Баржа «Адамант» (фр. adamant, несокрушимый) пришвартована возле моста Шарля де Голля, в двух шагах от Лионского вокзала. Обшитая деревом, с большими окнами на Сену, площадью 650 кв.м, она совсем не похожа на морское судно – скорее, большой дом на воде.
На барже психиатрический стационар оказался по банальной причине – из-за высокой арендной платы. На воде, даже если это Сена и центр Парижа, все дешевле. Психиатрия во Франции в упадке, плохо финансируется – из-за непрекращающегося долгие годы экономического кризиса правительству не до нее.
К счастью, врачи не опускают руки. В психиатрии трудятся много энтузиастов, они стремятся найти выход – помогать своим больным, держась высоких стандартов психиатрии. Именно такие врачи добились в мэрии Парижа разрешения создать необычный плавучий стационар.
Весь коллектив, 20 человек, – психиатры, психологи, медсестры, эрготерапевты, психомоторные терапевты, педагоги, соцработники – прошли подготовку и получили сертификаты спасателей, на всякий случай.
Не сумасшедший дом
Прежде чем решиться переехать на баржу, вся команда думала о необычности проекта. Каково это, работать на воде весь день, как будут чувствовать себя пациенты? Вода может действовать успокаивающе на одних пациентов, но пугать других.
Внизу, например, где находится библиотека, отчетливо чувствуется качка – рядом проходят другие баржи и создают волну. Пришлось приспосабливаться к морской болезни. В целом все оказались довольны. Тихое местечко, вдали от пробок и стрессов мегаполиса, – это блаженство.
Месторасположение и интерьер стационара задумывались так, чтобы максимально уйти от ассоциаций с сумасшедшим домом. Это место испокон веков считается зловещим. Шоковые методы лечения, изобретенные в странах с тоталитарными или диктаторскими политическими режимами, – электрошок в Италии при Муссолини, лоботомия при Салазаре в Португалии – до сих пор используют в некоторых лечебницах.
«Адамант» – прямая противоположность психиатрическим ужасам, это место свободы и культуры, куда любой может зайти, а потом выйти.
«Чтобы психиатрия помогала исцелять пациентов, нужно прежде всего „исцелить« само учреждение», – говорит Линда де Циттер, клинический психолог, работающая на «Адаманте».
На плаву 13 лет
Цель врачей на барже – попытаться адаптировать пациентов к жизни. Некоторые попадают сюда на реабилитацию из клиник, где проходили лечение несколько недель, а то и месяцев. Им предлагают безопасное пространство, где можно отдышаться, восстановить связь с миром и с другими людьми, вместо того чтобы замыкаться в себе еще больше, не выходя из дома годами. В этот процесс вовлечены все – врачи, социальные работники и, конечно, сами пациенты.
«Адамант» держится на плаву уже 13 лет. С одной стороны, утопическая модель, идеал психиатрической практики. Здесь нет решеток, смирительных рубашек и белых халатов, отношения пациентов и врачей – на равных. Здесь рисуют, поют, смотрят и обсуждают фильмы, вместе готовят вкусную еду.
Одновременно это лечебное учреждение, где принимают тяжелые лекарства. Реальное безумие порой страшно, но его можно научиться проживать. И оно, как ни странно, относительно.
Их невозможно вылечить
В начале документального фильма об «Адаманте» – в феврале 2023 года картина получила высшую награду Берлинале – пациент поет песню La Bombe Humaine (1976) французской группы Téléphone. Его лицо напряжено, но физические и ментальные особенности не мешают, а лишь подчеркивают и придают глубокий смысл словам песни: «Моему отцу нужны транквилизаторы, чтобы уснуть ночью, матери – антидепрессанты, чтобы пережить еще один день».
Позже этот человек скажет режиссеру фильма Николя Филиберу, что он благодарен этой барже за терапию искусством, но еще больше – за лекарства, без них его жизнь и жизнь многих здесь была бы адом. «Без лекарств я бы думал, что я Иисус, окруженный летающими феями, и, вероятно, в конечном итоге бросился бы в Сену». Он осознает свои психотические симптомы, его откровенность, ясное, без иллюзий, отношение к себе почти шокируют.
Не ставят диагнозов
Да, у пациентов случаются моменты прояснения. В фильме есть эпизод – бородатый Клод долго смотрит в небо, на солнце, жмурится, а потом вдруг тихо спрашивает: «А слепые, где они живут?»
Другой пациент повсюду таскает с собой магниты, чтобы противостоять «отрицательному полю» окружающих. При этом он невероятно тонкий знаток кинематографа, литературы, способный разбирать по кадрам любимые фильмы Феллини и Трюффо.
Они рассуждают о психиатрии, жизни и смерти, некоторые из них очень четко описывают свою сложно устроенную психику. Проблема пациентов «Адаманта» в их способе видения мира, в искаженном восприятии действительности. Как только вы пересекаете определенные границы, все смещается, и потом бывает невероятно трудно всплыть обратно на поверхность реальности. Безумие пугает не только окружающих, но и самих пациентов. «Иногда это смешно, но на самом деле страшно», – говорит один из них в фильме.
Спасение еды как способ терапии
Безумие часто делает людей одинокими – а на «Адаманте» общаются, придумывают, создают повседневную жизнь вместе. Любимое совместное действо – фриганская акция. Пациенты и врачи спасают продукты, выброшенные местными магазинами и кафе в мусорные баки.
Приносят их на кухню баржи, моют, чистят и готовят. Кто-то из них говорит в фильме – овощи повреждены снаружи, но внутри они вкусные. Николя Филибер считает, то же самое можно сказать о самих пациентах – они выглядят «поврежденными», но живут насыщенной внутренней жизнью, и им есть что предложить миру.
«Адамант» пульсирует, живет, из него доносится музыка, а не крики безумцев – все это смахивает на идиллическую картинку, и в какой-то степени так и есть. Здесь признают важность самовыражения, творческой свободы и стараются вооружить пациентов инструментами для ее достижения: пианино, гитара, кисть и холст, полностью оборудованная кухня и даже еженедельный лекторий-киноклуб, куда врачи приглашают ораторов, философов, писателей, кинематографистов.
Врачи пытаются научить своих подопечных жить со своей болезнью, контролировать ее. Среди пациентов есть образованные, невероятно ясного ума люди, которые обладают чувством юмора. Просто у них, как и у всех нас, бывают трудные и светлые времена, свои взлеты и падения.
Безумие – неотъемлемая часть жизни
Когда 70-летний французский кинорежиссер Николя Филибер задумывал свой фильм о плавучем стационаре, ему хотелось противостоять своим собственным сомнениям, страху. Он хотел испытать себя – готов ли он быть с другими, непохожими…
Режиссер был полон предрассудков и предубеждений, когда пришел в клинику в первый раз. Начал общаться с людьми и вдруг поймал себя на том, что не понимает, кто перед ним – врач или пациент? На них же нет табличек «шизофреник» или «психиатр». Конечно, во многих случаях можно догадаться, кто есть кто, но не всегда.
Он попытался изменить образ сумасшедшего – взглянуть на него не через привычную призму опасности, а по крайней мере почувствовать то, что нас всех объединяет, помимо наших различий.
Возможно, кто-то ждет в фильме кадры с человеком, бьющимся головой об стену или пускающего слюни, разъяренного психозом. Но нет. Режиссер считает это недопустимым. Что скажут эти люди, когда почувствуют себя лучше и увидят себя на экране такими? Что он пытался превратить их страдания в зрелище? Для него это табу.
В финальных кадрах фильма город, а вместе с ним и «Адамант» погружается в туман. Туман – дань смятенным чувствам, хрупкости и сложности человеческой жизни, чья неотъемлемая часть – безумие.
