Обеды с видом на Ай-Петри
Зинаида Юсупова родилась в 1861 году в Петербурге, в семье князя Николая Борисовича Юсупова-младшего. То есть в одной из богатейших российских семей. Роскошное Архангельское – это их игрушка.
Первый самостоятельный светский прием гостей она осуществила в семилетнем возрасте. Музыка, танцы, знание языков, как и положено у девочек этого круга. А еще – редкая красота.
Сын ее, Феликс писал: «Матушка была восхитительна. Высока, тонка, изящна, смугла и черноволоса, с блестящими, как звезды, глазами. Умна, образованна, артистична, добра. Чарам ее никто не мог противиться».
Собственно, никто и не противился. Женихи выстроились в очередь. Среди них представители августейших фамилий, на которых, что греха таить, особенно надеялся отец. Да не сложилось.
Своенравная красотка полюбила графа Сумарокова-Эльстона. Не особо родовитого, не слишком умного. Правда, довольно богатого, но в сравнении с родом Юсуповых, нищего. Почти мезальянс. Любовь зла.
Главной страстью молодой супруги были танцы. Великий князь Александр Михайлович вспоминал об одном из придворных балов: «На балу шло соревнование за первенство между великой княгиней Елисаветой Эллой и княгиней Зинаидой Юсуповой.
Сердце мое ныло при виде этих двух «безумных увлечений» моей ранней молодости. Я танцевал все танцы с княгиней Юсуповой до тех пор, пока очередь не дошла до «русской». Княгиня танцевала этот танец лучше любой заправской балерины, на мою же долю выпали аплодисменты и молчаливое восхищение».
И, конечно, как водится, благотворительные проекты.
Уже в восемнадцатилетнем возрасте княжна Юсупова стала попечительницей приюта солдатских вдов.
Церкви, приюты, гимназии – всего по чуть-чуть. Когда началась русско-японская война, княгиня Юсупова сделалась шефом одного из военно-санитарных поездов, а у себя в Архангельском, да и не только в нем, устроила больницы для раненых и санатории для выздоравливающих.
Уже упоминавшийся великий князь Александр Михайлович писал: «Женщина редкой красоты и глубокой духовной культуры, она мужественно переносила тяготы своего громадного состояния, жертвуя миллионы на дела благотворительности и стараясь облегчить человеческую нужду».
Инфанта Эулалия, тетушка испанского короля, писала о своем впечатлении от Зинаиды Николаевны: «Более всего поразило меня празднество в мою честь у князей Юсуповых. Княгиня была необычайно красива, тою красотой, какая есть символ эпохи. Жила среди картин, скульптур в пышной обстановке византийского стиля.
В окнах дворца мрачный город и колокольни. Кричащая роскошь в русском вкусе сочеталась у Юсуповых с чисто французским изяществом. На обеде хозяйка сидела в парадном платье, шитом брильянтами и дивным восточным жемчугом. Статна, гибка, на голове – кокошник, по нашему, диадема, также в жемчугах и брильянтах, сей убор один – целое состояние.
Поразительные драгоценности, сокровища Запада и Востока, довершали наряд. В жемчужных снизках, тяжелых золотых браслетах с византийским узором, серьгах с бирюзой и жемчугом и в кольцах, сияющих всеми цветами радуги, княгиня была похожа на древнюю императрицу».
А вот впечатления члена царской семьи, великого князя Гавриила Константиновича от юсуповского крымского дворца: «Мы как-то обедали у Юсуповых. Они жили по-царски. За стулом княгини стоял расшитый золотом татарин и менял ей блюда. Мне помнится, что стол был очень красиво накрыт, и что были очень красивые тарелки датского фарфора. В столовой было большое зеркальное окно с прекрасным видом на Ай-Петри».
Цари не жили так, как Зинаида Николаевна. Ее семье в одной только столице принадлежали четыре дворца. Годовой доход превышал 15 миллионов рублей золотом. Обычному обывателю в принципе невозможно все это представить.
Но в 1908 году произошла трагедия.
Семейная трагедия
Старший сын Юсуповых, Николай Феликсович влюбился в графиню Марину Гейден. У них начался бурный роман, но графиня помолвлена с офицером-гвардейцем Арвидом Мантейфелем. Роман продолжается и после замужества. В конце концов Мантейфель, подстрекаемый товарищами по полку, вызвал Николая Юсупова на дуэль и убил его.
Младший сын Зинаиды Юсуповой описывал этот трагический день: «Раздирающие крики раздавались из комнаты отца. Я вошел и увидел его, очень бледного, перед носилками, где было распростерто тело Николая. Мать, стоявшая перед ним на коленях, казалась лишившейся рассудка. Мы с большим трудом оторвали ее от тела сына и уложили в постель.
Немного успокоившись, она позвала меня, но, увидев, приняла за брата. Это была невыносимая сцена. Затем мать впала в прострацию, а когда пришла в себя, то не отпускала меня ни на секунду».
Все сразу рухнуло. Танцы, обеды, украшения, наряды – все это утратило смысл. Перед лицом трагедии все удовольствия стали казаться глупыми, нелепыми, даже порочными.
Для Зинаиды Николаевны осталось лишь одно – благотворительность. Радость помогать другим совершенно неожиданно оказалась единственной радостью, которая осталась с княгиней в черную минуту, не ушла, не предала ее. Благотворительность и младший сын. Но он не в счет, это совсем, совсем другое.
Когда только все успевала? Она – член Общества для предоставления детям увечных и павших воинов, а также детям, пострадавшим от войны, профессионального образования и обучения ремеслам. Член петербургского общества «Ясли», учрежденного для «доставления присмотра и ухода за малолетними детьми обоего пола бедных жителей г. Петербурга, преимущественно рабочего класса, в то время, когда родители их заняты поденными работами вне дома».
А еще: член Общества попечения о несовершеннолетних, подвергшихся личному задержанию – это с целью заботы «о детях, впавших в преступление и подлежащих предварительному заключению, а также о тех из отбывших наказание и освобождаемых из мест заключения, которые желают исправиться и вернуться к честной жизни», жертвовательница общества «Муравей», это для сбора бедным детям теплой одежды и обуви и предоставления работы бедным женщинам, член совета Крестового благотворительного общества без особо выраженной специализации.
В связи с 25-летием Общества вспомоществования студентам Санкт-Петербургского университета, она продает обществу по льготной цене в 18 000 рублей и с рассрочкой на три года участок рядом с университетом для студенческой столовой, а полученные от продажи деньги тоже жертвует студентам.
В 1912 году в Москве, на улице Волхонке открывается Музей изящных искусств, и один из залов, Римский, носит ее имя. На него она пожертвовала не только деньги (50 000 рублей), но и множество предметов из своей коллекции.
Из Крыма в Рим
Мир сделался другим. Зинаида Николаевна и раньше довольно спокойно относилась к мнению светского и придворного общества. А тут она почувствовала, что не зависит от него совсем.
Рассорилась с императрицей, чего раньше в принципе быть не могло. Притом рассорилась на очень скользкой почве – из-за ее отношений с Григорием Распутиным. Высказала все, что думала, на что императрица поднялась и удалилась со словами: «Надеюсь, я больше никогда вас не увижу».
Кто другой поседел бы от ужаса. Но не графиня Юсупова. И когда ее младший сын Феликс, боготворивший матушку и разделявший ее взгляды, принял активное участие в заговоре против «старца» и, фактически, убил Распутина в своем дворце, она его лишь похвалила: «Ты убил чудовище, терзавшее твою страну. Ты прав. Я горжусь тобой».
После революции Юсуповы переселились в Крым, так многие в то время делали. Когда стало понятно, что и Крым не удержать, семейство поднялось на борт британского линкора «Марльборо» и направилось в Рим. Там Зинаида Николаевна жила до смерти мужа, которая настигла его в 1928 году, после чего соединилась с семьей сына, того самого, Феликса, убийцы «старца», в Париже, где прожила еще одиннадцать лет.
И все это время она, так же, как и в России, отдавала все свое время делу благотворительности. К счастью, средства для этого были, семейство еще при царе обзавелось европейской недвижимостью, да и увезти кое-что удалось.
Кроме прямых пожертвований Зинаида Николаевна все время что-то создавала и организовывала – то агентство по поиску работы, то мастерскую белошвеек, то бесплатную столовую для эммигантов из России.
Журналист П.Шостаковский писал: «Самая из них умная и толковая оказалась старуха Юсупова… Старуха-княгиня не поминала прошлого… Короче говоря, не только приняла как неизбежное создавшееся положение, но и старалась облегчить другим выход на новую дорогу, дать возможность заработать себе кусок хлеба».
Хотя, какая там старуха? Ее сын, Феликс Феликсович вспоминал: «В ее семьдесят пять лет цвет лица у нее был, как у барышни. Матушка никогда не румянилась и не пудрилась, и только всю жизнь горничная ее Полина готовила ей один и тот же лосьон… причем рецепт проще простого: лимонный сок, яичный белок и водка».
Умерла «старуха» Зинаида Николаевна в Париже, все так же, как и в молодости, всеми обожаемая и так же всем необходимая.
