Плохая наследственность
Поэт Константин Николаевич Батюшков родился в Вологде в 1787 году. Отец – вологодский помещик с нарушенной психикой. Еще в молодые годы он попал в опалу из-за дядюшки, который был уличен как заговорщик против императрицы Екатерины II.
С матерью тоже непросто. Когда Косте было шесть лет, она заболела каким-то душевным недугом и через два года скончалась. Каким именно? Неизвестно. В то время толком не умели их диагностировать. Но оба эти обстоятельства сыграли в жизни Батюшкова роковую роль.
До смерти матери будущий стихотворец получал домашнее образование. После ее смерти были пансионы. Ненадолго. Затем опять домашнее, но уже самообразование.
Просто чтение книг. С глубоким, отрешенным погружением в себя. Русская литература, французская литература, древние римляне в подлиннике.
Реальная жизнь со всем этим никак не вязалась. Маленькие деревянные домики с толстыми стенами и резными наличниками, запах дыма из труб, румяные и говорливые барышни, ледяной ветер с речки Вологды или же скудная растительность села Даниловское все под той же Вологдой. Вообще ничего общего.
Между тем, Константин Николаевич начинает и сам сочинять. Сначала это просто подражания Горацию и прочим, но со временем в стихах появляется все больше самостоятельности.
Батюшков и Пушкин
В 15 лет юношу определяют на службу в министерство народного просвещения. Затем письмоводителем в Московский университет. Поэт сближается с другими стихотворцами – Державиным, Капнистом, Гнедичем. Он признан, он свой.
И в 1805 году – первая публикация, в журнале «Новости русской литературы». Стихотворение называется «Послание к стихам моим»:
Стихи мои! опять за вас я принимаюсь!
С тех пор как с музами, к несчастью, обращаюсь
Покою ни на час… О, мой враждебный рок!
Конечно, оно выглядит смешным, напыщенным и абсолютно детским. Но не забываем: речь идет о допушкинской эпохе отечественного стихотворчества.
Кстати, одна из безусловных заслуг Батюшкова – сам Александр Сергеевич Пушкин.
Виссарион Белинский утверждал: «Батюшков много и много способствовал тому, что Пушкин явился таким, каким явился действительно. Одной этой заслуги со стороны Батюшкова достаточно, чтобы имя его произносилось в истории русской литературы с любовью и уважением».
Сам же Пушкин восхищался: «Что за чудотворец этот Батюшков!»
Возможно, если бы не Батюшков, то Александра Сергеевича как поэта – вообще не было бы. Или был бы, но какой-нибудь другой. И перелом в русском стихосложении, конечно, случился бы, но позже. Еще долго писали бы как при Тредиаковском: «Да здравствует днесь императрикс Анна, На престол седша увенчанна!»
На войну
Между тем, Константин Батюшков отправляется на фронт. 1807 год, идет война четвертой коалиции. Россия, Пруссия, Великобритания, Швеция и Саксония против наполеоновской Франции. Поэт записывается в народное ополчение и в составе Петербургского милиционного батальона входит в Пруссию. Он неожиданно оказывается бесстрашным воином.
Поэт Михаил Дмитриев писал о Батюшкове: «Он росту ниже среднего, почти малого. Он был необыкновенно скромен, молчалив и расчетлив в речах; в нем было что-то робкое, хотя известно, что он не был таков в огне сражения».
Спустя три месяца поэт серьезно ранен. Он лечится в Риге, а потом долечивается в своем, уже упоминавшемся, Даниловском.
Потом опять война, уже со Швецией. Отпуск, который он проводит со своими сестрами в Ярославской губернии. И первые серьезные признаки будущего помешательства – яркие галлюцинации.
Батюшков прекрасно понимает, что с ним происходит. Пишет Гнедичу: «Если я проживу еще лет десять, то наверное сойду с ума».
А ему всего лишь двадцать один год.
Мирная жизнь
Теперь наш герой выбирает спокойную, мирную жизнь. Батюшков в Москве, пишет стихи и посещает всевозможные литературные и светские салоны. Знакомится с Жуковским и Карамзиным. Три недели проводит в легендарной усадьбе Остафьево. Ее владелец Петр Вяземский создал настоящий парадиз для людей творчества.
Затем переезжает в Петербург, поступает на службу в Публичную библиотеку. Это престижно, локоть к локтю с ним там трудится Иван Андреевич Крылов. Но все чаще накатывает густая хандра, все страшнее становится от неизбежного – поэт в этом уже не сомневается – серьезного умопомешательства.
И снова фронт
В 1813 году Батюшков опять идет на фронт. Он штабс-капитан Рыльского пехотного полка, адъютант при генерале Алексее Бахметеве, затем при генерале Раевском.
Под Лейпцигом погибает один из его лучших друзей, полковник Иван Петин. Батюшков посвящает ему одно из своих лучших стихотворений «Тень друга»:
Но сладостный покой бежал моих очей,
И все душа за призраком летела,
Все гостя горнего остановить хотела:
Тебя, о милый брат! о лучший из друзей!
Болезнь овладевает им все больше.
А тут еще и безответная любовь. И в 1815 году стихотворец на несколько месяцев ложится с тяжелым нервным расстройством.
В 1817 году дипломат Александр Скарлатович Стурдза записывает: «Кроткая, миловидная наружность Батюшкова согласовывалась с неподражаемым благозвучием его стихов, с приятностью его плавной и умной прозы. Он был моложав, часто застенчив, сладкоречив; в мягком голосе и в живой, но кроткой беседе его слышался как бы тихий отголосок внутреннего пения. Однако под приятною оболочкою таилась ретивая, пылкая душа, снедаемая честолюбием».
Стурдза, похоже, не знает, что пишет об очень больном человеке.
Все впустую
С военной службой в конце концов окончательно покончено. Батюшков отправляется по дипломатической части в Италию. Оттуда он едет на воды в Германию.
Теперь все его мысли посвящены тайным, а в действительности не существующим врагам. Но внешне это еще не совсем заметно. Ведь поэты вообще большие чудаки.
Затем Петербург, Кавказ, Крым. И в Симферополе Батюшков окончательно сходит с ума.
Кажется, больше всех сокрушается Пушкин. Он пишет горькие слова: «Что касается до Батюшкова, уважим в нем несчастия и несозревшие надежды. Прощай, поэт».
Именно после трагедии, произошедшей с Константином Николаевичем, Пушкин написал свое известное стихотворение:
Не дай мне Бог сойти с ума.
Нет, легче посох и сума;
Нет, легче труд и глад.
Четыре года, проведенные в частной лечебнице в Саксонии (деньги на лечение предоставил лично император Александр I), не дали ничего. И Константина Николаевича решают перевезти на родину. Именно так – решают за него. Все более, чем серьезно.
Некоторое время он живет в Москве, а в 1833 году несчастного поэта перевозят в Вологду, к его племяннику. Там ему суждено прожить еще 22 года.
Стихов Батюшков больше не пишет. В одну из редчайших минут просветления разума он признается: «Что писать мне и что говорить о стихах моих? Я похож на человека, который не дошел до цели своей, а нес он на голове красивый сосуд, чем-то наполненный. Сосуд сорвался с головы, упал и разбился вдребезги. Поди узнай теперь, что в нем было!»
Судя по этим словам, он и тогда оставался поэтом. Но какие-то связи разрушились, нити порвались, и что-то рухнуло, но кое-что осталось.
Вологодский аттракцион
И тут начинается самое страшное. Наш заботливый племянник принимается демонстрировать своего дядюшку как вологодскую достопримечательность.
Критик Степан Петрович Шевырев писал: «А. В. Башинский привел меня к начальнику удельной конторы Г. А. Гревенсу, в доме которого живет Константин Николаевич Батюшков… Небольшого росту человек сухой комплекции с головкой почти совсем седою, с глазами, ни на чем не остановленными, но беспрерывно разбегающимися, предстал передо мною.
Подвижное лицо его свидетельствовало о нервической его раздражительности. На вид ему лет пятьдесят или более. Так как мне сказали, что он любит итальянский язык и читает на нем иногда книги, то я начал с ним говорить по-итальянски, но проба моя была неудачна. Он ни слова не отвечал мне, рассердился и быстрыми шагами вышел из комнаты. Через полчаса, однако, успокоился, и мы вместе с ним обедали».
А вот «отчет» поэта Николая Берга: «Я вошел тихо. Дверь, ведущая в залу, была немного отворена и, когда я взглянул туда, мне мелькнула какая-то белая фигура, ходившая из угла в угол по комнате. Я вгляделся: это был старичок небольшого росту в белом полотняном сюртуке; на голове у него была бархатная темно-малиновая ермолка; в руках белый платок и серебряная табакерка; на ногах черные спальные сапоги… Он сейчас услыхал шум в передней, подошел к двери, взглянул на меня и, быстро повернувшись, ушел… Вскоре опять послышались шаги; взошел сам хозяин.
После обыкновенного приветствия он, зная, зачем я приехал, сказал мне прямо: „Вы его видели; он тут ходил, беленький, седой старичок… Теперь он не выйдет до самого чаю… Он не любит, если приходят его смотреть«».
А кто бы любил?
* * *
Константин Батюшков умер в 1855 году от тифа. Похоронен рядом с Вологдой, в Спасо-Прилуцком монастыре.
