«Когда у нас родился больной ребенок, мы уже жили в минус. Некоторые предлагали материальную помощь. И я задалась вопросом: до какой невозможности надо дойти, чтобы из обычных людей стать подопечными? Стоит ли резко снижать качество жизни всей семьи в плане продуктов, одежды, игрушек, тратя все на больного ребенка, и просить помощи только, в прямом смысле, на третий день голода?, – написала нам мама трех детей, один из которых родился «с проблемами».
– У других людей я тоже встречала вечный страх показаться вовсе не нищими перед теми, кто им помог или знает, что им кто-то помогал. У нас даже с мужем разные точки зрения на это: я и была бы готова попросить, а он уверен – справимся. Но какой ценой?
А если принять помощь, то как потом не дергаться, не страдать от чувства вины, стеснения перед людьми, оправдываний?
Как должно измениться твое поведение и жизнь, когда тебе помогают оплатить платные больницы, процедуры, мероприятия, лекарства? Преступление ли после этого – купить мороженое, новую курточку другому ребенку, а не только лекарство, могу ли я сама зайти выпить кофе по дороге домой после больницы перед двухчасовой поездкой в метро?»
Когда просить помощи и на что ее тратить
Президент благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам», эксперт Общественной палаты РФ Елена Альшанская:
– Мне непонятна связка между лечением больного ребенка и бедностью. Сочувствие прежде всего вызывает факт болезни, а не бедности. Не думаю, что человеку, который жертвует на ребенка, нужно, чтобы семья была обязательно нищей. Большинству российских семей среднего класса не по силам оплатить большинство серьезных операций или курсов лечения, и благотворителей в основном интересует, пригодилась ли помощь, которую он дал, а не другие подробности жизни семьи, например, вот что они одевают других детей и ходят ли в кафе.
Может быть, кто-то из родителей испытывает чувство вины из-за того, что ходит в кино или кафе и вообще позволяют себе радоваться жизни, несмотря на то, что у них больной ребенок? Одно дело, если это чувство вины из-за того, что пожертвованные семье деньги расходуются нецелевым образом, и все эти развлечения происходят за счет благотворителя. И совсем другое дело – когда чувство вины возникает из-за того, что даже в трудной ситуации семья испытывает какую-либо радость, а радость в принципе видится как что-то неправильное. Вообще для ребенка самая главная поддержка – родители, которые находятся в нормальной форме, без печати страдания на лице, то есть когда сама семья находится в нормальном душевном состоянии. Если маме, чтобы отдохнуть и прийти в себя, нужно сходить на прогулку, в кино или кафе, если это для нее источники возобновления сил, это здорово. Переживать надо, если родители ходят в кино вместо того, чтобы заниматься детьми.
Нужно очень четко понимать: если люди готовы жертвовать на определенные вещи, между ними и родителями больного ребенка устанавливается некая договоренность о том, на что эти деньги можно потратить. Это вопрос этический. Понятно, что родители больных детей устают, что у них могут быть другие дети и так далее, но все-таки, как правило, пожертвование на лечение ребенка – это, как правило, целевое пожертвование, скажем. На операцию или покупку лекарства, и ни на что другое эти деньги тратить просто неэтично и нельзя. Обращаясь за внешней помощью, нужно понимать, что от того, как мы будем себя вести и как, в том числе, распорядимся деньгами, зависит, будет ли тот, кто дал деньги, помогать другим. Если, скажем, переданные на лечение деньги будут потрачены в кафе, это может разочаровать человека и он в принципе перестанет помогать.
Другое дело, что, скажем, у семьи есть собственные деньги и деньги, переданные благотворителем. Если покупка лекарства или какая-то другая помощь оплачивается средствами благотворителя, соответственно, свои средства семья экономит, и на эти деньги может пойти в кафе, или кино, или что-то купить. Это вопрос поиска ресурсов. Если же семья находится в трудном положении и есть трудности и с лечением больного ребенка и, скажем, с покупкой одежды детям или сбором в школу, может быть, разумнее искать средства не у одного благотворителя, а обращаться в разные фонды: к кому-то – за медицинской помощью, к кому-то – за одеждой и так далее.
Социальный работник, занимающийся помощью бездомным и людям, находящимся в кризисной ситуации Елена Петровская:
– Разделим материальную помощь на несколько основных видов и условно их назовем:
- Предметная б/у – вещи: одежда, обувь, мебель, необходимые бытовые предметы т.п.
- Предметная целевая – лекарства, продукты питания, индивидуальные средства гигиены;
- Помощь услугами – бесплатная няня, массажист, логопед, юрист, социальный работник или волонтер, подхватывающий в трудную минуту;
- Денежная помощь;
В реальной повседневной жизни первым видом материальной помощи пользуется огромное количество людей в России. И не только в глубинке, но и в Москве. Переходящие «по наследству» детские вещи и кроватки, костюмы и диваны, – дело обыкновенное. Если человек понимает, что ему очевидно не хватает денег и он может взять вещи б/у (и их вполне можно использовать), он начинает пользоваться этим видом помощи. Причем люди сейчас самоорганизуются в этом направлении через социальные сети.
Понятие «качество жизни» – весьма субъективное. По моему мнению, общество потребления сформировало уродливый взгляд на это понятие. Да, в идеале в семье должно быть все необходимое для жизни. Более того, излишняя и нарочитая аскеза в семье может нанести урон формированию целостности личности ребенка, может родить в подростковом возрасте двоедушие и ожесточение. Но все ли то, что придирчиво и трепетно сохраняется нами как привычное «качество жизни», является действительно необходимым? Наверно, семье, в первую очередь, нужно проанализировать свою индивидуальную ситуацию, наполнить понятие «качество жизни» верным смыслом. Оставить действительно необходимое и убрать из быта то, без чего можно обойтись. Н для такого анализа нельзя использовать категории «что бы все, как у людей», «как же мы будем выглядеть, если у нас не будет…..(чего-либо)» и т.д.
Добавлю. Жилье – это первая необходимость. И если приходит мысль о том, что нужно продать единственную квартиру для получения крупной суммы единовременно и уйти в съемное жилье, – этой мысли следовать не нужно категорически. Семья в случае потери жилья приобретает совершенно иной статус – латентных бездомных, со многими вытекающими последствиями, которые сразу не видны.
Если в семье исчерпаны ресурсы получения денег за выполненную работу (например, муж работает по своему индивидуальному максимуму); если в доме уже не осталось предметов роскоши «про запас» (например, пары колец с бриллиантами из периода неплохих заработков); если ближайшие родственники (например, бабушки и дедушки) говорят: «Прости, я не могу», – вполне уместно обращаться за вторым видом помощи. И здесь все просто, потому что все используется по назначению: продукты съедаются, лекарства потребляются и т.д. (Но, если в семье есть алкоголики или наркозависимые, – все становится на порядок сложнее).
Если после перечисленного выше нет денег на специалистов, услуги которых являются жизненно важными, нужно искать организации, где услуги таких специалистов могут быть бесплатными.
Если за больницу, реабилитацию, лекарства и т.п. нужно платить, в семье исчерпаны все возможности честного заработка и получения иной помощи, а денег нет, – нужно просить деньги или оплату счетов.
Кроме материальных, есть психологические критерии, сигналящие о том, что своих сил хронически не хватает. Если стал пропадать сон, жизнь начинается казаться непрекращающимся кошмаром и ежедневное настроение наполняется безысходностью, – ясно, что собственных душевных ресурсов недостаточно. В том случае, если близкие родственники и друзья уже исчерпали свои лимиты времени, финансов и физических сил, которые они могут потратить на поддержку; если поддержка духовника и Церковных Таинств становится лишь мгновенной вспышкой в потоке черного уныния и жуткой усталости, – пора просить помощи!
Но еще правильнее – не доводить себя до такой точки и сделать это немного раньше. И продумать разумные необходимые траты, которые дадут возможность сохранить душевное равновесие и духовное здоровье. Если 15 минут с чашечкой кофе в руках за стеклянной витриной на бульваре придадут силы и разгонят мрачные мысли, – нужно 15 минут пить эту чашечку. Если поход в театр на любимый спектакль с мужем даст сил, – нужно идти в театр.
Если есть священник, которого можно назвать духовником, но поездки к нему требуют неких финансовых средств, крайне неразумно перестать совершать эти поездки. Есть и другие необходимости в области поддержания духовного здоровья, требующие неких финансовых затрат.
Ответ на вопрос о чрезмерности и злоупотреблении дает совесть. Но в сложных случаях нужно обращаться за помощью к третьим лицам. Увы, иногда без постороннего анализа ситуации обойтись невозможно, потому что происходит привыкание к потоку помощи. Все вокруг становятся обязанными ее оказывать, растет желание комфортно пользоваться этой помощью.
Если это произошло, помогающей стороне нужно понимать, что происходящее случается не потому, что человек «плохой и неправильный», а потому, что у всех людей есть страсти (в полном комплекте), и иногда обстоятельства способствуют развитию и укоренению этих страстей. Тем более если человек не имеет представления, как с ними бороться.
А той стороне, которая принимает помощь, нужно осознавать, что это может произойти именно с ним. И из «человека в сложной жизненной ситуации» он может трансформироваться в «человека, использующего сложную жизненную ситуацию». Поэтому необходима техника безопасности, в основании которой лежит воспитание навыка слышания голоса совести и борьбы с ложным стыдом, не дающим обратится за помощью к духовно-опытным третьим лицам.
Опасность такой трансформации наиболее актуальна для людей, пользующихся четвертым видом помощи – денежными потоками.
От сумы да от тюрьмы не зарекайся
Елена Альшанская:
– Просить помощи не только не унизительно, но и абсолютно нормально. У всех разное количество возможностей и ресурсов, и даже очень богатым людям может быть не под силу оплатить какую-то операцию. Думаю, все помнят, как Первый канал собирал средства на лечение Жанны Фриске. Нельзя сказать, чтобы она была бедным человеком. Но у всех была уверенность, что эта помощь нужна. Ни в одной стране мира государственная страховка не покрывает стоимость всех операций, это нормально и понятно другим людям. Если возникают понятные и привычные механизмы поддержки, мы создаем условия безопасности для каждого, потому что, если есть традиция помогать, это значит, что в трудной ситуации на помощь может рассчитывать каждый. Это не милостыня, а понятная взаимопомощь. Совершенно нормально для человека сказать, что с чем-то он не справляется, и обратиться за помощью. Нет никакой вины родителей в том, что их ребенок заболел или что они не могут полностью оплатить его лечение.
У нас в стране долгое время активно культивировалось чувство гордости за то, что ты справился сам, никого не попросил о помощи и так далее, но это не совсем правильная жизненная стратегия. Обратиться за помощью – это нормально, ничего унизительного в этом нет, если твоих ресурсов недостаточно. Только надо понимать, что ты просишь не о том, чтобы тебя взяли на руки и несли, а о поддержке в очень конкретной вещи.
Елена Петровская:
– Жизнь на подаяние – это повседневный душевный труд, немалое испытание и ответственность. Если все способы избежать такой жизни честно апробированы (см. все написанное выше), стыд – это голос самолюбия, присущего всем людям без исключения. Смысл пословицы, которая у всех на устах «От сумы и от тюрьмы не зарекайся» – в том, что любой из нас может быть неожиданно поставлен в обстоятельства, изменить которые почти невозможно. Нужно учиться в них жить без ропота, с благодарностью за посылаемое от Бога через людей.
Протоиерей Владимир Новицкий, врач-психиатр, отец ребенка с ДЦП:
– Чтобы попросить о помощи, требуется некоторое смирение. Если действительно нужна помощь, нужно смириться и попросить. Психологически это не очень легко, не каждый может попросить. Во многом это зависит от того, есть ли у человека по-настоящему близкие отношения с людьми? Насколько он сам открыт людям?
Как правило, тот человек, который сам легко отдает, привык помогать, не постесняется и принять, – это закон психологический, где перекос в любую сторону – аномалия. Не будет ложного стеснения, а будет благодарность. Господь сказал: «Приобретайте друзей богатством неправедным». Если мы сами помогаем, то это помогает людей приобрести, с людьми сблизиться во Христе. И может так случиться, что они нас тоже не оставят когда-нибудь без помощи.
Вопрос строго индивидуальный
– А если в семье у мужа и жены разные точки зрения на вопрос: просить ли о помощи? Муж, хотя и не обеспечивает, говорит, что нельзя просить – «мы не нищие», а жена готова попросить. Как быть?
Елена Альшанская:
– Бывает, что мужчине попросить о помощи даже для собственного ребенка сложнее, чем женщине. Может быть, просить помощи мешает гордость? Но вообще это вопрос не общий, а индивидуальный. А искать выход надо, исходя из интересов ребенка.
Елена Петровская:
– Этот вопрос самый сложный, потому что он сугубо индивидуальный. Смирение , – это не безусловное приятие вообще всего. Первый возникающий вопрос: по какой причине муж противится. Гордыня? Инфантильность? Утопические ожидания в построении своей карьеры? Чрезмерные запросы жены? Осознание сложности ситуации у человека тоже может происходить по разному. Кому-то нужно пострадать самому, а для кого-то страдание любимого человека позволит сокрушить персональную гордыню.
Протоиерей Владимир Новицкий:
– Это дело частное, семейное. Общих советов давать нельзя. Но вообще муж на то и глава семьи, чтобы решать. Господь ему эту власть дал.
Женщина по природе мягче, ей легче смириться. Легче попросить о помощи, признать свою слабость. А мужчине труднее. Может быть, надо дать пройти какому-то времени и муж убедится, что да, – тяжело, не справляемся. Но очень вредно, когда нет единства, ведь тогда пострадает и сам больной ребенок, если не будет находиться в атмосфере мира и согласия.
