениями от кремации священник Федор Сидоров, клирик московского храма мучеников Адриана и Наталии. – Все же похороны с отпеванием и погребением в землю несравненно лучше! Но стоит это, все знают сколько. Плата за городскую жизнь, человек утилизируется, как мусор».
Действительно, для христиан кремация и сопутствующие ей «обряды» часто ощущаются чем-то неестественным, но при этом все больше людей по самым разным причинам вынуждены прибегать к этой форме захоронения.
Мы решили разобраться в том, изменилось ли отношение Церкви к кремации и какое решение должен принять христианин, если иные способы захоронения оказываются для него недоступны.
Средний уровень кремаций по стране невысокий и составляет около 10-15% от общего процента захоронений. Эти показатели увеличились в период пандемии, но затем, с ослаблением антиковидных мер, был отмечен откат в пользу стандартной формы захоронения.
Всего в России действует 27 крематориев, соответственно, доля кремации выше в тех регионах, где они работают или где есть возможность транспортировки тела для проведения кремации. Традиционно лидируют Москва и Санкт-Петербург – здесь уровень кремаций составляет в среднем 50-70%. Большой популярностью кремация пользуется в Норильске, где хоронить в землю трудно из-за климатических условий.
В других крупных городах популярность кремации не превышает 20-25%, но наблюдается тенденция к росту: так, например, в Новосибирске с появлением в городе частного крематория этот вариант погребения стал все более востребованным.
Президент Ассоциации крематориев Алексей Сулоев полагает, что в ближайшее время показатели «огненных похорон» в крупных городах России приблизятся к европейским и составят 85%. Связано это во многом с высокой стоимостью стандартных похорон, а также невозможностью расширять городские кладбища, которые в мегаполисах уже не могут справляться со все возрастающим объемом захоронений даже в родственные могилы.
500 тысяч за то, чтобы «перезакопать гроб» – почему люди вынуждены соглашаться на кремацию
«Доля кремаций действительно растет, и если в пандемию это была скорее санитарная необходимость, и отмечался резкий всплеск, то сейчас заметен плавный и неуклонный рост, в том числе в регионах. Кремация становится более доступной услугой», – говорит директор похоронного дома «Журавли» Илья Болтунов.
Он отмечает, что из-за подорожания ритуальных услуг, связанных с традиционным погребением, все больше людей вынуждены выбирать кремацию.
В Москве и Санкт-Петербурге «обычные» похороны порой в 2-3 раза дороже, чем «огненные».
При этом, уточняет Болтунов, главные проблемы у родственников, желающих похоронить своего близкого в землю, начинаются уже на кладбище: там действует целая система «разводов», оплатить которые не под силу даже весьма обеспеченным жителям столицы:
«Манипуляции могут быть разного рода. Самая распространенная – взять деньги за демонтаж памятника или цветника на родственном участке, суммы могут составлять от 100 до 250 тысяч. При этом, приехав на похороны, семья может увидеть стоящий на своем месте памятник и аккуратно вырытую могилу, но сделать будет уже ничего нельзя. Другой популярный у ритуальщиков «метод отъема средств» – потыкать палочкой в землю, сказать, что глубина уже имеющегося захоронения гробом слишком мала и нужно перекапывать предыдущий гроб, чтобы поставить еще один сверху. Никто в реальности этого не делает, но берут за это 300, 400 и даже 500 тысяч рублей», – объясняет директор похоронного дома и добавляет, что именно из-за подобных махинаций кремация становится недорогой альтернативой, которую вынуждены выбирать все больше семей в мегаполисах.
«Брата пришлось кремировать, мы – православная семья. Переживаю до сих пор»
«Когда этой весной умер мой брат, которому не было и 40 лет, встал вопрос о похоронах. Никаких специальных «гробовых» накоплений у нас, конечно, не было, а на кладбище, где уже похоронены наша бабушка и отец, за копку могилы потребовали 150 тысяч, мотивируя это тем, что снег еще не сошел и земля мерзлая», – рассказывает москвичка Анна. Ее семья, к слову, воцерковленная и регулярно посещающая богослужения, была вынуждена выбрать кремацию как единственно возможный в данной ситуации вариант.
Для Анны и ее родственников вынужденная кремация была травматичной, казалось, что они не смогли сделать для памяти брата необходимого, и даже считали произошедшее грехом, за который в будущем придется отвечать.
А что об этом на самом деле думает Церковь?
Церковь не одобряет, но относится со снисхождением
«Православная традиция не предусматривает никаких прещений в отношении таких людей, и даже священник не может осуждать их за подобный выбор, – комментирует эту ситуацию член Синодальной комиссии по биоэтике, священник Владимир Духович. – Надо попытаться понять человека, который приходит с такой проблемой. Бывают разные обстоятельства, иногда невозможно иначе организовать похороны. Если не было другого выхода и произошла кремация, Церковь на это согласится. Это не препятствие к существованию души в вышнем мире».
Эта позиция закреплена в документе Патриархии от 2015 года «О христианском погребении усопших»: «Учитывая древнюю традицию благоговейного отношения к телу христианина как храму Духа Святого, Священный Синод признает нормой захоронение почивших христиан в земле. В том случае, когда такое погребение не предусмотрено местным светским законодательством или связано с необходимостью транспортировать умершего на большие расстояния или же невозможно по иным объективным причинам, Церковь, считая кремацию явлением нежелательным и не одобряя ее, может со снисхождением относиться к факту кремации тела усопшего. После кремации прах должен быть предан земле».
Считается, что «огненные похороны», принятые у славянских племен, прекратились на территории нашей страны с принятием христианства. В редких случаях к сожжению мертвых тел прибегали по гигиеническим соображениям, например во время эпидемий.
Возобновление интереса к кремации относится к концу XVIII – началу XIX века: в Европе эту идею продвигали сначала революционно настроенные французы, затем – поэты-романтики, такие как лорд Байрон, принимавший участие в сожжении своего погибшего друга, Перси Биши Шелли. Затем обсуждение проблемы перешло в сугубо практическое русло – в пользу кремации высказывались прогрессисты, сторонники гигиены преимущественно в протестантских странах. К концу XIX века городские крематории были построены в Италии, Германии, Великобритании, Франции, Швеции и Швейцарии.
В России общественная дискуссия вокруг допустимости кремации началась после реформ Александра II. В авангарде движения были архитекторы и инженеры – они проводили диспуты, лоббировали публикации в прессе и даже ездили в Европу перенимать передовой опыт. В результате первый в России крематорий был открыт еще до революции. Правда, располагался он во Владивостоке и работал преимущественно для японцев, которых на Дальнем Востоке было много. Существовали также промышленные крематории, например в одном из кронштадтских фортов. Там сжигали тела больных животных, но в начале XX века были вынуждены кремировать двоих врачей, которые заразились легочной чумой во время опытов.
После революции первый городской крематорий был открыт в Петрограде в 1920 году. Отвечавший за проект инженер А. Джорогов приспособил для этого здание бывших бань на Васильевском острове. Кстати, изначально советская власть хотела открыть крематорий прямо на территории Александро-Невской лавры и приспособить один из храмов под хранение урн. Безбожники подступались к реализации своего плана несколько раз, но он так и не удался, хотя опытный крематорий несколько лет работал в помещении Никольской церкви монастыря.
Крематорий же на Васильевском острове проработал всего год: не хватало дров. Сжигали в нем преимущественно невостребованные трупы и умерших от инфекционных болезней. «Добровольных» сожжений было всего 16. Зато в среде городских литераторов и представителей советской власти посещение крематория и наблюдение за сжиганием было своеобразным «аттракционом» – воспоминания об этом сохранились в дневниках Корнея Чуковского.
В Москве первый крематорий был открыт в 1927 году на территории Донского монастыря (ныне – Новое Донское кладбище) в помещении недостроенной, но уже освященной к тому времени церкви Серафима Саровского. Одновременно с этим в 1930 году в СССР появилось так называемое Всероссийское кремационное общество, его целью было продвижение идеи кремации как единственно возможного вида похорон. Членские билеты общества получили Сталин, Молотов и Калинин. Крематории стали называть «кафедрой безбожия», «огненные похороны» на время стали привилегией представителей власти и творческой интеллигенции: так, были кремированы писатели Маяковский и Горький, политики Орджоникидзе и Луначарский, супруга Ленина Надежда Крупская. Возникла форма захоронения урны с прахом в Кремлевской стене, которая практиковалась вплоть до 80-х годов ХХ века.
В Ленинграде во время блокады возникли стихийные крематории в заводских печах города-спутника Колпино и Первого кирпично-пемзового завода, находившегося на территории современного Московского парка Победы. Всего таким образом в 1942 году были сожжены несколько тысяч тел местных жителей и солдат, оборонявших город. Это помогло Ленинграду справиться с эпидемиологической угрозой, поскольку ритуальные службы не успевали хоронить погибших. Когда блокада была снята, печи импровизированных «крематориев» вернулись к своей обычной работе.
Окончательно идея кремации утвердилась в 70-х годах ХХ века с открытием крупнейшего в России Николо-Архангельского крематория в подмосковной Балашихе. С этого момента сохраняется устойчивый тренд на строительство таких сооружений и открытие участков под захоронения урной в крупных городах России.
«В этом нет никакой богословской проблемы, отношение к кремации у нас связано только с традицией. В традиции Русской православной церкви существует бережное и уважительное отношение к телу. Если этот человек великой жизни и святости – это мощи, но и к просто умершему всегда относились с благоговением», – поясняет священник Владимир Духович и добавляет: «Речь идет прежде всего об уважении к тленным останкам. Это же все-таки близкий человек, и сжигать его, для меня например, абсолютно недопустимо, даже представить себе это дико. Конечно, через какое-то время тело и в земле превратится в прах, потому что в Писании сказано, что все мы взяты из праха и в прах, то есть в землю, и должны возвратиться».
Священник подчеркивает: сам факт кремации не может быть препятствием ни для совершения отпевания, ни для дальнейшего поминовения кремированного христианина. Не может быть и наказаний в адрес родственников, которые решились на «огненные похороны».
«Есть люди, которые приводят в качестве аргумента против кремации тот факт, что тела должны в момент всеобщего воскресения восстать и явиться на суд. Но как говорил Святейший Патриарх Кирилл: «Неужели вы думаете, что Господь не сможет восстановить тело из праха?» Это просто смешно, и это, конечно, говорит только о сомнении в силе и могуществе Божьих. Ведь были святые мученики, которых сожгли за веру, но это никак не сказывается на их загробной участи», – разъясняет отец Владимир популярный миф, связанный с кремацией.
Чтобы быть рядом с близкими, приходится соглашаться на кремацию
Еще одной ситуацией, когда кремация оказывается почти неизбежной, становится желание семьи совершить захоронение именно на родственном участке. Если не прошли санитарные сроки или кладбище закрыто для захоронений гробом, по целому ряду других, чисто юридических причин это может стать невозможным.
Если смерть произошла за границей, бывает, что по законам страны может быть предусмотрена только кремация (например, в Японии), а транспортировка тела может стоить неподъемных для семьи средств.
По закону, заявить о своем желании быть кремированным человек может при жизни. Обычно такое волеизъявление делается в устной форме. Его можно включить в завещание, но, поскольку этот документ открывается в течение полугода с момента смерти, узнать о желании покойного быть сожженным родственники могут узнать слишком поздно.
Если волеизъявления относительно формы погребения не было, решение о кремации или похоронах гробом могут принимать супруг, дети, родители, родные братья и родные сестры, внуки, дедушки и бабушки покойного, а также иные родственники либо законный представитель умершего, а при отсутствии таковых иные лица, взявшие на себя обязанность осуществить погребение.
При этом в некоторых случаях в кремации может быть отказано, даже если родственники настаивают и сам покойный этого хотел.
Не кремируют невостребованные тела – их хранят в течение 14 дней, а затем, составив словесное описание и зафиксировав особые приметы, взяв образцы ДНК, захоранивают в общей могиле. В случае, если родственники объявятся, можно будет провести эксгумацию и сделать различные экспертизы.
Также нельзя кремировать тела людей, умерших насильственной смертью (в том числе в результате ДТП). По закону, их тела выступают в качестве улики по уголовному делу, поэтому сроки похорон могут сдвигаться, а следователь, скорее всего, будет настаивать на захоронении гробом, чтобы впоследствии была возможность эксгумировать труп. Получить разрешение на кремацию возможно, но лишь в том случае, если полиция выдаст справку о том, что причина смерти не насильственная. Когда же остаются хоть малейшие сомнения, предать покойного огню не удастся.
Запрещено кремировать людей, пострадавших от радиации, болевших лучевой болезнью и даже проходивших радиологическое лечение при онкологии. В случае смерти от острого инфекционного заболевания (точного перечня в российской практике, увы, нет – речь идет, как правило, об «особо опасных» недугах) также может быть отказано в сожжении тела: считается, что, сгорая, оно может выделять в воздух вирусы и бактерии и таким образом способствовать заражению сотрудников крематория.
Препятствием к кремации может быть наличие в теле инородных предметов – кардиостимуляторов и разного рода протезов, в том числе и силиконовых имплантов, столь популярных сейчас. Эти включения могут серьезно повредить печь крематория. В этом случае решение состоит в том, чтобы попросить сотрудников морга заранее подготовить тело, извлекая из него протезы. При этом сожжение тел с титановыми протезами суставов допускается.
Еще одно ограничение может быть связано с габаритами покойного: он должен помещаться в гробу не превышающем по длине 2,2 метра, по ширине 80 см и по высоте – 60 см. Вес покойного с гробом при этом не должен быть свыше 180 кг.
«Мы кремировали деда после отпевания, чтобы похоронить его рядом с бабушкой. Бабушку хоронили традиционным способом, но дед умер меньше, чем через два года после нее, и по правилам кладбища новую могилу на этом участке было рыть нельзя. Похоронить их нужно было непременно вместе, это было ясно всем родственникам. У них была невероятная любовь, и, когда бабушки не стало, дед умер фактически от тоски, все время повторял, что хочет к ней. Так что к ней его и поместили», – делится своей семейной историей жительница Санкт-Петербурга Ольга.
Увы, в связи с «перенаселенностью» городских кладбищ, такая ситуация возникает все чаще и чаще. Выходов из нее не так много: или соглашаться на кремацию, или искать для покойного «новый дом», то есть соглашаться на другой участок, но в этом случае принцип единства семьи будет нарушен. «Узнав о подобных условиях – а на отдельных кладбищах санитарные сроки (сроки, по которым в уже существующую могилу можно производить новое захоронение гробом. – Ред.) составляют до 25 лет, люди обычно расстраиваются, вздыхают. Но в итоге соглашаются на кремацию – это здравый смысл», – говорит о подобных ситуациях директор похоронного дома Илья Болтунов.
«Конечно, всегда лучше убедить людей совершить захоронение в землю, чем сжигать, это более присуще нашим обычаям. Церковь никого на это благословить не может, но и отказать в благодати и поминовении также не может», – напоминает отец Владимир Духович.
Присмотритесь к кладбищам по дороге на дачу
Илья Болтунов рекомендует отказываться от больших городских кладбищ и осваивать новые семейные участки за городом, на расстоянии до 200 километров.
«На сельских кладбищах есть стандартные тарифы за копку могилы, и даже демонтаж цветника и памятника входят в эту стоимость, цена всей услуги составляет порядка 10-15 тысяч. За МКАДом никто не берет дополнительные деньги, там все адекватно», – рассказывает Болтунов.
В каком-нибудь маленьком городе все похороны под ключ обходятся в 30 тысяч рублей максимум. Земля на загородных кладбищах сейчас выделяется бесплатно, платить придется только за подготовку к захоронению, то есть за копку могилы.
Сегодня многие москвичи присматриваются к кладбищам, которые находятся недалеко от дачи или по дороге к ней, вспоминают о давних родственных захоронениях в деревнях. Несмотря на то, что придется оплачивать транспортировку тела, экономия получится существенная. Главное, советует Болтунов, не торопиться заключить контракт с первым попавшимся агентом, а вдумчиво искать транспортную компанию, которая может предоставить услуги катафалка по посильному вам тарифу.
Священник Владимир Духович подчеркивает, что дороговизна традиционных похорон, хоть и не относится к области богословия, действительно сегодня ощущается остро. Батюшка говорит, что Церковь может лишь с пониманием относиться к такого рода вынужденным решениям и по возможности поддерживать: «Для таких людей, которые хотели бы похоронить своего близкого, но не могут этого сделать, можно было бы создать службу, которая помогала бы в этом вопросе, чтобы похороны гробом можно было совершать в том числе с помощью общины».
При этом отец Владимир напоминает, что даже в случае кремации прах обязательно должен быть предан земле, как того требует традиция. Не нужно сохранять урну дома или развеивать прах, с точки зрения Православия это может расцениваться как неуважение к умершему.
Законодательство России в части обращения с прахом умерших неоднозначно: оно прямо не запрещает, но и не поощряет некоторые практики, в результате чего складывается неоднозначная ситуация.
Так, для того чтобы забрать урну с прахом из крематория, необходимо предъявить документ о том, что у вас есть участок для погребения (новый или родственный) или место в колумбарии. Однако затем за судьбой праха никто не следит и не проверяет, совершился ли факт последнего прощания, или урна осталась незахороненной. Остаются люди, которые по разным причинам хранят урну у себя дома, на дачном участке или даже в гараже.
Кроме того, пользуясь лазейкой в законодательстве, некоторые решаются на то, чтобы не хоронить, а развеять прах. Иногда это совпадает с пожеланием покойного, иногда – является собственной инициативой.
Важно понимать, что развеивание праха запрещено в общественных местах – на городских площадях, в скверах и парках, у фонтанов и прудов. Да и смысла такая процедура не имеет: достаточно вспомнить, например, что сотрудники американского Диснейленда, которые регулярно сталкиваются с подобными «фокусами», просто утилизируют прах пылесосом и затем отправляют на помойку. В России же за такого рода перфоманс могут осудить по статье «Хулиганство».
Еще более серьезное разбирательство можно получить, если вам придет в голову развеивать прах при посторонних – в этом случае с вас могут потребовать свидетельство того, что сам покойный был не против таких «похорон», а если документально заверенного у нотариуса согласия не обнаружится, последует суд за надругательство над человеческими останками.
В советах по поводу идеи развеять прах часто упоминают так называемые Поляны скорби при кладбищах, на которых такая церемония должна быть легальной, но в России их пока что нет – проект «Поляны скорби» при тюменском крематории только обсуждается, поскольку само учреждение еще не построено.
«Вреда для души покойного даже в том случае, если прах не был предан земле, быть не может, за гробом имеют значение только грехи человека. Если мы думаем иначе, это значит, что мы идем не ко Христу, а в совершенно ином направлении. Но все-таки нужно предать прах земле. Это важно не для покойного, а для того, кто его хоронит. Что касается традиции развеивать прах, это – человеческое, и к Богу такая практика никакого отношения не имеет. Просто продолжение безбожного мира, в котором материальное ставится во главу угла», – считает отец Владимир.
Коллажи Оксаны Романовой
