Они были очень похожи внешне – мать и дочь.
Инна защитила диссертацию уже во время химиотерапии по поводу рака груди. Мама, Алиса Емельяновна, приехала из Бердянска на празднование защиты и осталась с дочерью. После химиотерапии ремиссии не наступило. Инна медленно слепла из за метастазов в мозг, и , когда мы пришли на первый осмотр, могла видеть тени вместо наших лиц.
Алиса Емельяновна заменяла ей глаза и подробно описывала то, как мы выглядим и во что одеты.
Инна смеялась и говорила, что это не так уж и важно.
Когда Инна не смогла говорить, то за неё говорила Алиса .
-А вот сейчас бы Инночка сказала, что не хочет переворачиваться.
– А Инночке бы не понравилось, что мы кормим её пюре. Он больше любит целые яблоки. Но больше всего она любит черный виноград. Да, доча?
Это был такой диалог, который она поддерживала сама с собой в течение всего дня.
Для меня остается загадкой, какими силами она одна – не отдавая её в хоспис – дома, переворачивала её, мыла и кормила. Медсестра, приходившая каждый день только помогала уколоть её и дать лекарства – все было сделано до прихода.
– Что я могу? Молиться и быть с ней
На вопрос, трудно ли ей, она отвечала, что не трудно, труднее больной Инночке.
– Да и муж мой – отец её в Бердянске, горькую глушит. Бог судья, но Инночка расстраивается.
Около кровати стали появляться книги – сказки и истории – Алиса читала ей их ночами.
– Я хочу, чтобы она слышала мой голос. Вдруг ей станет страшно?
Не знаю, когда она спала и спала ли вообще. Всегда подтянутая, аккуратно оодетая, она встречала нас около дверей и сразу говорила :
– Инночка, доктор пришла. Сейчас мы все расскажет и покажем.
– А я Вам пожалуюсь, вчера мы не поели хорошо. Видимо не нравится ей, что я приготовила.
Так прошло несколько недель.
Соседка позвонила в хоспис и сказала, что Инна, скорее всего умерла, так как не дышит.
Мы примчались так быстро, как могли. Алиса сидела рядом с ней и пела колыбельную про волчка, который утащит за бочок.
Она пела долго, гладя Инну по голове.
После девяти дней, мать пришла в хоспис и принесла альбом с Инночкиными фотографиями – от крестин до болезни.
Передо мной стояла старая, худая женщина в черном платке. Это ужасно, но я её просто не узнала.
– Надо жить, доктор. Все равно надо жить. Инночка ругалась когда я плакала.
Она попросила осмотреть и её один раз. Что – то в груди.
Внешний вид того, что я увидела, не оставлял иллюзий.
Она прошла через то же, что и Инна. Даже по срокам приблизительно одинаково. Прооперировали мы её в Киеве. Она уехала помогать беспутному мужу в Бердянск, чтобы он не был один и не спился окончательно.
Четыре года подряд Алиса приезжала в хоспис из Бердянска – летом, приносила любимые Иннины конфеты , и разговаривала с теми матерями, дети которых были в хосписе.
Ни одной жалобы. Ни одной просьбы.
– Что наша жизнь? Хлопоты одни…
А этим летом она не приедет. Вчера я об этом узнала.
Елизавета ГЛИНКА
Киевский хоспис: Алиса Емельяновна
Для меня остается загадкой, какими силами она одна – не отдавая её в хоспис – дома, переворачивала её, мыла и кормила. Медсестра, приходившая каждый день только помогала уколоть её и дать лекарства – все было сделано до прихода.
– Что я могу? Молиться и быть с ней.
На вопрос, трудно ли ей, она отвечала, что не трудно, труднее больной Инночке.
– Да и муж мой – отец её в Бердянске, горькую глушит. Бог судья, но Инночка расстраивается
Читать еще
