Здесь, в Петербурге, с залива дует холодный ветер и несет по тротуару поземку, бросает хлопья снега в лица прохожим. Гавань, край города. Где еще мог поселиться бывший моряк из Архангельска? О морском прошлом петербургского публициста и коллекционера Юрия КОМБОЛИНА напоминают и белоснежная, почти шкиперская бородка, и неспешная речь.
В своей крошечной квартире на Васильевском острове Юрий Иванович – капитан. А в трюмах его корабля – несметные сокровища, собранные за долгие годы по блошиным рынкам, комиссионным магазинам, выкупленные из частных собраний.
Лоллобриджида и Новый год
Юрий Комболин коллекционирует поздравительные открытки и все, что связано с Новым годом и Рождеством. Сколько в коллекции экземпляров, бросил считать семь лет назад. «Открыток, наверное, уже будет за сто тысяч», – говорит он.
Когда было всего полторы тысячи, выпустил книгу, красочный альбом с тремя сотнями фотографий. Однажды эту книгу во время визита в Петербург подарили итальянской актрисе Джине Лоллобриджиде. Наутро позвонила переводчица: «Джина листала альбом всю ночь, не могла заснуть и сказала, что поставит его на полку, где хранятся самые любимые книги».
Открытки, эти машина времени, способны перенести нас в другие времена, принести умиротворение и радость, уверен Юрий Комболин.
– Однажды на встрече в обществе филокартистов ко мне подошел человек и предложил целую пачку дооткрыточных писем-поздравлений. Их было штук 60. Я взял все. Потом еще где-то полгода выплачивал деньги.
Это такие красочные листы большого формата на плотной бумаге, в одном углу отпечатана какая-нибудь праздничная картинка, например, ангелы и елка, эти листы продавались. Можно было купить и написать свое поздравление.
Продавались тогда и бланки с отпечатанным текстом. «С истинным почтением имею честь быть», – и тут только расписаться надо было. А на другой стороне можно было написать письмо. Есть у меня одно, кстати, очень безграмотное, жуткий почерк. Видимо, кто-то из низов, хотя этот бланк очень дорогой. И рисунок, и текст отпечатаны золотом. Подписано: Илья Семенов и Иван Семенов, два брата, видимо, но ужасно безграмотные, – улыбается Юрий Иванович.
Еще одно письмо, замечательное, на бланке банкирской конторы Зелихина в Смоленске, написано в 1918 году, 4 января:
«Дорогая Рая, поздравляю с Новым годом, ты знаешь, что папа сочинил одно стихотворение.
С Новым годом, с новым счастьем, глаголом и причастием,
И союзом, и предлогом, а затем ступайте с Богом!
До свиданья, Г.Л. Лунц», – совершенно великолепная вещь, я это письмо очень берегу. Этому Г.Л. Лунцу лет шесть максимум.
Балалайка в подарок
Я в одном букинистическом магазине часто делаю покупки, мне оставляют там все новогоднее. Раз в месяц туда наведываюсь, ухожу обычно с полной сумкой. Есть у меня оттуда несколько совершенно замечательных дореволюционных фотографий.
Вот коллективный портрет, видимо, сделан после рождественской домашней елки. Я думаю, что это собрались дети нескольких семей. Здесь есть юнкера начальных классов, есть очень милые девочки, они все хорошо одеты. Юнкера стоят все вместе, их пять человек. Мальчики, которые не в форме, сидят внизу. И есть даже один, как я его называю, «кухаркин сын», он сбоку. Все дети в каких-то костюмах, а он такой бедный мальчик, и одежда у него неказистая.
Две потрясающие фотографии из одной семьи. На первой мальчик и девочка, они только что получили подарки, у мальчика в руках балалайка. На второй дети вместе с родителями. И мальчик сидит ужасно обиженный, надулся, руки скрестил. Он, видимо, кроме балалайки рассчитывал еще на что-то. А девочка счастлива, наверное, она получила все, что хотела.
А здесь елка 1916 года. Даже подписано: «Муся, первый ряд, вторая». Она в белом платье и белой шапочке. Одна девочка в костюме елки, мальчик в образе Деда Мороза, другой в костюме календаря, девочка с большими бусами, снеговик. Явно был маскарад.
Ватные игрушки – самые любимые
Я собираю по Новому году все, но так как помещение у меня небольшое, то я все, что нахожу, конечно, не могу брать. Игрушки, например, беру только по типам.
Самые первые, какие у меня есть, это ватные елочные игрушки. Их было три временных вида. Первые с фарфоровыми личиками, вторые в 1920 годы артели выпускали с лицами из папье-маше, они были густо покрыты краской, отлакированы, потом стали делать уже с пластмассовыми личиками. Мне предлагали однажды, но я не взял, больно уж это некрасиво. А с фарфоровым личиком я так и не нашел.
Я эти игрушки вешаю на елку. У меня есть хоккеист, у него в руках клюшка, украинец в шароварах, была такая национальная серия ватной игрушки, есть целый птичник. А самая боевая игрушка – огурец, просто громадный, такой вот красавец.
Ватные игрушки самые любимые, они очень теплые, и потом они такие старенькие…
Редкая игрушка – трофейная, из Германии. Тонкостенная стеклянная птичка на прищепке, на ножках пружинки, а хвост из стеклянной ваты.
Есть еще сюрпризницы, которые производились только в Ленинграде. Это такие маленькие коробочки из картона, их вешали на елку. А внутрь клали небольшой подарок. Есть у меня сюрпризница по мотивам «Сказки о золотом петушке», есть по басне Крылова «Мартышка и очки». Совершенно милые вещицы.
Курящий Дед Мороз
Мое увлечение поздравительной открыткой началось с алкогольной темы, с «сухого закона». Вышел указ Горбачева, начали вырубать виноградники, я подумал, может и открытки с изображением спиртного запретят. И стал собирать. Собрал штук 150. И оказалось, что все открытки, на которых изображены бокалы, бутылки шампанского, застолье – это «поздравишки».
И когда я к ним присмотрелся, увидел, что по ним же можно изучать, что люди ели, что носили, на чем ездили, наконец. Такой пласт исторический.
Вот новогодняя блокадная открытка. Дед Мороз курит трубку и дымок завивается в виде цифр – 1943 год. Сейчас бы цензура не пропустила курящего Деда Мороза.
Очень люблю открытки художника Александра Лаврова, дореволюционные. Они на лубок похожи. Под рисунками рифмованные надписи: «Только б елки нам продать, будем с дедом пировать», «я на встречу Ново года везу целый воз народа».
Вот Дед Мороз ставит елку на этажерку у кровати ребенка, а за спиной у него мешок с подарками: «Все увидит, утром встанет, Дед Мороз уж не обманет». Открытки у Лаврова такие сочные, яркие. Но уже года два ни одной новой мне не встречалось.
Много у меня открыток Екатерины Лебедевой, они тоже очень яркие. Она рисовала детей во взрослых ситуациях, как и Елизавета Бем. Но она рисовала их в старинных одеждах, в стилизованных русских костюмах. Девочки у нее, как куколки.
Массовая открытка наша всегда была с ярко выраженной символикой. На Рождество и Новый год – это елка, елочные игрушки, ветка ели, Дед Мороз, подарки, дети, зимние игры, потом гадания, очень много открыток с гаданием на Крещение. И Дед Мороз наш – добрый. Лицо спокойное, мудрое.
Открытки лечат
Сейчас у меня вроде бы жизнь наладилась, протекает спокойно, а раньше я жил страстями. И когда у меня было очень плохое настроение или на меня надвигалась какая-то беда, я брал одну коробку с открытками, сделанными по эскизам русских художников, сидел и просто их перебирал. И все как рукой снимало.
Я не знаю ни одной открытки, которая была бы выполнена в каком-то негативном плане, они все несут позитив. Во-первых, сам рисунок радостный. Потом человек, который писал поздравление, желал адресату каких-то приятных вещей, доброго, хорошего и делал это от чистого сердца. Поэтому эти открытки меня успокаивали. Даже если я в них особо и не всматривался.
Открытка не может быть злой… Хотя нет, одна у меня есть! Она рождественская, там святочный сюжет. Простоволосая девушка стоит, прислонившись к изгороди, в поле, дом далеко виден, она легко одета. Потом у нее все, конечно, будет хорошо. По канонам святочного рассказа. Но изобразили ее в тот момент, когда все плохо. И вот человек посылает именно эту открытку и пишет очень жестокий текст. Есть такая, но одна.
Когда в гости ко мне приходят друзья, мы чаще всего сидим на кухне. И бывает, говорят: «Слушай, такое настроение было плохое, а посидел здесь и так легко стало».
А у меня на кухне четыре полки со всякими бытовыми предметами: бутылки, кружки, ложки, поварешки, чайники, ступа там есть, утюги. Это все старые вещи, ими и пользоваться уже нельзя. Но они дожили до наших дней, их не выбросили, к ним относились с любовью, и теперь они эту любовь нам передают. Вот также и открытки, они отдают часть того тепла, с которым были созданы и отправлены.
