Кирилл Клейменов
— Какой благотворительный проект на телеканале был самым первым?
— Все началось с конкретного человека. У нас на канале работала очень хорошая молодая женщина. Ее звали Юля Лешан. Она, к сожалению, умерла от рака два года назад. Она была стилистом: гримировала ведущих перед эфиром, помогала подбирать им одежду. И параллельно работала волонтером в детской больнице.
Однажды она ко мне пришла и сказала: давай, купим белые пластмассовые плафоны в «Икеа» — стоили они совсем дешево, буквально несколько рублей штука — мы их здесь разрисуем, продадим внутри дирекции, аукцион среди сотрудников проведем, а деньги я отвезу в больницу. И перечислила, что нужно купить.
Юлия Лешан
Я ей сказал: Юль, отличная идея, давай только масштаб увеличим. Плафоны покупай, их распишут наши ведущие из разных дирекций, не только из «новостей». Мы подтянем не только Катю Андрееву, Диму Борисова, Валерию Кораблеву, Виталия Елисеева, но и Лену Малышеву, Ваню Урганта, Андрея Малахова – всех известных ведущих. Мы это снимем, сделаем историю для наших зрителей, устроим аукцион, выручим деньги, а потом расскажем, как это все мы потратили.
Проект назвали «Добрый свет». И мне кажется, что задействовать в благотворительных целях SMS придумали именно мы.
Мы были ошарашены тем, что получилось в итоге. У меня, кстати, в кабинете тоже стоит плафон, за который я «рубился» на аукционе. Цены на наши плафоны взлетели невероятно. Мы даже боялись, что люди поднимут цену, а потом откажутся все это покупать. Но все свои обязательства выполнили.
Дальше мы эти деньги собрали, посчитали, и были потрясены их количеством. Мы обзвонили больницы в областных центрах, я лично звонил губернаторам, где есть детские онкологические отделения, узнали, что им нужнее всего. Мы все это купили – от сепараторов крови до импортных пластырей, чтобы катетеры фиксировать – и сделали целый информационный сериал про то, как мы все это отвозим, и кто получатели нашей помощи.
Когда проект закончился, мы выдохнули и вытерли пот со лба, потому что это оказалось невероятно сложно. Но сказать: все, тема закрылась, у нас впереди много своей работы, — мы уже не могли. Мы поняли, что получили колоссальный резонанс, людей это зацепило. В приемной стояла очередь из представителей фондов, на нас обрушился вал просьб от мам несчастных детей, которым наша помощь была острейшим образом нужна. Как с этим обращаться? Ты же не возьмешь на себя смелость кому-то отказывать.
Нужно было все это систематизировать, отделить настоящее от ненастоящего, разобраться, у кого ситуация не терпит отлагательства, а кто может подождать. Это все точно не наша функция. Поэтому мы решили найти профессионального партнера, который набил себе уже все шишки и знает все ходы. Мы пообщались с несколькими фондам, и нам показалось, что Русфонд отвечает всем тем критериям, которые мы для себя обозначили. Мы стали с ними работать и о сделанном выборе не жалеем. Так появился проект «Русфонд на Первом».
— Как отбирают истории для сюжетов?
— Русфонд присылает нам по сути истории болезни, из которых мы выбираем ту, которая становится заглавной в сюжете, и еще несколько резервных. Тут учитывается очень много обстоятельств. Все истории достойны быть в эфире, но не все можно снять хорошо. Часто возникает проблема с родителями, которые понимают, что съемка нужна, это поможет и их ребенку и тем, кто стоит в очереди, но все равно зажимаются и сопротивляются. Наши продюсеры предварительно работают с этими людьми, выясняют, насколько съемка может состояться.
Была история, когда съемочная группа прилетела в командировку в Екатеринбург, а ребенок, подросток, отказался сниматься. Родители были настроены, а он не захотел. Такое случается.
Конечно, для людей это чувствительно – рассказывать о своем горе такой аудитории. Я с большим уважением к ним отношусь и понимаю, сколько им приходится испытать. Тем не менее, мы ищем какие-то ходы, чтобы они в этом приняли участие. Это помогает раскрыться и последующим участникам проекта, они смотрят наши сюжеты и понимают, что в съемках нет ничего ужасного.
Мне кажется, это важно и для зрителей. Очень важно, чтобы люди научились видеть инвалида и не отводить глаз в какой-то ситуации, если это связано с внешними проявлениями тяжелой болезни.
— В чем особенности работы тележурналиста, задействованного в благотворительном проекте?
— Это требует от нас определенной подготовки. Какие-то вещи нужно очень деликатно снимать, и этому нигде не учат. Мы просто идем по тонкому льду, шажочками. И операторы, и корреспонденты сами учатся про это рассказывать и снимать.
Например, у нас была история про мальчика с деликатной проблемой, у него были и остаются сложности с мочеполовой системой. Помочь ему в нашей стране было невозможно. И невозможно было оставить его в таком положении. Надо было понять, как об этом рассказать. Можно не делать про это сюжет, можно сделать еще одну историю про борьбу с лейкемией, но я считаю это неправильным. Потому что такие сюжеты многому учат нас всех по разные стороны экрана.
Конечно, показывая такие истории, мы рискуем тем, что гипотетический зритель может переключиться. Но наша задача – сохранить его.
Мы ведь не благотворительная организация, мы зарабатываем деньги. С нас никто не снимает функции сохранения и наращивания аудитории. Благотворительные проекты – это важная и тонкая миссия, которую мы для себя придумали, нас никто не назначил ее выполнять.
— Какой результат получает телеканал от выпуска сюжетов о подопечных Русфонда?
— Мы считаем, что делать такие сюжеты правильно, и для нас этого достаточно. Результат – это счастливые дети на фотографиях, которые выкладывает Русфонд. Я вижу этих детей на экране, когда группа приезжает с отчетным сюжетом, я их помню всех. Вижу, что этот ребенок пошел, этот перестал мучиться. У этого была гамартома гипоталамуса, ему сделали операцию в Японии, и теперь он не кричит от страха по ночам, а смеется, растет и развивается. Когда ребенку делают пересадку почки, он меняется не глазах за считанные недели. Вот это и есть самый главный результат.
— Как появилась идея добавить благотворительную составляющую в такой рейтинговый проект, как «Голос»?
— «Голос» — настолько большой проект, и настолько не про деньги, что нам показалось неправильным предложить людям решать судьбу победителей, а потом использовать деньги от SMS-голосования как свой доход. Во всем мире средства, полученные таким образом, становятся доходом телеканала и его партнеров среди сотовых операторов, часть денег уходит владельцу лицензии на программу. Но нам стало понятно, что в проекте «Голос» мы не можем так поступить.
Абсолютно органично придумалась история с перечислением этих денег благотворительным фондам. Первым партнером стал «Русфонд», а начиная с третьего сезона было решено поддерживать и другие организации. Каждый прямой эфир «Голоса» предваряется сюжетом в программе «Время», где мы должны рассказать зрителям о фонде, в пользу которого будет проходить голосование. Понятно, что ведущий проекта «Голос» Дмитрий Нагиев тоже об этом говорит, но у нас есть возможность показать работу этих людей нагляднее.
— Как телеканал выбирает партнеров среди фондов?
— Фонд должен быть надежен, иметь широкий круг подопечных и опыт работы с большими суммами пожертвований. Кроме того, у фонда должна быть целевая программа, на которую будут перечислены деньги, полученные с помощью SMS-голосования. В случае с «Верой», например, мы собирали деньги на детский хоспис. Здание им было предоставлено, но оно было пустое. Его нужно было привести в порядок, оснастить, закупить туда мебель, технику, нанять людей.
— Какие перспективы у «телеблаготворительности» в целом?
— Помощь другим потихоньку становится нормой и привычным делом. Частью жизни. Все-таки люди хотят быть хорошими или ощущать себя хорошими. Отправив SMS, совсем не сложно получить это чувство. Это возможность, не очень сильно себя обременяя, ощутить, что кому-то реально помог. Может быть, я все свожу к простой потребительской модели, но это же работает.
Помните, был еще благотворительный марафон в пользу пострадавших от наводнения на Дальнем Востоке? Там тоже собрали колоссальные деньги, построили дома, где люди живут, и тепло у них зимой, вот что важно. Это сделали мы с вами и наши с вами соотечественники — все вместе.
